Избранная и беглец - Штерн Оливия

Небо снаружи стремительно наливалось темнотой, как будто Оллин благополучно покидал освещенную сторону планеты, уходя в ночь. Потом некоторое время корабль пронзал носом облака, и вокруг разлилось мутное марево.

— Предложи варианты, — наконец сказал он.

За панорамным окном уже разворачивался черный бескрайний космос с вкраплениями звезд, кое-где перехлестнутый цветными пятнами туманностей. Оллин почувствовал, как глаза защипало. Не верилось в то, что постылый пятачок почвы, накрытый куполом, остался в прошлом. И одновременно удушающей волной накатил страх. Ведь теперь он… по-прежнему один, но уже не в безопасной тюрьме. Вокруг пустота. Любая оплошность равносильна смерти.

— Нода Федерации, идентификатор ID5067890, расположена в трех гиперпрыжках от позиции, — вещал голос корабля.

— Ранжировать по удаленности от центра, — брякнул наугад Оллин.

— Федерация не имеет центра, — возразил интеллект корабля голосом строгого учителя, — принципы Федерации заключаются в равноправии нод.

— Хорошо… — Оллин помялся, — тогда ближайшая обитаемая планета за пределами Федерации.

Динамики щелкнули, что-то зашуршало, словно невидимый собеседник углубился в перелистывание справочника.

— Эрфест, шесть гиперпрыжков.

— Энергетическое обеспечение корабля?

Снова тихий шелест.

— Уровень энергетического обеспечения рассчитан на двадцать гиперпрыжков. Затем требуется дозарядка.

— Тогда цель — Эрфест, — сказал Оллин.

— Рекомендую пристегнуться, — тотчас отозвался корабль, — между пятым и шестым гиперпрыжком будет двухчасовой перелет в режиме реального времени, возможен отдых.

Оллин не стал сопротивляться. Продел руки в ремни, щелкнул на груди застежкой.

Корабль определенно готовился к первому гиперпрыжку. Корпус начал вибрировать, едва слышимый гул двигателей усилился. Колючие точки звезд на фоне черного космоса резко надвинулись, размазываясь в дрожащие линии.

«Вот и все, — подумал Оллин, — свободен».

И рассмеялся.

Он смеялся, потом смех перешел в сдавленные рыдания. Совершенно голый, в чужом кресле пилота, на чужом корабле, несущемся сквозь тысячи световых лет на неизвестную планету. На сердце было легко, как будто он только что сам обрел крылья… А потом придавило тяжелой вязкой печалью. Оттого, что никогда больше не увидит Аси, единственное близкое существо во всей вселенной.

* * *

То, что гиперпрыжки та еще дрянь, Оллин понял сразу. Состояние было паршивым: головная боль и легкая, но постоянно о себе напоминающая тошнота. Каждый прыжок — часа по два корабельного времени. Один за другим, без перерывов. И потому после пятого гиперпрыжка, когда звезды вокруг приобрели обычный вид забитых в бархат разноцветных гвоздиков, Оллин кое-как выбрался из кресла и попросту улегся на пол.

Ему хотелось пить. Он облизнул пересохшие губы, язык словно терка. В правом виске стреляло. Несмотря на то что внутри корабля поддерживалась оптимальная температура, отсутствие одежды не добавляло комфорта, это точно.

А потом Оллин вспомнил.

О том, как Аси рассказывал ему, маленькому, историю о мужчине, корабль которого разрушился в шторм, а самого его выбросило на необитаемый остров. Тогда Оллину эта история понравилась настолько, что он некоторое время воображал себя таким же потерпевшим бедствие. В конце концов, у Робинзона был Пятница, а у него, Оллина, Аси. В секторе джунглей так и остался построенный на дереве домик. Но игры хватило на месяц. А потом снова вернулось желание биться лбом в защитный купол до тех пор, пока мир вокруг не погаснет.

Все еще лежа на полу, Оллин медленно обвел взглядом кают-компанию.

Отделка дорогая. Два пухлых дивана. Дальше и ближе к люку небольшая дверца с сенсорным замком. Оллин как будто возвращался в прошлое и снова вопреки всему — рассудку, памяти — начинал чувствовать себя доисторическим Робинзоном. Только теперь он был узником не острова, но чужого корабля.

— На борту есть вода? — произнес Оллин в никуда, надеясь, что интеллект корабля отреагирует должным образом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Разумеется, корабль имеет запасы жизнеобеспечения экипажа, — доброжелательно откликнулся шелестящий голос.

— Дай мне воды, — попросил Оллин, — и… еды.

В спину мягко толкнуло, он откатился в сторону. Оказалось, что как раз между диванами, где разлегся Оллин, из пола поднимался металлический столик. Потом поверхность его раскрылась, словно коробка, и Оллин получил поднос, полный брикетов и запечатанных металлизированной пленкой контейнеров. Но самое главное, тут была пластиковая бутылка воды. Он схватил ее, сорвал крышку и долго и жадно пил, пока не осталось совсем немного на донышке. Потом порылся в брикетах, поймал себя на том, что получает удовольствие уже от того, что ощущает пальцами новые материалы. Шелестящие цветные обертки. Аси всегда подавал пищу только что приготовленную, горячую. Наконец Оллин выбрал контейнер, на котором значилось «Салат Тирана Арруха», осторожно вскрыл. В ноздри ударил совершенно новый, незнакомый аромат специй. Он принюхался, внимательно осмотрел кусочки белого мяса и овощей. Сбоку к контейнеру крепилась пластиковая ложка, и ею-то Оллин и воспользовался.

Боль и тошнота медленно отступали. Он поднялся, прошелся туда-сюда по тесному помещению, снова глянул на закрытую дверцу.

— Что там? — спросил у корабля, указывая на интересующий объект.

— Одежда и оружие, — прошелестело в ответ.

— Открывай.

Он заглянул в подобие маленькой кладовки с трепетом человека, откопавшего старинный сундук. Содержимое не разочаровало: несколько легких, но прочных комбинезонов, совершенно новых, затянутых в упаковочную пленку. Две винтовки и с десяток зарядных капсул к ним, светящихся ядовитой зеленью. Оллин с удовольствием покрутил винтовку в руках. Нейротренажер, конечно, позволяет научиться стрелять, причем с вполне реальными ощущениями, но в искусственной реальности и близко не испытаешь ощущений прикосновения к матовому, чуть шершавому сверхпрочному пластику приклада. Оллин провел подушечками пальцев по хромированному стволу винтовки, покачал головой. Наверное, это выглядит со стороны странно и смешно, когда здоровый двадцативосьмилетний мужчина сперва радостно щупает брикеты с едой, а йотом — винтовки. Он поймал себя на том, что не прочь точно так же, тактильно, обследовать всю кают-компанию. А что будет, когда наконец встретит гуманоидов? Их тоже будет ощупывать и обнюхивать?

Оллин вздохнул, с сожалением отставил винтовку и взялся за одежду. Графитово-серый, тускло блестящий комбинезон был сшит из довольно тонкой, шелковистой на ощупь ткани и пах новым пластиком. Оллин кое-как натянул его на себя, штанины и рукава оказались коротки, но уже через несколько минут, нагревшись от тепла тела, ткань как будто растянулась, и плотные манжеты удобно сели на запястья. На рукаве костюма Оллин прочел: «Делайн инкорпорейтед».

Вот бы узнать, это производитель костюмов? Или же люди, пришедшие убивать, имеют непосредственную связь с этим Делайн?

«А если Делайн — это тот, кто хотел тебя убить? Или, что еще хуже, тот, кто всю жизнь продержал тебя взаперти, словно зверушку? Что тогда?»

Оллин невольно улыбнулся.

Тогда… о, тогда господину Делайну не поздоровится.

— Рекомендую пристегнуться, — произнес корабль, — гиперпрыжок в процессе подготовки. Точка выхода — орбита планеты Эрфест.

* * *

Эрфест с орбиты казался совершенно необитаемой планетой. Никаких вмешательств человека, что есть — все сотворила природа. Оллин, полулежа в кресле и гоняя во рту найденный мятный леденец, пролистывал корабельный планшет на предмет сведений об Эрфесте, и чем больше листал, тем больше планета ему нравилась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Никаких привычных технологий.

Даже радиосети нет.

А что еще нужно человеку, который хочет стать незаметным хотя бы на время?

Ни фабрик, ни мануфактур. Развитие цивилизации… Да и нет ее в том понимании, к которому привык Оллин. На клочке одного материка планеты нечто вроде первобытно-племенного строя. На другом, побольше — государство с централизованным управлением, занявшее обширную плодородную долину в дельте большой реки. И в долине, зажатой в кольце гор, — феодализм с присущей ему раздробленностью и мелкими дрязгами между царьками. И никаких вам терраполисов, и никаких индустриальных зон. Жалкие людские поселения в тисках здешней суровой природы. Шаг вправо — лес и хищные звери, шаг влево — голые скалы, шаг еще куда-нибудь — пустыня. Да и какие здесь люди… Оллин хмыкнул. Так, что-то вроде примитивных зверушек. Знания убогие, и вся жизнь убогая и короткая.