Философ - Сергей Петрович Щербаков

лет. Вот и сегодня, делая запись о Сергее Петровиче, Анна Сергеевна чувствовала себя предательницей. Она помнила его еще мальчишкой, приходившим в библиотеку за книгами о путешествиях и приключениях. Теперь он стал уважаемым рабочим, семьянином. И вот — запрещенная книга… Анна Сергеевна понимала, что этот факт может сломать ему жизнь. Но не сообщить не могла — слишком велик был страх перед возможными последствиями.

С каждым годом груз на душе Анны Сергеевны становился все тяжелее. Она стала плохо спать, часто болела. Коллеги замечали ее подавленное состояние, но списывали на возраст и усталость. Никто не мог и подумать, какую страшную тайну хранит всеми любимая библиотекарша.

Иногда Анне Сергеевне казалось, что она сходит с ума. В каждом читателе она видела потенциального «врага народа», в каждой книге — источник крамолы. Она ловила себя на мысли, что начинает верить в ту ложь, которую сама же и создавала в своих доносах. Реальность и выдумка переплетались, создавая причудливую картину мира, в которой Анна Сергеевна уже с трудом ориентировалась.

Были моменты, когда она была готова все бросить, пойти в КГБ и отказаться от сотрудничества. Но страх за сына, за себя каждый раз останавливал ее. «Еще немного, — говорила она себе, — еще чуть-чуть и все закончится». Но конца не было видно.

Методы работы Анны Сергеевны со временем становились все изощреннее. Она научилась «случайно» подслушивать разговоры читателей, незаметно просматривать их записные книжки, оставленные на столах. Иногда она даже провоцировала людей на откровенность, заводя разговоры на опасные темы. Каждый раз после такой «операции» она чувствовала себя грязной, недостойной.

Особенно тяжело было работать с детьми и подростками. Анна Сергеевна помнила, как однажды к ней пришла девочка-старшеклассница, попросила «Доктора Живаго». Сердце библиотекарши сжалось — она знала, что девочка из семьи партийного работника. Один неосторожный шаг мог стоить карьеры ее отцу. Анна Сергеевна мягко отговорила девочку, предложив взамен что-то из классики. А вечером, давясь слезами, написала очередной донос.

Николай Иванович, ее куратор из КГБ, был доволен работой Анны Сергеевны. Он часто хвалил ее за бдительность, намекал на возможные награды. Но для нее эти похвалы были хуже любого наказания. Каждый раз, встречаясь с ним, она чувствовала, как часть ее души умирает.

Годы шли, менялась страна, менялись люди вокруг. Но Анна Сергеевна оставалась на своем посту — и в библиотеке, и как агент КГБ. Она уже не могла представить свою жизнь иначе. Страх и чувство вины стали ее постоянными спутниками, вытеснив все остальные эмоции.

И вот теперь, глядя вслед уходящему Сергею Петровичу, Анна Сергеевна в очередной раз задавалась вопросом — стоило ли оно того? Спасла ли она сына, предав десятки, если не сотни других? Сохранила ли страну, о которой так пекся Николай Иванович, или помогла превратить ее в место, где люди боятся собственной тени? Ответов не было. Была только усталость и глухая тоска по той Анне Сергеевне, которая когда-то любила свою работу и верила в людей.

Закрыв записную книжку, Анна Сергеевна тяжело поднялась. Впереди был еще один день — день, в который ей предстояло вновь улыбаться читателям, помогать им с выбором книг и незаметно следить за каждым их шагом. День, который станет еще одной страницей в ее личной истории предательства. И так будет продолжаться до тех пор, пока система, частью которой она стала, не рухнет. Или пока не сломается она сама. Что произойдет раньше — Анна Сергеевна не знала. Она могла лишь надеяться, что когда-нибудь сможет рассказать правду — сыну, читателям, самой себе. И, может быть, получит прощение. Хотя сама себя она вряд ли когда-нибудь простит.

Внутри шевельнулось легкое беспокойство — не повредит ли карьере чтение подобной литературы? Но он отогнал эти мысли — в конце концов, книга официально издана, значит, не может быть ничего крамольного.

По пути на завод Сергей встретил своего давнего друга и коллегу Николая. Они вместе учились в техникуме и уже много лет работали в одном цехе.

«Здорово, Серега! — окликнул его Николай. — Тоже во вторую? Давай вместе дойдем.»

Сергей с улыбкой пожал, протянутую руку: «Привет, Коля! Давай, вдвоем веселее.»

По дороге друзья обсуждали последние новости — и личные, и заводские. Николай жаловался на тещу, которая снова приехала погостить на месяц, Сергей рассказывал о успехах детей в школе. Разговор неизбежно зашел о работе.

«Слышал, нам план на квартал увеличили? — спросил Николай. — Интересно, премию тоже поднимут или как всегда?»

Сергей пожал плечами: «Кто ж его знает. Думаю, если выполним, не обидят. Главное — качество не снижать, а то знаешь, как бывает — гонятся за количеством, а потом брака больше.»

Николай согласно кивнул: «Это точно. Помнишь, как в прошлом году из-за спешки чуть аварию не устроили? Хорошо, Михалыч вовремя заметил.» Сергей нахмурился, вспоминая тот случай. Тогда конфликт интересов между руководством завода и рабочими чуть не привел к катастрофе. Начальство требовало увеличить темпы производства, игнорируя предупреждения опытных сотрудников о возможных рисках. Сергей и его коллеги оказались зажаты между молотом и наковальней — с одной стороны, они понимали опасность форсирования процесса, с другой — боялись потерять премии и навлечь на себя гнев руководства. Атмосфера в цехе накалялась с каждым днем, люди работали на пределе возможностей, нервничали, срывались друг на друга. Сергей помнил, как Николай, обычно спокойный и рассудительный, в сердцах бросил бригадиру: «Вам лишь бы план выполнить, а о людях кто подумает?». Бригадир, сам измотанный постоянным давлением сверху, только устало махнул рукой.

Ситуация накалялась, пока не случилось неизбежное — из-за чрезмерной нагрузки на оборудование произошел сбой в системе охлаждения. Лишь чудом и благодаря бдительности старого мастера Михалыча удалось избежать масштабной аварии. Сергей до сих пор с содроганием вспоминал тот момент, когда Михалыч, вопреки инструкциям и рискуя навлечь на себя гнев начальства, остановил процесс. В тот миг в цехе повисла гнетущая тишина — все понимали, что балансируют на грани катастрофы. После случившегося на заводе провели расследование. Формально виновных не нашли — руководство не хотело признавать свои ошибки, а рабочие боялись говорить правду, опасаясь увольнения. Негласно все понимали, что система, в которой погоня за показателями ставится выше безопасности людей, глубоко порочна.

Сергей часто размышлял о том дне, пытаясь понять, как