Би-Гинер - Анжела Михайловна Афонская

детей на протяжении жизни. В период созревания на животе орфеянки образовывалась складка, внешне похожая на карман кенгуру; после оплодотворения яйцеклетка вынашивала зародыша до пяти сантиметров, а затем он через полость в брюшине попадал в этот карман-складку, где и развивался до года.

Из-за таких сложностей выживали немногие дети, и в истории Орфея бывали периоды, когда цивилизация откатывалась назад из-за нехватки населения, поэтому войн или смертоносных конфликтов на Орфее не было. Зато дипломатия и интриги были очень развиты, создавались коалиции, партии, и каждый член планеты был неприкасаем, особенно женские особи в период созревания и вынашивания ребёнка.

Спокойная, неагрессивная цивилизация быстро достигла высокого уровня развития и вышла на контакт с галактичеким союзом. Неприхотливые в быту орфеяне построили свою ветку довольно быстро, поскольку необжитые полюса изобиловали природными богатствами. Они развивали свои крылья и корабли, не жалея ресурсов, да ещё, пожалуй, музыка была увлечением планетарного масштаба: во время популярных концертов замирали целые города.

На Орфее выделялись две макро-коалиции, каждая из которой продвигала свою точку зрения: одна ратовала за полностью закрытый статус планеты с минимальными внешними контактами, а другая хотела внешнего развития с обогащением науки и культуры. Приверженцы закрытого общества приводили в качестве аргументов нарушение экологии общения, утрату индивидуальности и утерю традиций; они отметали всё новое, особенно земную музыку, которая покорила сердца орфеян. А те, кто ратовал за открытость, говорили, что без нового быстро наступит застой и общество откатится в прошлое.

Интриги, тайные собрания и принятие различных петиций постоянно держали всех в напряжении, но как ни старались приверженцы закрытого общества, музыку землян уже невозможно было запретить и отменить. В какой-то мере земляне чувствовали свою вину перед жителями планеты за такие волнения, но наиболее просвещённые орфеяне их успокаивали, мол, без этого они нашли бы другой повод для интриг, к тому же споры о музыке напрочь съедают время, которое могло бы пойти на войны и гонения, которые несомненно были бы куда бóльшим злом.

В этот непростой период группа учёных, которые исследовали энергию чёрных дыр и её преобразование, нашли возможность, используя один из принципов ветки переноса и манипуляции со временем, переместить целую планетарную систему в прошлое. По соображениям, это дало бы возможность выйти в нужную точку бифуркации и направить развитие по другому пути. Негласно, на полях научных конференций они собрали своих адептов, одним из которых был академик Вениамин Быстров.

И так четверо наших героев загрузились в следующий до портала ветки корабль. Порталы всегда строились в нескольких парсеках от планетарной системы, чтобы не нарушать время-волновой и энергетический цикл. Каждое перемещение вбирало в себя частицы внешнего и отдавала частицы внутреннего мира, и эти флуктуации могли угрожать даже весьма массивным телам по обе стороны. Для безопасности на периферии были выставлены маяки, чтобы следить и перенаправлять астероиды и другие тела подальше от портала. График кораблей всегда был выверен так, чтобы подлёт не совпадал со временем открытия портала.

Через восемь часов после старта вся команда высадилась на базе. Во время полёта Борис просматривал последние работы Быстрова, удивляясь, почему он не выдвигал по сути ничего выдающегося. Многие хотели преобразовать энергию чёрных дыр, но желание действовать на макроуровне с вовлечением целой планетарной системы все воспринимали как шутку. В кулуарах за учёным закрепилась кличка Тор, так его часто и называли, и Борису казалось, что это даже льстит самолюбию Быстрова.

"В чем же цель Тора? — спрашивал себя Борис. — Энергию можно направить на дальнейшее развитие порталов, есть ещё много неисследованных галактик, к чему эти перемещения во времени и пространстве? Неужели он не понимает, что вывод таких огромных масс из одного пространства-времени галактики в другое даст эффект бабочки и произойдут необратимые изменения?"

Мира и Лев тоже что-то обсуждали, а Федя листал очередной вестник виртшахмат. Восемь часов прошли незаметно. В этом перемещении кроме наших героев участвовали ещё несколько групп учёных других миссий, были и студенты, которые летели по обмену. Врата портала каждая раса создавала, исходя из своих культурных видений дизайна. Для землян это были в буквальном смысле ворота: массивный цельный кусок металла с высеченными орнаментами в стиле мандалы. Открытие ворот производилось раз в семь земных дней, в течение этого времени накапливалась достаточная для переноса энергия. Габариты и объёмы грузов и пассажиров тщательно выверялись и просчитывались, при этом всегда имелась возможность добавить экстренную экспедицию в основную группу. Конечный пункт каждой группы был индивидуальный и программировался заранее; наша группа должна была выйти из портала вблизи Орфея.

Врата открылись, разноцветные клубы мерцающего тумана, который возник сразу за ними, завораживал. Четверо путешественников уже не раз шагали в этот туман, но непостижимость этого мимолётного события пробуждала в них молчаливый восторг, а студенты, которым предстояло пройти вратами впервые, не могли сохранить спокойствие, их возбужденный ропот и возгласы наполнили зал. Спокойный голос оператора пригласил пройти к вратам строго по очереди, и группы вместе с их грузами одна за другой пропадали в тумане.

Последней была группа Бориса. Вместе они шагнули в портал, а за ними проехали два больших куба на автотележках. В следующем зале, залитом золотистым светом, по мягко-голубым стенам разбегались золотые волны узоров. Борис не раз посещал станцию Орфея, но его неизменно поражал контраст между рабочей обстановкой в зале Земли и какой-то театральностью в зале Орфея. Врата с этой стороны были как бы сплетены из растений, а венчала их стрекоза, каковой она казалась Борису, но на самом деле была похожа на неё только крыльями.

Гир со своей женой Феей сразу подошли к Борису. Они были хорошо знакомы, прожив почти год по земным меркам под одним кровом, и им не удалось скрыть тревогу, которая угадывалась в мимике и голосе. Борис представил своих компаньонов, Гир и Фея тоже представились и повели всех через небольшой зал для переговоров. Сразу же после расселения Гир сказал:

— Я буду говорить с вами открыто, отбросим дипломатию, хотя это и не в наших правилах. Время не терпит, нам предстоит сразу же переместиться дальше, мы с Феей уже всё подготовили.

— Что случилось? — теперь встревожилась и Мира.

— Я должен признаться, — медленно и уклончиво начал Гир, — что эксперимент идёт уже год по земным меркам…

Тут все заговорили разом, вопросы "как?", "что?", "не может быть!" смешались в хаос, но Борис попросил тишины и дал закончить Гиру.

— Я начну сначала. Год назад после одной из конференций ко мне подошел академик Быстров. Он дал мне на ознакомление статью и сказал, что хочет