Дорога к вам - Игорь Росоховатский

Когда они заряжены квантами, соответствуют состоянию "да", когда не заряжены - состоянию "нет".

"Кибернетические", "кванты", "заряженный атом" - пытаюсь запомнить новые слова. Понимаю далеко не все, смутно улавливая суть. Смотрю на Николая Ивановича и думаю: "Бессмертие..." Разве и раньше я не применял это слово к нему? Разве, изучая его труды, я не восхищался силой логики, не беседовал с ним? Разве не завидовал Ибн-Сине, забывая, что он давно умер, разве не спорил с Аристотелем? Но тот Николай Иванович жил в строгих теоремах, а этот неожиданно появился передо мной, и я вижу его полные губы, слегка сдвинутые брови и крутой открытый лоб.

- Подобные машины,-продолжает Ким,-уже во второй половине двадцатого века писали музыку в стиле определенного композитора или стихи в стиле какого-нибудь поэта. На одной из них происходил первый этап воссоздания вашей личности. В атомную память машины были заложены все данные о вас: ваши труды, стихи, письма, информация о вашем стиле работы, анализ почерка и другое.

Машина определила основные особенности вашего мозга, его быстродействие. Потом по команде самонастроилась на специфику вашего мозга. Если задать ей любую задачу, она решит ее так, как решали бы вы сами. Теперь понимаю, что слышал, стоя за окном.

- А я и не знал, Ким, что вы умеете так отлично и популярно рассказывать,- вмешивается Николай Иванович, и инженер настораживается.Все сразу становится понятным, особливо для человека девятнадцатого века.

В строгих, пристальных глазах Николая Ивановича сверкнули шаловливые искорки, и я вспомнил, что он был не только гениальным математиком и умудренным наставником молодежи, но и тем студентом, который сидел в карцере за "пускание ракеты в одиннадцать часов вечера, чем вызвал колокольный трезвон и всеобщий ужас смирных казанских обывателей".

Ким отвечает ему в том же тоне:

- Ясно. Все эти двести лет вы только притворялись, будто вас нет. А на досуге оттачивали свои остроты.

- Один-ноль,- смеется Николай Иванович. Я не знаю, что такое "один-ноль". Математический термин?

Николай Иванович обращается ко мне:

- Думаю, вам теперь многое понятно. В двадцатом веке бурно развивалась восстановительная хирургия, восстановительная физиология. Во второй половине века был искусственно создан белок, потом клетка. Это ведь вас не может удивить. Вы же сами его предсказывали и работали в этой области...

Перебиваю его:

- Можно искусственно создать клетку и организм, можно создать в машине модель мозга. Однако же нельзя воссоздать личность со всеми ее особенностями. Для этого понадобилось бы восстановить воспитание, культуру. Наконец, нужен точный слепок каждой клетки.

- Эти слепки у нас были,- просто отвечает Николай Иванович.

Напряженно ожидаю, что вот сейчас он и расскажет о главном научном "чуде".

- Дело - лучший слепок личности. Ежели разным людям дать одни и те же алгебраические величины, то они составят разные уравнения, из тех же данных сделают разные выводы, построят разные гипотезы.

Этот процесс можно повторить в обратном порядке: от дела - к особенностям личности. Вы, например,- по списку опытов и выводам, я - по уравнению или теореме сумеем определить людей, которые их составляли, ход их рассуждений, культуру, интеллект.

Опытный следователь по картине преступления установит личность преступника, его привычки и наклонности, даже его рост, вес, силу, приметы внешности. По нескольким портретам и описаниям внешности скульптор с подробнейшими деталями восстановит в гипсе весь внешний облик человека.

Биограф по разрозненным сведениям создаст полное жизнеописание, упомянув такие подробности, о которых забыл сам герой. Эти приметы можно продолжать до бесконечности - и где предел совершенству?

А с помощью вычислительных машин, собрав все сведения о человеке, можно воссоздать не только это. По особенности мышления, по ходу рассуждений определяют и особенности строения мозга, его быстродействие, память. Когда люди научились искусственно создавать клетку и мозг, то могли перенести в него из памяти кибернетической машины запись и затем расширить ее.

И в живой ткани возникает больше вариантов со всеми сопровождающими эмоциями:

болью, страхом, радостью. Они соответствуют сложному поведению живого существа.

Он сказал это, и я очень ясно представил, как точная острая научная мысль обрастает плотью человеческих чувств, мечтой о прекрасном, тоской о потерянном, как наряжается в радужный плащ воображения и становится богаче и многограннее.

- Конечно, пока не удается с абсолютной точностью восстановить личность. Часть биографии неизбежно теряется, могут возникнуть новые варианты воспоминаний, переживаний,- продолжает Николай Иванович, и я понимаю, почему не мог вспомнить всего.- Но основная специфика личности, отраженная в ее делах, биографии, остается. Специфика личности - это ведь очень важно для решения той или иной проблемы. Чтобы свыше тысячи лет тому назад высказать догадку о микробах, нужен был именно дальнозоркий ум Ибн-Сины. А сейчас, обогатившись новыми знаниями, он снова сможет глянуть на сотни лет вперед. Вы, например, по-своему решили сложную задачу и ответили на то, как создавались клетки. Часть общих сведений запишут в вашу память в третьем цикле, остальное узнаете в процессе обучения. А узнать вам нужно много. И что "неделимый" атом делим, и что "независимое" время зависит от скорости движения...

Он говорит, слегка растягивая слова, старается оценить каждое из них прежде, чем произнести, вложить побольше смысла и точности.

Пожалуй, он, гений, непонятый современниками, чувствует себя современником здесь, в новом веке. Ведь это он давным-давно говорил студентам: "Человек родился быть господином, повелителем, царем природы". Это он всю свою прежнюю жизнь искал "ту силу, которая дозволяет нам торжествовать над ужасом смерти".

Когда-то я думал: человек в конце жизни теряет все, что приобрел, "Теряет" - не то слово. Потому что человек не терял ни опыта, ни знаний, ни интеллекта. Он оставлял их - частицы своего "я" - в своих делах. Он старался оставить побольше их для современников и потомков - ради достижения цели, которой он отдал всего себя. Он еще не знал, что этим самым оставляет для себя возможность вернуться. И это незнание является доказательством его мужества.

Невольно приходят на ум слова отца Андриана: "Создание жизни - дело господа, и смертным не дано постигнуть великую тайну". Что бы он сказал сейчас?

Вспоминаю чудовище там, в комнате, которое смотрело на меня одним человечьим глазом. Очевидно, это был какой-нибудь врач, выслушивавший меня с помощью прибора. Хочу улыбнуться, но улыбка выходит грустной. Может быть, потому, что я так отстал, так мало знаю?..