Раскаянье дьявола - Фруде Гранхус

свое единственное дитя, милую чудесную Иду, которая приносила в этот мир одно лишь добро.

Не успела мать дойти до первых домов, как балконная дверь одного из них открылась, и к ней вышла женщина.

— Вы не видели Иду?

Женщина, с которой они были едва знакомы, задумчиво покачала головой. Наверное, она даже не знала, кто такая Ида.

— Красное платье, хвостик.

— Она убежала?

Мать еле сдержалась, чтобы не заорать, что, если бы у нее было хоть малейшее представление о том, где сейчас находится дочь, она никогда бы не пришла сюда, но вместо этого она упала на колени и разрыдалась. Сухая трава иголками вонзилась в ноги, но новая боль не смогла заглушить ту, что шла изнутри. Совсем скоро раздались новые голоса. Всхлипывая, мать поднялась на ноги. Запинаясь, она попыталась объяснить, что случилось, и вдруг чьи-то слова зажгли лучик надежды:

— Я недавно видел девочку.

— Вы ее видели? Где?

Мужчина лет шестидесяти стал отнекиваться, словно не желая оказаться тем, кто дает ложную надежду. Он с сомнением указал на место.

Нетвердыми ногами она направилась туда, споткнулась, потеряла сандалию, чуть не упала, но сильные руки подхватили ее.

— Мы поможем ее найти. Я позвоню в полицию.

Она в ужасе посмотрела на мужчину, который сказал, что видел Иду.

— На всякий случай, — поспешил добавить он.

Все вокруг поплыло в тумане. Она представила себе людей в форме, прочесывающих окрестности, и водолазов, исследующих морское дно в своих резиновых костюмах. Наверняка Ида просто увлеклась, собирая цветы. С того самого момента, когда первые бутоны львиного зева вытянули свои головки к весеннему солнышку, она постоянно это делала. Мать не могла подсчитать, сколько раз дочь стояла в дверях кухни, протягивая букетик из полевых цветов и трав.

Она снова взглянула на море, оно по-прежнему было угрожающе спокойным. Ида ведь даже не любила купаться, она бы никогда туда не направилась. Никогда. И тут мать поняла, что произошло на самом деле. Кто-то заманил к себе девочку, и Ида, которой не раз повторяли, что нельзя никуда уходить с незнакомыми, даже если те предлагают конфеты или посмотреть котят, не смогла удержаться от соблазна. От мысли, что ее дочь находится в руках извращенца, напугана и не понимает, что произошло, каждая клеточка тела матери задрожала. Она снова бросилась бежать. Несколько раз у нее подкашивались ноги, но она отбивалась от подхватывающих ее рук, которые хотели поднять или удержать ее. Вскоре воздуха в легких не осталось, и она упала на колени.

— Ида пропала.

Голос был полон боли и звучал глухо.

— Мы поможем ее найти.

Подошла какая-то женщина.

— Вы совсем не знаете мою Иду. — Тело матери содрогалось от рыданий. — Совсем, — повторила она.

Глава 5

Он сидел на безопасном расстоянии от корабля и ждал. Во рту ощущался привкус металла. Он сделал это. Обратной дороги нет.

Рукой он придерживал застежку рюкзака. Девочка билась, словно пойманный зверек, и даже несмотря на портовый шум, ее плач было удивительно хорошо слышно. Он попытался отрешиться от этого звука, как и от мысли, что ей безумно страшно. Он должен сосредоточиться, не поддаваясь сожалению или сочувствию.

Погрузка заканчивалась, корабль готовился к отправлению. Кран качался над причалом, и грузчик потянулся за крюком.

Пора! Он надел лямку рюкзака на плечо. Со своего места он хорошо слышал, как ворчит двигатель крана. Этот звук заглушит любые другие, так что у него было около трех минут до того, как последний груз окажется на борту. Он поднял рюкзак и надел вторую лямку. Она оказалась тяжелее, чем он предполагал. А он слабее, чем предпочитал думать. Он направился к кораблю. Молодая пара с большими туристическими рюкзаками наблюдала за тем, как на судно, мерно покачиваясь, поднимается груз. Он улыбнулся им и поднялся по трапу.

Один из стюардов стоял, перегнувшись через перила, на верхней палубе. Он позевывал и наблюдал за погрузкой, не обращая никакого внимания на тех, кто поднимался на борт.

Равномерное ворчание крана-погрузчика заглушало звуки, превратившиеся в приглушенные всхлипы. В коридорах никого не было видно, протиснувшись мимо тележек с постельным бельем и полотенцами, он зашел в каюту. Поставив рюкзак на полку, он открыл его. Ноги дрожали, но оттого, что на борт удалось проникнуть беспрепятственно, открылось второе дыхание.

Повязка у нее на глазах держалась крепко. Первое, что он сделал, когда она оказалась у него в руках, — лишил ее возможности видеть. Он знал, что не выдержит полного ужаса взгляда и отпустит ее. Она все так же лежала, сжавшись в комочек, хотя уже могла выпрямиться. Он смотрел на нее, дрожа от смешанного со страхом возбуждения, и чувствовал себя именно тем монстром, которого она, очевидно, опасалась. Он тяжело дышал, капли пота со лба падали ей на волосы. Он отошел от нее на шаг, стянул футболку и вытер ею лоб и верхнюю часть тела. Девочка все так же лежала неподвижно. Он включил диск, который заготовил заранее, и скоро каюту заполнил детский голос, поющий песенку «Паучок Петер». Он добавил громкости, а потом вытащил кляп у нее изо рта и снял с глаз повязку. Как только он дотронулся до нее, она замерла, и лишь на втором куплете неуверенно приподняла голову. Ему было больно видеть ее в таком состоянии — со связанными руками и ногами. От получаса в скрюченном состоянии у нее наверняка затекло все тело. А ведь он специально выбрал более широкие ремни и не затянул их до конца. Ему хотелось, чтобы юное тело осталось неповрежденным.

— Хочешь пить? — Голос охрип и от этого звучал менее дружелюбно, чем ему хотелось.

Он протянул ей пакетик яблочного сока. Реакции не последовало. Он попытался взять ее за руки, но она отпрянула и сжалась. От рюкзака шел кисловатый запах. Она была в ужасе. Он осторожно развязал ремни и принялся массировать тонкие пальчики. Его натруженным рукам ее кожа казалась шелковой. Под звуки песенки «Колеса машины» он попытался достать ее из рюкзака, но она словно застыла в скрюченном положении, и у него ничего не получилось. На столе стояла тарелка с конфетами, но она даже не удостоила ее взглядом. Он был в курсе, что она аллергик, но не знал, что именно ей нельзя. Он разглядывал ее. Резинка сползла с хвостика, золотые волосы свободно рассыпались по худеньким плечикам. Платье, туфли и колготки испачканы в грязи. Она отчаянно сопротивлялась. Дыхание было неровным. «Надевай защитный костюм, — подумал он. — Просто закрой глаза и решись. Тебе нужен непроницаемый панцирь».

В животе забурчало. Как и раньше. Вдруг он почувствовал запах пота и понюхал свою подмышку. Резкая вонь. Он прошел в туалет и включил воду в раковине. Подождал, пока она нагреется, намылил руки так, что на тыльной стороне ладони образовалась пена. Он стоял, поигрывая мышцами. В зеркале отражалась истинная мужественность, однако он быстро понял, что силы были уже не те. Он расслабился и, тяжело дыша, принялся намыливать подмышки. Надев чистую футболку, он вернулся в каюту. Она все так же лежала, уткнувшись лицом в спинку сиденья. Он нежно погладил ее по голове, а когда снова затянул ремни на ее запястьях, она вздрогнула.

Стройные детские голоса из CD-плейера весело рассказывали о пекаре из Ёстре-Пеки. Он бросил взгляд на иллюминатор. Канаты подняты. Он наклонился к девочке и прошептал:

— Знай, все будет хорошо.

Запах мочи усилился.

— Я спасу тебя от жизни, — сказал он.

Глава 6

— Твои доводы — дерьмо. Как и ты сам.

Мужчина по другую сторону стола сидел, опустив глаза. Верхняя губа раздулась, словно земля дождливой осенью, и как только он открывал рот, сразу же чувствовался кислый запах снюса.

— Я не избивал мальчика, — повторил он.

Рино слегка повернул кресло и положил ногу на край стола.

— Один раз ударил — ударишь снова, — сказал он сухо.

Взгляд над раздувшейся губой помрачнел. Примитивный рефлекс передавал сигналы из средневековья: сделка с дьяволом.

— Я