Контрразведчик - Денис Козлов

— Ого, «Черные акулы»! — заметив вертолеты, виденные им до этого только по телевизору, воскликнул Михайленко. — Вот они, наверное, жару дают.

— Они ни разу не взлетали тут, и взлетят, лишь когда полетят на «большую землю» в Россию, — кисло улыбнулся Екимов.

— Почему?

— А потому, друг мой наивный, что во всей нашей великой и непобедимой армии десять таких вертолетов. Из них три — в Чечне. Если их подобьют — погибнет не три вертолета, а треть российского авиапарка «Черных акул». Их тут берегут и лелеют так, как только может беречь одноногий инвалид культю своей ноги. И, возможно, поэтому штаб сорок шестой бригады решено формировать именно здесь.

Вместо ожидаемых четырех бронетранспортеров из штаба бригады выехали три. Один сломался в дороге. Износ техники и вооружения был самой большой проблемой войск.

Прозвучала команда «По машинам!», колонна помчалась прочь от полуразрушенного в ходе боев здания аэропорта и палаточного городка формирующейся бригады. Ехали без остановок, дорога не заняла и часа.

— В том здании, — показал Екимов на дом при подъезде к Аргуну, — закрепилась снайперская рота. Я тебя высажу у них. Вечером к ним подвезут продовольствие и смену. Со сменой проедешь в бригаду. Командир разведбатальона очень достойный человек. И еще вот что… многие бойцы в разведке воюют с девяносто девятого года, с Дагестана. Есть краповики, есть бойцы с орденами. Ты с ними поспокойнее будь. Конечно, если выпендриваться будут — не раздумывай, ставь на место. Можно даже кулаком. По-другому, через устав и запугивание дисбатом, — не получится. Пуганные они и жизнью, и смертью. А дашь слабину — перестанут слушаться, а потом и на шею сядут.

Колонна притормозила у поворота на Шали. Екимов что-то передал по рации, и из дома выскочили бойцы с автоматами.

Михайленко на малом ходу спрыгнул с брони. Три бойца прикрывали подступы, заняв оборону слева и справа, один подскочил к Максиму.

— Товарищ лейтенант, пригнитесь, — бросил он и, развернувшись, жестом отдал команду остальным на отход.

Забежав в подъезд, они стали подниматься по этажам вверх. Причем у каждого этажа останавливались, и двое бойцов сначала проверяли безопасность, а затем прикрывали дальнейшее движение.

— Дом жилой, — пояснил боец, — наши только два последних, пятый, шестой этажи, и крыша.

При входе на пятый этаж группа уперлась в бронированную с бойницами дверь. Пока изнутри открывали, солдаты ни на секунду не переставали следить за нижними этажами и пролетами. Наконец дверь скрипнула, и все зашли внутрь.

— Что, могут напасть? — поинтересовался Михайленко.

— Да запросто. Тут, говорят, еще и арабы в дом вселились — нас менты местные предупредили. Вот и ждем боя. Арабы просто так не приходят.

— Михалыч, ты ли?

Максим обернулся на курсантское прозвище и увидел перед собой Дениса Кузьмина, друга по институтской команде КВН, выпустившегося на год раньше.

— Ден, какими судьбами? — обнялся он с товарищем.

— Снайперской ротой рулю. Сегодня дежурил тут, вечером с тобой и сменой — в бригаду.

— И в каком уже звании?

— Капитан. Старлея досрочно дали, и кэпа тоже.

— Наши еще есть?

— В бригаде в основном саратовские и новосибирские. Питерских, кроме меня, двое. Замкомбат разведбата и начальник артдивизиона бригады. Так что пополнению будем рады. Главное — сегодня до сумерек успеть доехать.

— Стреляют?

— Каждую ночь. Днем вроде как мы главные, плюс местная милиция. Только темно становится — со всех сторон стреляют. Жопа. На Башне еще ничего. А окажись ночью в городе — все. Пусть ждут дома похоронку. И еще Еким, ну, тот, кто тебя подвозил, сказал, что Абдул-Малик объявился. Ждать беды.

— Серьезный боевик?

— Будто не знаешь… Господи, забыл, что ты первый день здесь. Абдул — серьезней не бывает. Зверь натуральный. Настоящая фамилия — Смирнов. Говорят, бывший гэрэушник. Принял ислам и подался с началом второй войны к Масхадову. У него интернациональная банда — чеченцы, русские, хохлы, прибалты, и все — отморозки. Его уже раз сорок пытались завалить, но он ловушки и засады обходит, будто чует их.

Кузьмин вывел Михайленко на крышу и, присев, подвел его к краю. По крыше были рассредоточены снайперские пары.

— Вот отсюда и город весь виден, и дорога. Но главная задача — это даже не духов валить, а артиллерию корректировать. Важная точка. А вон и наша смена ползет.

По разбитой дороге, на расстоянии двадцати метров друг от друга, катили два бэтээра и «Урал».

— Возник, проверь оружие и снаряжение смены, — крикнул Кузьмин бойцу, который сопровождал Михайленко, и уже потише пояснил Максиму: — Мой самый смышленый сержант. Жаль, скоро его домой отправлять надо. А молодежь прибывшая — вся расслабленная. Не застали пацаны пока сильных боев.

5. Первый день

Бригада располагалась на территории полуразбитого еще в первую кампанию завода. Заводские помещения и подсобки были переделаны под казармы взводов, рот и батальонов. Административное здание, как и водится, — под управление во главе с комбригом.

— Лейтенант Михайленко прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего прохождения службы! — доложил по прибытии командиру батальона Максим.

— Смотри, какой бравый, — улыбнулся комбат и подмигнул Кузьмину, — прям не командир мотострелкового взвода, а командующий мотострелецкой взводилией. Ну, молодец, что прибыл, Михайленко.

Рядом с комбатом, полным, но очень крепким человеком небольшого роста, стояли еще трое — заместитель и два командира рот.

— Сапега, — обратился комбат к одному из стоящих, — ждал новых офицеров? Вот и забирай к себе. Выдай человеку оружие, броник и человеческую разгрузку. Представь взводу.

— Угу, — бросил ротный и пошел через импровизированный плац к «заводским» казармам. Михайленко, поняв, что больше никаких наставлений от комбата он не дождется, поспешил за командиром роты.

— Дежурный по роте, на выход, — заголосил дневальный.

Ротный махнул рукой.

— Отставить, — отреагировав на жест, вяло протянул дневальный.

Зашли в канцелярию — помещение с четырьмя кроватями, парой столов, большим телевизором и шкафом.

— Твоя кровать слева, — бросил ротный и, сев за стол, достал личные дела. — Давай знакомиться. Зовут меня Алексей, а фамилия Сапега. Обращаться ко мне, пока не прослужишь здесь год, только по званию. С остальными офицерами роты познакомлю позже. Сейчас кто на дежурстве, кто на выезде.

Первое, о чем подумал Михайленко, — капитан Сапега дико устал. Среднего роста, с молодым, но неживым лицом с темными печальными глазами, крепкого телосложения и очень медленными, как бы через преодолевающими боль движениями, он был похож на орка. Даже слово «капитан» как будто не говорил, а выплевывал, как выплевывают изжеванную жвачку из пересохшего рта.

— Ладно, пойдем с людьми знакомиться. Времени нет. Тебе завтра обеспечивать инженерную разведку до Шали.

— Уже завтра?

— Скажи еще спасибо, что не сегодня.

Максим быстро проверил автомат, БК, пластины броника. И пошел вслед за Сапегой в глубь завода.

— Рота, равняйсь, смирно! — скомандовал выстроившимся рядом с заводскими переборками, в глубине которых виднелись импровизированные кровати-лежаки, старший лейтенант. Заметив ротного, доложил: — Товарищ капитан, личный состав второй роты по вашему распоряжению построен, командир второго взвода старший лейтенант Гурьев. Личный состав налицо, за исключением…

— Больных нет? — прервал старлея Сапега.

— Нет!

— А кто в нарядах и на выезде, я сам знаю. Товарищи солдаты, с этого дня вместо старшего лейтенанта Тихонова командиром третьего взвода назначается лейтенант Максим Михайленко. Вопросы?

Их не было. Капитан ушел, и Максим оказался наедине с первым своим взводом.

Заслушав доклады командиров отделений, он вместе с ними осмотрел расположение взвода, кровати и тумбочки.

— Командир первого отделения, вы сегодня убираетесь в расположении. Полы нужно вымыть с мылом. Второе отделение — на чистку оружия, вечером я проверяю. Третье — …

— Мы вчера уже чистили стволы, — наглым голосом прервал лейтенанта рослый контрактник, младший сержант в краповом берете. — И по графику отделению послезавтра в наряд по роте и по столовой.

— Товарищ младший сержант, — снизу вверх посмотрел на наглеца Михайленко, — будете говорить, когда я разрешу. Все вопросы и жалобы на тяготы службы после построения.

— Все такие строгие, хоть в армии не служи, — продолжил сержант, явно проверяя лейтенанта на прочность.

Вспомнив совет Екимова, Максим сделал полшага в сторону командира отделения и левым хуком впечатал кулак в скулу подчиненного. Младший сержант, однако, не растерялся и, перехватив запястье его руки, коленом ударил лейтенанта в диафрагму, а затем правой рукой в ухо. Михайленко на минуту потерял равновесие и присел на одно колено.