Когда тигр спустился с горы - Нги Во

– Сколько же в тебе силы! – изумились Тии, а Сыюй рассмеялась.

– Много! Я бы поиграла мускулами, да вы все равно не увидите их через тулуп. Ну вот, садитесь, как я…

Спереди на седле торчал вырезанный из кости рог, который Сыюй обхватила согнутой в колене ногой, свесив другую ногу с седла. За ее спиной находился второй рог, покороче, и Тии неуклюже повторили позу дозорной.

– Только в другую сторону, мы же не хотим, чтобы она накренилась.

Широкое седло помещалось на плечах Пылук, за ее на удивление тонкой шеей. Сесть в это седло ногами врозь было невозможно, так что вся кавалерия северян ездила боком. Тии сменили ногу, и Сыюй пикой с длинным стальным наконечником направила Пылук к окраине поселка.

Пока они ехали мимо шатких строений, Тии поражались тому, как Пылук возвышается над ними. Они сидели не так высоко, как на благородном мамонте, но коньки крыш едва доставали им до коленей, и Тии ощутили, как где-то в глубине живота возникает головокружительная легкость.

– Если будет тошнить, наклонитесь в сторону, – не оглядываясь, предупредила Сыюй. – А то придется вам сегодня вечером вычесывать Пылук.

– Тошнить меня не будет, но все равно покажи, как ее вычесывать, – отозвались Тии. – А со мной все хорошо.

К тому моменту, как они покинули поселок и стали подниматься по дороге к перевалу, Тии уже почувствовали жжение в бедрах и пояснице. Сыюй сидела свободно, как дома на подушке, а мышцам Тии были привычнее долгие пешие переходы, и если уж совсем начистоту, поездки на попутных повозках, запряженных волами.

Хорошо еще, Почти-Блистательной нет рядом, некому потешаться надо мной.

Крутую и широкую дорогу через перевал Кихир с обеих сторон окаймляли густые таежные леса. В них водились призраки, которые не особенно заботили Тии, и разбойники, внушавшие больше тревоги. За время своего служения Тии довелось беседовать со множеством разбойников, но сейчас времена были голодные, и рисковать не хотелось. Однако людям, едущим на мамонте, не будут докучать ни люди, ни призраки, к тому же путешествовать таким способом Тии еще не случалось. Какой смысл быть служителем Поющих Холмов, если нельзя при случае прокатиться на мамонте?

Ощущение новизны постепенно улетучилось, но изумление не пропадало, и Тии, не обращая внимания на нарастающую боль в колене и пояснице, смотрели с высоты на окружающий мир, слушали, как звякают железные бубенцы на сбруе Пылук, и ежились, прячась за спиной Сыюй от ветра, дующего в лицо.

Ближе к полудню, или к тому моменту, который Тии по робкому серому свету определили как полдень, Сыюй остановила Пылук возле укрытия в густом сосняке, устланном валежником. Тии вздохнули с облегчением, предвкушая возвращение на землю, – но тут же встревожились, увидев, как Сыюй просто соскользнула прямо по боку мамонта и приземлилась с негромким возгласом на обе ноги.

– Мне тоже так надо? – спросили Тии, и Сыюй усмехнулась.

– Надо, если хотите поесть и пописать.

Тии хотели, поэтому с глубоким вздохом перебросили ноги на одну сторону, оттолкнулись и съехали по плечу Пылук. От удара об землю у Тии согнулись колени, их бросило вперед – прямо в ждущие руки Сыюй.

– Ну вот и умница! – жизнерадостно воскликнула Сыюй, а Тии застонали:

– Обращайся со мной как с ребенком сколько хочешь, только не отпускай!

Сыюй послушно повела Тии к укрытию, заслоненному от ветра деревьями. К счастью, вскоре ноги у Тии немного окрепли, и они смогли самостоятельно справиться с опорожнением и омовением, а потом вернуться к Сыюй, которая сидела на вощеной парусине, растянув ноги в почти безупречный шпагат.

– Мне тоже надо так сделать?

– Не повредит.

Тии удалось не рухнуть, а плавно опуститься на землю; боль колола колено, которым они цеплялись за рог на седле, и пронзала тело насквозь. Сыюй, конечно, была гибче, но Тии думали, что у них тоже неплохо получается, пока не увидели такую картину: дозорная повернулась всем туловищем назад, совершив почти полный оборот, и подтянула к себе сумку. Тии вздохнули, обессиленно обмякнув на парусине, и приняли у Сыюй пергаментный мешочек.

– Долго пришлось вырабатывать такую гибкость? – спросили Тии, пожевывая вяленную тонкими ломтиками отбитую оленину из мешочка.

– У меня она с детства сохранилась. Моя семья служила в мамонтовых войсках со времен Мэйань.

– То есть еще при династии Сюнь, так?

Сыюй пожала плечами.

– Мы не ведем счет от аньских правителей, – надменно заявила она. – Это было примерно двести лет назад.

Но на самом деле они долго придерживались аньской системы летоисчисления, а изменилось все лишь шестьдесят лет назад, когда пали оборонительные укрепления южан и мамонты северян устремились по горным перевалам. Империя навязывала северу свое видение времени, но вскоре после тех событий север напрочь забыл его.

Но Тии об этом не обмолвились ни словом, лишь с любопытством склонили голову:

– Это ведь долгий срок для военной службы, правда?

– Очень, – с удовольствием подтвердила Сыюй.

– И тебе не хотелось бы стать… ну, не знаю – чиновником во дворце, судьей, ученым?

Сыюй фыркнула.

– Вы что, лазутчик из Ингруска? Нет, не хотелось бы. Зачем, если у меня есть Пылук и я получу также первую дочь, которой она отелится?

О кавалерии на мамонтах ходили легенды, и именно поэтому, в числе прочих причин, ее воинам запрещалось держать государственные экзамены какого-либо рода или занимать посты выше окружных до тех пор, пока не пройдет три поколения после службы в мамонтовых войсках последнего из их дальних родственников. Северные пределы полнились историями об убийствах, совершенных мамонтами, однако никто не отважился бы сказать, что повторно слушать эти истории скучно.

Наконец Сыюй с завидной легкостью поднялась и подала руку служителю. Уже направляясь к Пылук, дозорная вдруг остановилась и повернулась к Тии.

– Постойте-ка, а разве вам не положено быть вегетарианцами? Всем служителям-южанам…

– О, в Поющих Холмах за этим следят не очень строго, – туманно ответили Тии. – Нам разрешено принимать любую милостыню, где бы мы ее ни нашли. Отвергнуть искреннее благодеяние гораздо хуже, чем ненадолго отказаться от ограничений своего ордена – так меня учили.

– Вообще-то у меня есть еще соленый сушеный ягель для…

– Я люблю мясо, а все, кто мог бы остановить меня, сейчас слишком далеко, – напрямик заявили Тии, и Сыюй усмехнулась.

– Это я запомню.

Потянувшись к седельной петле, Тии невольно застонали, но все же у них получилось забраться в седло, вызвав всего один смешок у Сыюй, что можно было считать победой.

Ветер кусал кожу Тии над высоким воротником овчинного тулупа. Это была изнурительная разновидность холода, и к тому времени, как солнце спустилось ниже верхушек сосен, Тии начали дрожать. Дозорная предложила пристегнуть их к седлу, но Тии отказались: не хотелось перетягивать тело ремнем, и даже если бы Сыюй позволила им упасть, на спине мамонта было не так уж и высоко.

Чем темнее становилось небо, тем больше набирал силу и злость ветер, и теперь, казалось, прорывался сквозь швы одежды. Тии вспомнилась особая горячка, порожденная холодом в заснеженных