Белый, белый снег… (сборник) - Александр Александров

– Слаба-а-ак! – разочарованно протянул Горохов. – Учись, салага!

Ухмыляясь, сержант встал напротив крепкого бородача, примерился, и с одного удара свалил его на землю.

– Ну, кто еще хочет?

Больше желающих не нашлось. Горохов с кривой улыбкой приблизился к молодому парню, своему ровеснику. Пленный испуганно замер… В руке у сержанта вдруг откуда-то возникло сапожное шило.

– Боишься, душара?! А в пацанов стрелять не боялся?

Припав на колено, Горохов взмахнул рукой и с размаху пригвоздил босую ногу к земле. Пленный не издал ни звука…

– Отставить! – крикнул Иван, протискиваясь сквозь толпу. – Отставить, я сказал!

Горохов смерил его надменным взглядом.

– Ты иди к себе в роту, и там командуй.

Котельников почувствовал, как у него немеют руки. Совсем как тогда, в бою, когда он тщетно пытался вставить в автомат злополучный магазин.

– С пленными воевать – немного храбрости требуется… Ты себя в бою покажи.

– Да пошел ты!.. – с вызовом ответил сержант.

Словно что-то перемкнуло в голове у Ивана. Слепая ярость безумной волной захлестнула его. Не помня себя, он шагнул вперед и, что есть силы, ударил обидчика по лицу. Горохов упал…

Ивана схватили за руки, потащили в сторону, а он все никак не мог угомониться.

– Крыса тыловая! Гад!.. Я тебя загрызу!

Пока Котельников бушевал, побитый сержант, как нашкодивший кот, украдкой сумел улизнуть. Пленных увели… Кто-то из знакомых ребят раздобыл водки. Захмелев, Иван неожиданно расплакался.

2

Зло залаяла во дворе собака. Потом тонко задребезжало оконное стекло. В мутном проеме, сквозь морозную изморось проступило небритое помятое лицо. Это был Чика, приятель Ивана Котельникова – пьяница и прохиндей.

– Это я, я!.. Открывай давай!

Хозяин тяжело поднялся, впустил гостя в дом. Чика вошел в комнату, сел за стол.

– Ну и зверюгу ты вырастил. Сожрет, к едрене-фене!..

Иван отмахнулся. Ему было нехорошо… Опустившись на стул, напротив гостя, он обхватил коротко стриженную голову руками. Из-под растянутой заношенной майки выглядывала старая армейская наколка – эмблема воздушно-десантных войск.

– Тяжело, да? – сочувственно поинтересовался Чика. – Похмелиться надо.

– У тебя есть? – поднял голову Иван.

– Нет, но могу сгонять…

– На какие шиши?

– Было бы желание, а деньги найдутся, – Чика взял со стола сушку, раздавил ее в кулаке и кинул обломок в рот. – Деньги – это навоз. Сегодня нет, а завтра – воз!

– Бобырь? – усмехнулся Котельников. – Я ему еще тот долг не вернул.

– У соседки спроси.

– Не-е, глухо… Вторую неделю со мной не говорит.

– А че так?

– Да подвернулась мне по-пьяни, начала воспитывать. Ну, я ей… Объяснил… Обиделась.

Котельников взял со стола пустой стакан, протянул дрожащую руку.

– Плесни-ка кипяточку.

Чика склонил чайник над стаканом.

Иван жадно выпил воду, потом тяжело, шумно вздохнул:

– Фф-ф-фу-у! Сдохну сейчас.

Чика встал, прошелся по комнате.

– Одевайся, пойдем в «стекляху». Друзей что ли нет? Нальют…

Иван снял со спинки стула мятый свитер, надел.

– Стоп! – Чика задумчиво опустился на стул. – А что если… Давай, толкнем чего-нибудь?

– Что?

– Ну, на рынке загоним.

– А… Чего?

– Сервиз чайный.

– Не-е-е! – Иван замотал головой. – Жена тут знаешь, устроит…

– Давай тогда ружье продадим.

– Батя подарил… Ты понял?

Чика огляделся по сторонам.

– Телек!

– Может сразу дом?! – вспылил Иван, потом подумал, – А-а-а!.. Давай уж лучше посуду.

3

На рынке было полно народу. Возле перевернутого ящика, накрытого газетой, расположились Чика с Иваном. Мимо туда-сюда сновали люди. На предложение купить сервиз, прохожие только ускоряли шаг.

Котельников чувствовал себя неловко. Казалось, все смотрят на него с осуждением.

Три часа просидели они на холодном ветру, продрогли и, хотели было, уже уходить, когда подле них остановилась какая-то пожилая женщина. Она внимательно присмотрелась к тонкостенным фигурным чашечкам, потрогала пальцем золотую кайму.

– Почем продаете, сынки?

– Почти задаром, бабуля, – Чика шмыгнул покрасневшим носом. – Бери, не пожалеешь. Китайский фарфор…

Он легонько ударил ногтем по чашке, и та отозвалась легким мелодичным звоном.

Женщина взяла легкий изящный чайник, повертела его в руках.

– Снохе подарю… Сколько, говоришь, стоит?

4

Вечер застал Котельникова и Чику в придорожном кафе. Тусклый свет, табачный дым, громкая музыка… Они взяли по стакану пива, немного закусить; водку принесли с собой.

Подогретый спиртным, Чика оживленно жестикулировал:

– Летит ко мне…Я ему – бац! Как щи пролил… Второй сбоку, я ему ногой – на!.. Тут менты… Я еле ушел.

Захмелевший Котельников усмехнулся. Чику это задело.

– А чего ты смеешься? Ничего удивительного!

– Налей, – примирительно произнес Иван.

Чика достал из-под стола бутылку, разлил водку по пивным стаканам. Они чокнулись и выпили. Котельников, морщась, занюхал рукавом. Чика услужливо протянул ему сигарету.

Пуская дым, Иван щурил глаза и смотрел куда-то вдаль, как будто сквозь собеседника, усталым неподвижным взглядом.

– Тоска-а… Надоело все.

– Чего тебе надоело-то? – пожал плечами Чика.

– Да все, все надоело… Даже ночью какая-то мутотень сниться. Пауки… Вся стена в пауках. Лапы лохматые… Я их обламываю, а они шевелятся.

– Это с похмела.

Иван затягивается, пускает над столом сизый дым.

– Раньше все не так было. Светлее как-то, радостней… Я бригадиром работал. Мужики меня уважали. Я справедливый был. С начальством мог поругаться, не боялся… Деньги хорошие зарабатывал.

– Уволили?

– За пьянку… Загудел, прогулял неделю.

– Ну, и хрен с ним, чего сейчас-то переживать?

– Жена у меня терпеливая, – Иван потушил сигарету о блюдце. – Другая бы давно уже… А она… К детям, опять же относится… В церковь ходит… Вот ты, Чика! Ты ходил когда-нибудь в церковь?!

– Чего это тебя растащило? На лирику потянуло… – Чика сдернул пробку с новой бутылки. – Вот, лучшее лекарство от тоски! Выпил – и никаких проблем… Давай сюда стакан.

В полутемном зале под заводную ритмичную музыку танцевал народ. Чика огляделся по сторонам.

– Сейчас пива принесу.

Он поднялся из-за стола и нетвердой, вихляющей походкой направился к бару.

За стойкой скучала симпатичная девушка. Чуть поодаль одиноко сидел щуплый молодой мужчина в очках, попивая через соломинку коктейль. Чика небрежно бросил на прилавок деньги.

– Дешка… Ва пива пжста…

– Что?

– Два, – Чика показал на пальцах, – Два пива.

Девушка пересчитала деньги.

– Здесь не хватает.

– А-адну м-минуточку!

Пошарив по карманам, Чика достал еще несколько мятых купюр.

– Дешка… Что вы делаете сегодня вечером?

– А что, есть предложения?

– Естесстно… Позвольте пригласить… На тур вальса.

– Я занята.

– А завтра?

– И завтра, и послезавтра, и на год вперед.

Чика разочарованно вздохнул. Потом направился к очкарику. Уставившись в упор, принялся гипнотизировать его взглядом.

Мужчина повернулся к нему спиной. Чика обошел его с другой стороны. И снова уперся в него тяжелым, стекленеющим взглядом. Наконец тот не выдержал.

– Простите, вам что-нибудь нужно?

– Чо-чо ты сказал? – с пол оборота завелся Чика, хватая его за отвороты пиджака.

– Уберите руки!

– Короче… Я тебя на улице жду.

Спотыкаясь, забыв про пиво, Чика быстро вернулся к своему столику.

– Слышь, Ваня… Там это… Наехали на меня!

– Кто?

– Козел один… Пойдем, поможешь.

Они вышли на темную улицу.

– Ну, где он? – спросил, оглядываясь, Иван.

Из темноты появились четверо: три здоровых мужика и с ними этот, в очках. Чика испуганно попятился обратно за дверь.

– Э-э, ты куда?

– Я сейчас… Сейчас… Только куртку сниму.

Мужики подошли к Ивану.

– Этот, что ли?

Очкарик не успел ответить, как один из громил ударил Котельникова в челюсть. Ивана отбросило к стене. Поднявшись, он тряхнул головой и без колебаний пошел вперед.

Удар!.. Обидчик навзничь упал на землю. Завязалась драка… Дрались молча, без выкриков и проклятий. Слышны были только тяжелое хриплое дыхание, да удары: глухие по телу и звонкие – по лицу… Обезумев от ярости, Котельников не отбивался. Он сам нападал… И вскоре все трое ничком лежали на земле. Только очкастый благоразумно убежал.

Все это время Чика следил за происходящим в щелочку из-за двери. Но едва все закончилось – тут же появился.

– Ты где был, урод?!

– Молнию… Молнию на куртке заклинило, – трусливо залепетал Чика, отступая.

– Щас как дам! – Иван тряхнул его за грудки. – Будет тебе молния!

– Ваня, Ваня!.. Ты чего?!

Котельников с силой оттолкнул его и пошел, не оглядываясь.

5

Колледж… Шумный коридор во время перемены. В кабинете молодая женщина-преподаватель и сын Ивана – Павел.