Я называюсь Никто - Тимофей Владимирович Алёшкин

времени восстания, тем больше в них появляется подробностей о Спартаке – фракийце, галлах и германцах Крикс и Эномая и всем таком. Валентинов считает, что фракийцы и галлы в нашем случае – это гладиаторские «корпорации», команды, названные по типу вооружения. По национальности и вожди восставших, и гладиаторы – участники заговора, считает он, были италики и римляне.

Валентинов обращает внимание на то, что в некоторых источниках (например, у Ливия) Крикс и Эномай называются первыми из вождей восстания, Спартак – только второй или третий. В итоге у него выходит, что «галлы» Крикс – италик, оск, Эномай (имя из греческой мифологии, римляне использовали их, давая имена рабам) – бывший домашний раб, потом разбойник в Италии, имевший связи среди местной «братвы». Крикс, Ганник-Каниций и Каст и другие неназванные заговорщики-гладиаторы и позднее присоединившиеся к их отрядам и называемые «галлами» – это марианцы и италики, незаконно репрессированные Суллой («заключённые в темницу вследствие несправедливости» — Плутарх, «люди свободного духа и благородные» — Саллюстий). Они и спланировали и подняли восстание италиков юга. Спартак (в некоторых источниках тоже не фракиец, а «галл»/«мирмиллон») — это имя одного из псов мифологического героя Актеона, растерзавших его по воле Артемиды (правда, Евгений Токтаев, автор романа о Спартаке, уточнил, что имя пса у Псевдо-Аполлодора не точно такое – не Спартак, а Спарт). Валентинов в общем и целом предполагает, что Спартак, по его полководческим и личным данным – офицер-марианец, получивший вместо настоящего имени гладиаторское прозвище, кличку, и прилагающуюся к нему легенду о фракийском происхождении. У Валентинова он выходит удачно подвернувшимся заговорщикам-италикам и привлеченного ими к делу военспеца, который по личным качествам и обстоятельствам вышел вскоре на первый план и стал главой восставших. Предсказание женой Спартака его величия, описанное Плутархом, Валентинов считает удачным применением тогдашней «политтехнологии при подготовке восстания, приводя пример Евна, предводителя сицилийского восстания рабов 130-х., использовавшего подобные трюки для мистического обоснования своей избранности.

Описанию разгрома шести когорт Клодия под Везувием 70 гладиаторам Валентинов не верит, он думает, что дело было в том, что римлян разбили уже значительные по силе отряды восставших, собравшиеся к тому времени – то есть мятеж и побег гладиаторов был сигналом к запланированному большому восстанию. Он очень обстоятельно и по-моему совершенно убедительно доказывает, что многотысячная армия восставших, с ходу начавшая непрерывно бить в полевых сражениях армии римских преторов в Кампании в 73, не могла быть собрана механически из сбежавшегося сброда и бандитов, это явно созданная на регулярной основе организованная сила, как минимум ядро и кадр офицеров и унтер-офицеров для которой дали те же италики Юга, – ветераны союзнической и марианской войн, поставившие в строй и обучившие регулярной войне собранных людей.

Валентинов показывает, что начиная с кампании 72 и сражения при Гаргане и до последних битв весны 71 источники всегда говорят об отдельной от сил Спартака армии/отрядах «галлов (иногда и германцев)» сначала под предводительством Крикса, потом Ганника и Каста, эта армия отличается дисциплиной, высоким воинским духом и ее размер меньше, чем у главной армии Спартака – 30 тысяч при Гаргане где она потеряла до 2/3 состава), 12 тысяч, павших на поле боя в сражениях с Крассом. То есть это была некая отборная сила из сплоченных и мотивированных бойцов (в отличие от армии Спартака, куда принимали всех). Нет, собственно, никаких оснований в источниках считать, что она ходила вместе со Спартаком в «северный поход» в Галлию и обратно или что она была в Бруттии в конце 72-начале 71 во время блокады восставших там Крассом (более того, Плутарх прямо говорит, что Спартак ожидал подкреплений из-за «линии Красса»).

Похоже, «галлы»-италики Крикса и Ганника действовали в основном отдельно от Спартака, у них были своя армия, свои цели и вообще так сказать своё собственное восстание. Целью его Валентинов считает создание свободного государства Италия, Крикс по его версии шел на гору Гарган, в священные для италиков места, связанные с именем Диомеда (италики, в отличие от римлян, считали своими прародителями и основателями своих городов и общин греческих героев – Одиссея, Диомеда и других, а не троянцев (это не Валентинов придумал, это факт)), чтобы провозгласить его основание.

Анализируя действия Спартака на юге Италии в 73, Валентинов получает вот такие выводы: «Итак, Новый Порядок Спартака это:

1. Террор, направленный не только против «плохих» рабовладельцев, но и против всех подряд.

2. Грабежи, от которых страдали даже бедные издольщики-колоны.

3. Отсутствие каких-либо попыток создать АЛЬТЕРНАТИВУ римской власти и договориться с местным населением.

4. Отсутствие попыток централизованного освобождения рабов.

5. Выделение новой спартаковской ЗНАТИ, причем знати РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКОЙ, охотно копирующих римские обычаи, вплоть до гладиаторских боев».

Однако после этого Валентинов отмечает, что Спартак затем налаживает дисциплину в армии, вводит централизованный сбор захваченных золота и серебра для покупки оружия и, похоже, останавливает хаотические грабежи и насилие.

Что касается тактики, у Валентинова есть оригинальное предположение, что главным тактическим приемом Спартака была атака конницей против центра римской армии. Мне вот это в целом кажется очень сомнительным, но трудно не согласиться, что попытка Спартака добраться до Красса в последнем сражении и предположительно изображение его гибели в конном бою, обнаруженное археологами на вилле в Кампании, гораздо лучше ложатся в версию именно конной атаки.

Рассматривая поворот Спартака из Галлии на юг, Валентинов отвергает версии о том, что восставшие имели цель вернуться домой или это было сделано из-за невозможности уйти из-за или разногласий – по его версии несогласные вообще остались на юге в армии Ганника. Он считает, что целью Спартака была война с Римом до победы, и в этой войне остаться в Италии было наилучшим решением.

Что касается Рима, Валентинов изображает его внутреннюю политику как противостояние оптиматов-сулланцев (у власти) и марианцев-популяров (в оппозиции). Он приходит к выводу об отсутствии у Спартака возможностей вступить в союз с кем-то в Риме.

С аристократами-сулланцами Спартаку было разговаривать не о чем. Вот марианцы иное дело. Проблема в том, что из-за многолетних репрессий Суллы все его наиболее опасные враги оказались либо в могиле, либо в изгнании. Из марианцев в самом Риме остались только самые бесцветные и слабые. Это не вожди, с ними не договоришься. Правда, росло новое поколение, то, чьи отцы и старшие родственники убиты сулланцами. Красс и Цезарь – не исключение, таких было много. Но они пока еще не сила, их час не настал.

Так кто же остается? А остается тот, кто все эти годы считался истинных вождем марианцев – Квинт Серторий Валентинов