Вероника из Тарлинга (СИ) - Грез Регина

Столько же разных хлопот! Так ведь заказы приносят в дом хлеб, сыр, мясо, и даже книги о приключениях рыцарей и пиратов, которые Вероника тайком доставляла сестре, чтобы прочесть вместе на два голоса пока не замечает строгая нянюшка. Причем, Терезе всегда доставалась роль благородной дамы, нуждающейся в помощи, а Вероника изображала ее не менее благородного защитника.

Иногда это был король, переодетый в одежду простолюдина или опальный принц, пострадавший от нападок колдуньи мачехи. Главное, что в конце каждого романа герои находили свое счастье и дарили друг другу первый целомудренный поцелуй под кроной раскидистого ясеня или омелы.

На этом месте Вероника едва сдерживала смех, глядя, как увлажняются большие карие очи впечатлительной Терезы. Ну что такого особенного может быть в поцелуе! Лишь бы от мужчины не пахло пивом или луковой колбасой. Правда, личный опыт Вероники в этом вопросе был очень мал, но она была старше сестры на целых два года и ей хотелось казаться более умудренной в любовных делах.

Нетерпеливо потряхивая корзинкой, Вероника пропустила повозку с мукой и парочку стражников, идущих по домам с ночного дозора, а потом перебежала на другую сторону улицы, внезапно налетев на юношу в скромной одежде оруженосца при странствующем рыцаре. Тот слишком стремительно показался из-за угла булочной и скорее всего был более виноват в происшествии.

Юноша поскользнулся и, увлекая Веронику за собой, свалился под ноги своему внушительному спутнику — высокому крупному мужчине, чье лицо оставалось скрыто в тени капюшона.

— Простите мою неловкость. Вы не слишком ушиблись? — шепнула Вероника, пытаясь подняться самостоятельно, удержав при этом корзиночку с аккуратно сложенным бельем госпожи Крим.

— Совершенно не важно, как я пострадал, дивная фея, — улыбнулся юноша, отчего-то даже не думая выпускать ее из объятий, — мне нужно крепче стоять на ногах. Об этом твердят мне с детства, да видно без толку. Порой я даже рад своей неуклюжести… А сейчас, так совершеннно счастлив.

Вероника досадливо кашлянула, осознав, что ее подхватили за талию крепкие руки незнакомца, наблюдавшего за этой сценой со стороны.

— Советую быть внимательней, девочка, — заметил тот с явно снисходительными нотками в низком хрипловатом голосе.

Теперь следовало бы отряхнуть теплый плащ, еще раз извиниться и бежать по своим делам дальше. Но покровительственный тон заставил Веронику ответить немного холодней, чем она собиралась.

— Благодарю за помощь! Надеюсь, ваш знакомый ничего себе не сломал.

— О! Я совсем не против, если вы упадете на меня еще раз, — галантно раскланялся юноша, прижимая руки к груди. И так мило улыбнулся, похлопав длинными светлыми ресницами, что Вероника уже не могла сохранять строгий вид. Похоже, парень лишь беззлобно шутил, желая продолжить знакомство.

Выросшая в среде ремесленников, она привыкла к некоторым пикантным словечкам и вольностям в разговоре. Однако, если дело ограничивалось только игривыми намеками, а не открытой грубостью. Утонченная красота и бойкий язычок Вероники были известны на всю округу, но никто из жителей Тарлинга не мог похвастаться особой благосклонностью молодой швеи.

Между тем, вежливо поклонившись, юноша снова обратился к ней:

— Мы путешественники и желали бы осмотреть ваш город, а после найти приличный ночлег. Не сдаются ли в вашем доме нижние комнаты?

Вероника растерянно прикусила губу. Какое удивительно совпадение! Перчаточник Баффо как раз недавно проводил своего прежнего жильца и теперь надеялся найти столь же состоятельного клиента или даже двух, как раз столько людей вмещала каморка рядом с его мастерской. Так не вести же к нему на постой первых встречных — не в меру болтливого парня и мрачного рыцаря. В том, что сделавший ей замечание незнакомец был именно рыцарем, Вероника почти не сомневалась.

Стоило бросить опытный взгляд портнихи на дорогую одежду и длинные ножны с серебряной гравировкой. Его превосходный черный плащ был скреплен на плече фибулой, усеянной красными камешками, скорее всего то были настоящие рубины. В таком случае, юноша всего лишь оруженосец при нем, но как же свободно он держится, не боясь твердой руки господина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Странная компания эти двое, а вдруг они разбойники или шпионы соседнего Фарбста? Тамошние кузнецы недавно крепко повздорили с нашими силачами и получили немало шишек и синяков. Неужели послали наемных бродяг разведать сроки приезда королевского Закупщика или выведать секреты нашей прочнейшей стали…»

Ответ осторожной Вероники прозвучал довольно уклончиво:

— Сейчас трудно найти подходящее жилье на короткий срок. В городе много гостей, все хотят лично увидеть кортеж герцога, а если повезет, то и его самого.

— Разве возвращение де Маликора такое уж большое событие? — презрительно ухмыльнулся Рыцарь, все так же скрывая лицо.

Обидевшись всерьез, Вероника откинула со лба капюшон и гневно сверкнула глазами.

— Для каждого жителя Тарлинга — это личная радость!

— И даже для вас, милая девушка? — отчего-то восхитился оруженосец.

Совершенно бесцеремонно он ухватился за подставленную руку старшего спутника и теперь отряхивал снег с дорожной куртки.

— Особенно для меня, — уточнила Вероника, — я жду герцога с малых лет, нам непременно нужно увидеться. Есть важное дело.

— Невероятно! Какое же?

— Разумеется, вам я сказать не могу. Прошу простить, мне следует поторопиться.

Юноша разинул рот, переводя взгляд с Вероники на Рыцаря.

— Ты слышал, как она говорит? Не иначе знатная дама вышла на прогулку без сопровождения слуг. И Конту здесь ждут. Чудеснейший город — я восхищен!

Мужчина снова пренебрежительно хмыкнул и повел плечами, словно разрывая невидимые путы, затем резко отвернулся, приложив ладонь к бровям, чтобы прикрыться от солнечных лучей. Там, на северной стороне города, за скрипучим мостом стоял одинокий заброшенный замок — с давних пор служивший обителью лишь для черных ворон да крикливых галок.

И, проследив направление взгляда незнакомца, Вероника решилась раскрыть часть своих планов, с которых обычно начиналась ее новая неделя.

— Я как раз собираюсь идти в сад де Маликоров — кормлю там пичужек, хотя Рауль и ворчит. Могу и вас проводить — все пилигримы желают увидеть место легендарного сражения. И уж после, если вы, конечно, не передумаете, отведу к знакомому мастеру, что сдает теплые комнаты вместе с добрым обедом, который, кстати, часто готовлю я. Мы добрые соседи, и стараемся помогать друг другу после смерти родных.

На самом деле Вероника рассчитывала немного получше узнать чудных странников, ведь если они замысливают в городе беспорядки, то следует заблаговременно предупредить караул.

— А кто такой Рауль и почему он ворчит? — осведомился "оруженосец", шагая рядом с Вероникой так запросто, будто она была его давней подругой. А ведь он только что представился ей как Лежьен Ламарк.

— В старой кузнице у замка живет один дряхлый и вредный старикашка, — поделилась Вероника, — он вдруг решил, что обязан охранять поместье даже от честных людей. А мы еще ребятишками облазили там все во дворе и в саду, правда, ничего не ломали, не крали, и даже ухаживали за яблонями и кустами вишни. Жаль, она становится горше год от года. Я сама рыхлила землю и подвязывала стволы, носила воду из реки — ничего не помогает. И певчих птиц становится меньше с каждым годом, и белки пропали, а по вечерам над Снегирями кружат стаи черых ворон. Но из леса иногда прилетают дикие голуби, надеюсь, увидеть их сегодня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Многие жители Тарлинга боятся даже заходить за ограду, говорят, в замке обитают призраки. Так вот, я с детства играла у разрушенной стены и даже залезала на южную башню через окно, один раз я просидела в часовне до первых звезд — никаких троллей и фей. Мне с этим не везет! А вот другие видят, не все же из них вруны…

— Мы с тобой похожи, Вероника! — вздохнул Лежьен. — Я тоже хотел бы наблюдать что-то волшебное. Но в моем случае чудеса встречаются только в сказках. Я прочитал тысячу двести пятьдесят книг в библиотеке отца, и это лишь те, что заключены в переплет из овечьей шкуры, а сколько рукописей… Фью, и не счесть!