Культура три. Как остановить маятник? - Владимир Паперный

Проанализировав большое количество текстов как самобытников, так и западников (от авторов XIX века до наших современников), Кара-Мурза проходит к выводу, что лучшие представители обоих направлений отвергали экстремизм и настаивали на необходимости синтеза. Автор приводит слова С.Л. Франка о Пушкине, у которого Франк видит «сочетание „европеизма“, резкого отталкивания от культурной отсталости России, с напряженным чувством любви к родине и национальной гордостью». Кара-Мурза считает, что, «лишенная национального своеобразия, Россия как раз и не попадет „в Европу“, а, напротив, лишится своего законного места в европейской культуре, ибо станет для этой Европы неинтересной и ненужной».

Но у такого синтеза есть опасность взять худшее у каждой стороны и породить монстра – Азиопу, по слову П.Н. Милюкова. Этот монстр, по формуле А.И. Герцена, которого цитирует Кара-Мурза, будет сочетать бесчеловечность «подлой фигуры немецкого бюралиста» со «звериной безраскаянной жестокостью восточного раба и византийского евнуха».

Выход из «кармического круга» противостояния хаоса и деспотизма, считает автор, возможен: «Эта возможность связана с опознанием „Азиопы“ как общего врага и реформаторами-западниками, и теми неопочвенниками, которые озабочены сохранением и развитием русского цивилизационного генотипа; с демифологизацией на этой основе взаимных упреков в „варварстве“; с рациональным социологическим определением всей совокупности субъектных форм „нового варварства“ и их последующей маргинализацией совместными усилиями гражданского общества на периферию социальной жизни».

Можно согласиться с культурологом-эмигрантом Владимиром Вейдле, которого также цитирует Кара-Мурза: «Безоговорочное и непримиримое противопоставление России Западу, Запада России есть ядро идейного комплекса, любопытного прежде всего тем, что его создали и дружно развивали ни в чем другом не согласные между собой умы: исключительные приверженцы всего русского в России и фанатические поклонники Запада на Западе». И те и другие, считает Вейдле, в равной степени поражены одним и тем же болезненным ощущением – «стремятся возвеличить „свое“ путем умаления „чужого“, не понимая относительности различия между своим и чужим».

История русской архитектуры еще раз показывает проблематичность различения своего и чужого. Русские церкви XII века – это русская или византийская архитектура? Московский кремль это русская или итальянская архитектура? Русский авангард 1910–1920-х – это местное или интернациональное явление? Наконец, ресторан-павильон «Времена года» Рема Колхаса – это советский или голландский модернизм?

2. Максим Кантор, художник и писатель, родился в Москве, окончил Московский полиграфический институт. Его роман «Учебник рисования» (2003) вошел в список финалистов премии «Большая книга» (2006) и в длинный список премии «Русский Букер» (2006). Насколько мне известно, у Кантора нет последовательно изложенной теории российской культуры, но ее можно попытаться реконструировать на основе его статей и комментариев в блогах.

Значительная часть текстов Кантора, начиная с его романа, относится к жанру политической сатиры [3] . Местами обличительная интонация по степени интенсивности сравнима с речениями библейских пророков. Одним из постоянных объектов его критики является либерализм. Кантор выступал против «открытого общества» Карла Поппера (о нем ниже), который «уравнял и сплющил различные социальные и философские концепции. Стараниями Поппера возникла черно-белая картина истории, которая имеет все свойства апофатической истины: если сказать, что благо и свобода не раскрываются через противостояние тоталитаризма открытому обществу, то неизбежно будешь обвинен в тоталитаризме, подтверждая теорию черно-белого. Так было внедрено примитивное, но действенное идеологическое оружие – каменный топор либеральной философии».

Позитивную программу Кантор излагает реже, и она содержит очевидные противоречия. С одной стороны, он отрицательный самобытник: «Россия не будет Италией. Никогда не будет. И Францией никогда не будет тоже. И Англией. У России история и культура совсем другие. Не европейская. Надо быть не просто невеждой и авантюристом, но надо быть еще и обманщиком, чтобы уверять несведущих людей в обратном. Были такие лозунги у партии правых: „Хочешь жить как в Европе – голосуй за правых!“ – словно от этого голосования в Москва-реке устрицы заведутся и климат в Поволжье поменяется, – и ведь шли, голосовали. Это было бессовестным трюком. Нет, Россия – совсем не Европа. Это навсегда так устроилось. С этим надо жить».

С другой стороны, с этим не надо жить. Для решения российских проблем Кантор предлагает, по существу, классический западный социализм: «Сделать образование и медицину бесплатными, радикально и сразу». Но этого мало, надо еще «все неправедно нажитые особняки (таковых сотни тысяч) отдать под детские сады, ясли, странноприимные дома». Кто и какими методами будет отбирать у владельцев сотни тысяч особняков, автор не объясняет. Ясно, что это может сделать только какая-то «чрезвычайная комиссия». Складывается впечатление, что вместо каменного топора либеральной философии здесь предлагается большевистский «революционный жилищный передел» образца 1918 года.

3. Сэр Карл Раймунд Поппер родился в Вене, учился в Венском университете. В молодости был марксистом, позднее его взгляды сместились в сторону либерализма. В 1937 году, спасаясь от нацизма, переехал в Новую Зеландию, где преподавал до 1945 года. С 1945 года гражданин Великобритании. В 1964 году посвящен в рыцари. Самая известная из его книг – «Открытое общество и его враги» – была написана в 1945 году.

Главная идея книги состоит в борьбе с историцизмом (не путать с историзмом), то есть с теориями развития общества, основанными на анализе истории. Доказательством ошибочности этого подхода Поппер считает прогностическую несостоятельность теорий Гегеля, Маркса, Шпенглера и других. Его собственная историософская модель состоит из двух элементов: «открытого» и «закрытого» обществ, последнее он предпочитает называть «обществом врагов открытого общества». В число этих врагов входят Платон, Сталин, Гитлер и многие другие.

«Наша цивилизация, – пишет Поппер в предисловии, – еще не полностью оправилась от шока, вызванного ее рождением, – переходом от племенного или „закрытого общества“ с его подчиненностью магическим силам к „открытому обществу“, освобождающему критические способности человека». Для традиционного закрытого общества, продолжает он, характерен трибализм, т. е. «утверждение наивысшего значения племени, без которого индивид ничего из себя не представляет, является элементом, который мы встретим во многих формах историцистских теорий. Другие формы, которые уже не являются трибалистскими, сохраняют присущий ему элемент коллективизма: все они настаивают на исключительном значении некоторой группы или коллектива, например класса, без которых индивид – ничто».

В предисловии к русскому изданию 1992 года Поппер дает рекомендации для России: «Мне кажется очевидным, что в данном случае кратчайший (хотя, конечно, не вполне совершенный) путь – это заимствование Россией одной из утвердившихся на Западе правовых систем. То, что такой путь в принципе возможен, показала Япония, которая в 1873 г. восприняла германскую правовую систему, осознав, что та необходима для осуществления планов индустриализации страны по европейскому образцу».

Более конкретная рекомендация касается независимости суда: «Наиболее важны работники судебных органов, особенно судьи и частные адвокаты. (Последние должны быть по-настоящему частными – это единственная гарантия, что они будут служить Закону, а не только интересам находящегося у власти правительства.) Для того чтобы вершить правосудие, требуется, кроме того, множество других государственных служащих. Все они должны быть воспитаны в духе служения объективной истине, интересам опирающегося на закон правосудия – и ничему более. В мирное время им непозволительно руководствоваться никакими «высшими» интересами, никакими интересами государства. Воспитание таких людей – большая задача, решение которой займет у вас годы».

Из этого краткого пересказа видно, что Поппер относится к тем, кого я назвал «потом-западниками». Хотя он прямо об этом не говорит, ясно, что Россия для него – это страна третьего мира, у которой есть шанс войти в семью «цивилизованных» народов, лишь повторив путь Японии, то есть позаимствовав западную правовую систему для модернизации страны по европейскому образцу.

В России XX века эта идея, как мы уже отмечали выше, набирала популярность трижды: в 1920-х годах, затем во время «оттепели» и во время перестройки. В области архитектуры и дизайна последствия этого каждый раз были другими.