Ведьмина скрыня - Елена Ликина

— Мы на машине. Путешествуем по вашему краю. — Катька будто не слышала странного голоса. — Сюда вот заехали городок посмотреть.

— До утра ливень точно не стихнет. — баба Петруна махнула в сторону окна. — Да и не выпустит вас.

— В смысле — не выпустит? — не поняла Катька.

— Не выехать вам. Дождём смыло пути.

Катька собралась что-то спросить, но стекло жалобно зазвенело — водяной шквал с новой силой обрушился на землю. Раскатисто и грозно прокатился удар грома, и молнии откликнулись на него, вновь повели свой неистовый пляс.

— Расходилися окаянныши! Гарцуки! Цельная стая прилетела! — забормотала старуха, мелко трясясь.

— Гарцуки? — девушки удивлённо переглянулись.

— Гарцуки. — Петруна ткнула пальцем в стекло. — Вы приглядитеся. Неужто не видите? Вона, как машут крылами! Высекают небесный свет.

Яся невольно потянулась к окну, но никого не рассмотрела за низвергающейся с неба водой.

— Гарцуки — это птицы? Какой-то местный вид? — Катька пригладила мокрые волосы и подошла поближе к печи.

— Местный, местный… — закивала бабка и опять забормотала. — Не выпустит вас. Раз пришли — оставайтеся. В домке места много. Все поместимся.

Поманив девушек за собой, она пошла дальше по коридорчику. Было довольно темно, но свет бабка не зажигала.

— Свечи давно закончилися… — Петруна будто прочитала их мысли. — Ничего. Как-нибудь. Перебудитя до утра, а там поглядим.

В следующей комнатушке обстановка была скудной. Покосившийся шкаф у стены, напротив — узкая девичья кровать с горкой подушек. На придвинутой к окну тумбочке пустой подсвечник и блюдце с засохшим буроватым пятном на донышке. Ни книг, ни безделушек, ни цветов и прочих милых женскому сердцу вещичек девушки не заметили.

На кровати лицом вниз лежала игрушка — старый пластиковый пупс. Бабка поправила на нём сбившуюся клетчатую тряпицу, а потом легонечко погладила по жёсткой спине, грубовато заворковав.

— Мы на кровати вдвоём не поместимся, — начала было Катька, но Петруна шикнула сердито. — Тише ты! Дитёнка разбудишь. Видишь, спит Ванечка. Сны смотрит. А на кровать я вас сама не пущу. На полу ляжете, сейчас достану подстил.

Тяжело ступая, она приблизилась к шкафу, потащила оттуда стёганое потёртое одеяло.

— Вот, — протянула его Ясе. — Расстелешь под окном, поближе к тумбе.

— Мы лучше просто посидим… возле печки… — Яся едва удержала тяжёлый попахивающий старьём ком.

Бабка явно была не в себе, оставаться с ней наедине было опасно.

— Нечего по домку шататься. — Петруна снова сунулась шкаф, швырнула девушкам какие-то тряпки. — Переоденьтеся. Одёжу нужно просушить.

Окинув взглядом притихших подруг, кивнула сама себе и вышла.

— Неприятная старуха. С головой явные проблемы. Ванечка у неё спит, — скривилась Катька. Приподняв двумя пальцами смятые вещи, она понюхала их и легонько встряхнула. — Халаты. Вроде чистые. Ты какой возьмёшь?

— Всё-равно, — настроение у Яси было минорное. — Эту поездку я надолго запомню. Отличный отпуск получается.

— Смотри на всё позитивно, Ясёчек! — Катька решительно стянула вымокшее худи. — Сейчас бы в душ! Интересно, как она моется?

— В тазу, — Яся последовала примеру подруги. Доставшийся ей халат оказался коротким и широким, зато сухим. — Ты говорила, что дом нежилой.

— Мне та, другая бабка так сказала. Какая теперь разница, главное, что мы внутри.

— Ты же не собираешься… — начала Яся и запнулась.

— Собираюсь, собираюсь, — довольно потянулась Катька. — Как бабка уснёт — всё хорошенечко осмотрю. Думаю, здесь есть чем поживиться.

— А если бабка откажется продавать вещи?

— Уболтаю. А нет — заберу так. Уверена — она и не заметит. Не куксись, Ясёчек. Когда бы ты ещё заночевала в старом деревенском доме?

— Здесь не деревня…

— Почти она, — Катька зевнула и прилегла. — Отнесёшь наши шмотки? Я пока подремлю.

— Конечно. — Яся послушно собрала одежду и вышла в коридорчик. Было тихо и всё также сумрачно. Она с трудом разглядела тёмную массу, подпирающую стену. То был огромный короб. А может сундук? Деревянный, с металлическими уголками по краям. Яся собралась подойти поближе, но её резко окликнули.

— Чего бродишь? — неприятного вида лохматая карлица колобком выкатилась из кухни. — Давай сюда. Развешу вашу одёжу.

— Не хочется вас стеснять, — пролепетала Яся, попятившись. К появлению ещё одной жилички она оказалась не готова.

— Раньше надо было думать. — карлица выхватила вещи. Руки у неё оказались ужасные — трёхпалые, с чёрными обкусанными ногтями. — К утру всё просохнет. Иди спать.

Яся влетела в комнату и захлопнула дверь.

— Ты чего, Ясёк? — сонно пробормотала Катька.

— Там ещё одна тётка! Наверное, бабкина дочь. Она меня испугала!

— Поспи, Ясёк. — Катька её совсем не слушала. — Завтра поговорим.

За окном полыхнуло. Дом сотряс новый удар грома.

— Какая долгая гроза. Никогда не видела таких молний! — Яся сжалась в комок на расстеленном одеяле.

— Я тоже. Возможно, это из-за леса. Деревья и всё такое… — Катька зевнула. — Давай баиньки, что ли. Всё равно делать нечего.

— Давай, — прошептала Яся, уверенная что не сможет уснуть.

Уйти бы отсюда. Немедленно! Не дожидаясь рассвета! Вот только бродить в ночи под ливнем в незнакомом городишке казалось не менее опасным, чем оставаться в доме с парочкой неадекватных старух. В случае чего они с Катькой сумеют дать отпор. Да и вряд ли к ним кто-то полезет. С какой стати?

— Спи, Ясёчек. — Катька перевернулась на бок, и Яся послушно прикрыла глаза и очень скоро задремала.

Проснулась она от голосов. И не сразу сообразила, где находится. Полежав некоторое время, решилась приподняться и первым делом взглянула на кровать. Петруны там не было. Её вообще не было в комнатушке.

Разговор доносился из коридорчика, однако разобрать смысл слов было трудно.

Тонкий, с визгливыми нотками голос твердил что-то про Ванечку. Грубый и резкий перебивал и будто ругался.

Ясю разобрало любопытство, и она тихонечко, чтобы не разбудить Катьку, пробралась к двери да замерла, вглядываясь в щель.

Слабо горела свеча, рядом на сундуке копошилась тень. Петруна? Нет! Лохматая карлица баюкала пластмассового Ванечку. Перекладывала пупса с руки на руку и говорила-говорила. Сама с собой, меняя интонации! Сначала жалобно и плаксиво, а следом — громко, насмешливо, басовито.

Зрелище выходило жутковатое, и Ясе немедленно захотелось запереть дверь.

— Ванечка от тебя народился! Ты должен признать сыночка! — выкрикнула карлица с надрывом, и тут же скривила страшную рожу, обнажив зубы в хищном оскале.

— В печку облюдка! — проревела с исказившимся лицом. А следом запричитала жалобно. — Тише, тише! Перебудишь дом. Вон Ванечка расплакался! Тише, тише…

Энергично встряхнув пупса, она зачмокала успокаивающе, а потом взглянула на дверь, прямо Ясе в глаза.

Шарахнувшись от щели, Яся едва не упала. Прижав руку к губам, чтобы не закричать, быстро юркнула Катьке под бок и крепко зажмурилась.

Скорее бы