Сдайся (СИ) - Чепурнова Тата

– Нужно встать и осмотреть ссадины, – касаюсь стрелки на колготках, ползущей вверх под подол платья, улавливая, как от прикосновений прокатывается дрожь по стройным ножкам. Шумно сглотнув, старательно перевожу взгляд, но перед глазами рябит отнюдь не цветочный рисунок её платья, а небесно-голубая радужка и максимально расширенный зрачок от испуга.

– Отойди, – сухо выдавливает она, всё же послушавшись и перейдя на "ты". И голос её звучит нарочито грозно, придавая короткому приказу злостной тональности. – Ни-че-го мне от тебя не нужно.

Недовольство прячется в изломе чувственных губ, не находя выхода, лишь слегка обнажая степень безмолвного негодования.

А со мной просто гадство какое-то творится, от близости с незнакомкой словно наизнанку выворачивает. Взгляд так и скользит от лица к мраморно-бледной коже шее, по которой так нестерпимо хочется провести пальцами. Спуститься ниже по кромке глубокого декольте, спрятать мелкую дрожь собственных пальцев в ложбинке, насладиться бархатом кожи.

А если посильнее обнаглеть, запустить под лёгкую ткань платья ладонь, сжать грудь. Нащупать сосок, раззадорить так, чтобы он подобравшись, набух под пальцами.

Твою ж мать! Да что я за животное, живущее на инстинктах?! Фантазию приходится прикрутить на самый минимум, чего так просто не выходит проделать с эмоциями, доведёнными до исступления. Те скачут как черти, подбрасывая палки в похотливый огонь, разжигая влечения.

– Не упрямься, давай помогу, – несильно и реагирую на девичье желание выглядеть независимой с гордо вздёрнутым подбородком. Внешне она может сколько угодно изображать из себя непоколебимость, но я прекрасно чувствую волнение. Протягиваю руку, но как-то даже предсказуемо вновь получаю звонкий шлепок ладонью. Характером красотка не обделена, трудно с такой договорится, придётся приложить недюжие силы. Сидеть на коленях ей явно опостылело, да и по тому, как она постанывает, становится понятно – приложилась об асфальт она сильно. И так же сильно противится предлагаемой помощи.

– Я сама, спасибо. Ты уже помог… бешеный.

Кивает головой на бессознательное тело, хотя сильных угрызений совести на бледном личике я не замечаю. Врунья лукавит, расклад с грубым кармическим откатом, при котором её обидчик отправлен в нокаут, несильно то и претит.

Или я ошибаюсь, и милые бранятся, только тешатся? И сейчас меня обвинят в неправильно сделанных выводах, во вмешательстве в частную жизнь, в рукоприкладстве и тогда я огребу по полной. И если слабак скоро очухается, то я вполне возможно, могу заполучить не спасённый трофей, а тюремный срок.

Последнего мне хочется меньше всего, проблем с законом, моя и без того не припудренная добропорядочностью личность, не выдержит.

Я подставлялся часто и густо, за правое дело и нет, по глупости и по велению сердца. Сейчас тот самым случай, когда я считаю себя правым, так ещё и вознаграждённым.

– Да всё с ним в порядке, я умею рассчитывать свои силы, – проверяю пульс на запястье бедолаги. Ровный, без перебоев или нитевидной пульсации. Успевая даже заметить, как мерно вздымается грудная клетка от вдохов и опадает от выдохов. Отойдёт, никуда не денется, ему и без того повезло, получить не по наглой морде, а всего-то в "солнышко". Без синяков, так сказать, воспитательный процесс прошёл.

Воспользовавшись временным моим замешательством, девчонка прытко вскакивает на ноги, проявляя всю свою строптивость и прыть, а те не играют ей в плюс. Из-за столь резкой перемены положения удержаться на них у неё выходит неважно. Пошатнувшись, и вроде бы слегка осев, она крепко цепляется за мои плечи, спасаясь от очередного падения, найдя отличную опору.

Я подвисаю на некоторое время, не понимая, как вести себя дальше, проработкой плана и стратегических манёвров заниматься некогда.

– Колени не сильно и пострадали, – отзываюсь тихо, не поднимая головы. Разглядываю содранную кожу, сдуваю налипшие соринки, жалея, что нет с собой воды. Не помешало бы промыть раны, а лучше обработать чем-нибудь антисептическим, кое-где забинтовать. Шрамы украшают мужчину, для прекрасной половины человечества есть много других способов быть красивыми. – У меня в машине аптечка, – замечаю глубокий порез, сочащийся кровью. – Стоило бы воспользоваться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Обязательно, – нервно одергивает платье, пытаясь закрыться от меня. – Вот пойди и выпей седативку.

– Мне она не нужна, я спокоен.

Медленно выпрямляюсь, минуя плоский животик, проходясь чуть ли не носом в весьма открытом декольте и ощутив свежий цветочный аромат, лёгким флером, оставленным на девичьей шее, остаюсь на грани.

На грани чего-то щекочущего под кожей, ловя себя на мысли, что держу в руках прекрасную соблазнительницу, а та больше не трепещет. Затихла, свыкается с моей проявленной наглостью, ведь широкие ладони так недвусмысленно сжимают точеную талию. Своими размерами девушка всё больше напоминает мне куколку. Хрупкую, фарфоровую куколку, которую я запросто могу сломать в своих лапах.

– Обещай не злиться и не брыкаться.

Ласково улыбаюсь, и ни с того, ни с сего решаю притянуть девушку ближе к себе. Так, чтобы нас обоих пронзила неловкость от такого интимного единения. Мои эмоции так точно сбоят, раскачивая нервы, как тарзанку, сбивая моё дыхание, и нервно учащая пульс.

Плыву в горячей эйфории, жадно делая вдох и совершенно забывая выдохнуть, словно боясь спугнуть загнанную добычу.

– Отпусти.

Лепечет что-то невнятное, а мне так приятно считывать произнесенные слова, которые горячими выдохами будоражат мои губы, и теми хочется впиться жадным поцелуем. Вот только такого рода вольность она явно не заслуживает, к ней – хрупкой и беззащитной, хочется проявлять заботу, трепетную ласку.

Чёрт! Сам себя не пойму, то хочу чисто физического удовлетворения, то чего-то большего, правильного и чистого.

– Не могу.

Врать не приходится, меня будто заклинило, я стискиваю лёгкую ткань платья, пропуская через себя энергетику, покалывающую ладони, вгрызающуюся в подушечки пальцев.

– Тогда хотя бы не веди себя, как маньяк, и не распускай руки, – дрожит её голос, сладко сдабривая кураж, в котором я варюсь вместе с ней. Потому что я даже сквозь одежду чувствую дрожь от тесного контакта. – Ты слишком много себе позволяешь, – неуклюже отталкивает меня, стараясь высвободиться из душных объятий, дергано поправляя сползающую с плеч куртку. – Отстань.

– Не могу, – качаю головой, ненароком касаясь кончиком носа её лба. – Уже не могу.

– Не смей!

Будто предугадав мои действия, она внезапно вскрикивает, срывая голос до хрипоты, но всё же крепко обвивает ручками шею, когда я стремительно подхватываю на руки. Почти невесомую и приятно обмякшую в моём крепком захвате.

Радуюсь, как дурак, но вскоре жалею. Кровь в венах закипает, откатывая горячей волной от лица вниз, сосредотачиваясь в штанах эрекцией.

Твою ж, мать! Разве можно так быстро среагировать на ситуацию, которая и не несёт вовсе сексуального подтекста. Я просто несу на руках девушку. И что с того, что она жмётся плотнее, действуя своими движениями прямо пропорционально на натяжение спортивных штанов в районе паха.

Во всем виновато воздержание, а ещё отсутствие времени для поиска себе приличной кандидатки, чтобы сбросить напряжение, которое не желало проходить посредством изнуряющих тренировок.

– Куда мы? – взволнованно шепчет, озираясь по сторонам, но не предпринимая попыток  высвободиться.

Интересно откуда вдруг такая кротость? Первому своему похитителю она угрожала членовредительством, обещая, что ему вырвут руки, если он её не отпустит. А со мной сильно не рыпается, позволяет уносить себя в неизвестном направлении.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Это секрет, – так забавно её злить, выводить на эмоции и смотреть на их реакцию, хотя желание заняться жарким сексом не проходит.

– Последний раз говорю…. От-пус-ти, – чеканит каждый слог, объясняя доходчиво, будто я имбецил. – Я с тобой никуда не пойду и не поеду, я даже не знаю кто ты, мать твою, такой?!