Культура три. Как остановить маятник? - Владимир Паперный

Владимир Паперный

Культура три. Как остановить маятник?

Миф о вечном возвращении сталинизма

В 1954 году мы с родителями поехали осматривать только что открывшуюся кольцевую линию метро. Стоя на эскалаторе, отец тихо сказал матери, показывая на вертикальные светильники, увенчанные бронзовыми коронами: «Полным ходом движемся к монархии». Мама зашептала, испуганно оглядываясь по сторонам: «Тише, тише».

Лингвист Вячеслав Иванов считает, что Сталин собирался провозгласить себя императором, но не успел. Так ли это было на самом деле, никто, видимо, никогда не узнает, но последовательное восстановление атрибутов Российской империи действительно началось уже в конце 1920-х годов и достигло своего пика к моменту смерти Сталина. Я подробно описал этот процесс в своей книге «Культура Два». Повторю кратко.

Речь шла о циклических чередованиях в российской истории двух культурных механизмов, которые я назвал «культура 1» и «культура 2» (я воспользовался цифрами, чтобы подчеркнуть безоценочность этих категорий). Культура 1 ориентирована в будущее, прошлое сбрасывается, как писали футуристы, с «парохода современности». Эта культура находится в состоянии растекания, она, как сказал Малевич, «строит творчество, сжигая за собой свой путь». Она ориентирована на движение, на горизонтальность, на разрушение границ и иерархии. Российские архитекторы этого времени ощущают себя частью интернационального движения.

Культура 2 имеет противоположные свойства: она находится в состоянии застывания. Взгляд обращен в прошлое, возникает интерес к истории. Культура 2 ориентирована на неподвижность, неизменность и иерархию. Всюду (и в политике, и в архитектуре) проводятся границы. Вход (как место пересечения границы) становится важным элементом архитектуры. Государственная граница превращается в границу между Добром и Злом. Главным примером для подражания постепенно становится русская архитектура.

Друзья много раз мне говорили:

– Ну хорошо, мы готовы тебе поверить, что вся российская история – это чередование культур 1 и 2. Так что же, нам теперь так и крутиться на месте, как белка в колесе? Должна же, наконец, возникнуть какая-нибудь культура 3?

Григорий Ревзин, который сначала доброжелательно относился к моей книге, после выхода второго издания упрекнул меня в том, что я создаю «миф о вечном возвращении сталинизма». Функция автора этой книги, писал он в 2006 году, «заключается в том, чтобы с позиций постороннего описывать происходящее. Сам он никакой ответственности за процесс не несет. Проблема, пожалуй, только в одном. Если нет ответственности, то нет и любви, и вообще никакой включенности в происходящее. А это все ж таки родная страна. Ну хорошо, вот в ней наступает „культура два“. И чего делать?».

Вообще говоря, требование любви и активного участия – само по себе убедительное доказательство возвращения культуры 2. В 1948 году секретарь правления союза архитекторов Каро Алабян тоже упрекал коллег: «Они похожи, некоторые из них, на тех болельщиков, которые смотрят, как состязаются две команды: или сочувствуют одной команде, или другой, а сами никакого активного участия в борьбе не принимают». А год спустя секретарь правления союза писателей Анатолий Софронов добавит, что дело не только в том, что именно сказано, надо еще слышать, с какой интонацией ведется критика. Софронов, правда, упрекает критиков не в недостатке любви, а в недостатке ненависти, но это, в сущности, одно и то же.

Тот факт, что какие-то элементы сталинской культуры сейчас возвращаются, очевиден. Вот несколько примеров.

Иерархия . Лозунги из Манифеста Летучей федерации футуристов – «Долой дипломы, звания, официальные посты и чины <…> Разделим все студии, помещения художественных школ и академий поровну между всеми направлениями» – стали последовательно осуществляться между 1918 и 1932 годами. 12 декабря 1917 года был принят декрет «Об уничтожении сословий и гражданских чинов», в котором было сказано: «Все существовавшие доныне в России сословия и сословные деления граждан, сословные привилегии и ограничения, сословные организации и учреждения, а равно и все гражданские чины упраздняются. Всякие звания (дворянина, купца, мещанина, крестьянина и пр. титулы – княжеские, графские и пр.) и наименования гражданских чинов (тайные, статские и пр. советники) уничтожаются, и устанавливается одно общее для всего населения России наименование – граждан Российской Республики».

Архитекторы в это время увлечены идеей разрушения города. «Глубочайший нарыв буржуазной цивилизации, – гласит составленная в 1921 году записка архитектурной секции ИЗО Главполитпросвета, – мировой город, которому миллионы людей посылают проклятия, – впервые будет снят архитектурным творчеством социалистического государства».

В стремлении к равенству и равномерности некоторые идут еще дальше, требуя «уничтожить общественное разделение труда между предпринимателем и наемным рабочим, между мужчиной и женщиной и между отдельными странами». Высшей точкой идеи «выравнивания» можно считать одинаковые передвижные жилые ячейки, которые можно перевозить в любую точку планеты. Идея была впервые высказана Велимиром Хлебниковым в 1907 году, в 1928-м доведена до уровня проекта студентом ВХУТЕИНа Г.Т. Крутиковым, а в 1930-м – М.А. Охитовичем и его коллегами по дезурбанизму.

Процесс уничтожения сословий и чинов, включая воинские звания, продолжался до конца 1920-х, после чего все вдруг покатилось в обратную сторону. Появились звания «Герой труда» (1927), «Герой Советского Союза» (1934), «Мастер спорта» (1934), возобновились воинские звания «майор», «полковник» и «маршал» (1935), «генерал» (1940), появляются звания «заслуженный работник НКВД» (1940), «лауреат Сталинской премии» (1941) и другие.

Для советского человека 1920-х слова «полковник» и «генерал» ассоциировались с Белой армией, то есть с врагом. Но если страна не выразила никакого недоумения по поводу возрождения чинов не только царской и Белой армий, но даже Священной Римской империи (генералиссимус, 1945), то ясно, что провозглашение Сталина «императором Советского Союза» тоже прошло бы без эксцессов – короны на светильниках эскалаторов уже были готовы.

Начиная с 1930-х годов радикально меняются и требования к архитектуре: она теперь должна быть «красивой» и «богатой». Конструктивистские здания украшаются колоннами, портиками и карнизами. Бывшие конструктивисты или полностью исключены из профессиональной жизни, или заняты строительством санаториев для новой советской элиты. Проводятся конкурсы на проекты дач.

Нечто похожее на «срывание эполет» и отказ от привилегий в эпоху ранней советской власти происходило и в 1980–1990-х. Таковы, например, поездки Ельцина в троллейбусе, его визиты в магазины, борьба со спецполиклиниками и спецраспределителями. Было ли это спектаклем или искренним движением души, не так уж важно. Ельцин чувствовал, куда дует ветер – а он в тот момент дул в сторону разрушения иерархии, – и вел себя соответственно.

Спустя примерно 22 года процесс опять пошел в обратную сторону. Возникновение новой аристократии началось почти сразу после перестройки, но только сейчас, считает социолог Ольга Крыштановская, «у нее появилась возможность трансформироваться в наследственную аристократию». Частные дома для новой аристократии становятся едва ли не главной темой российских архитектурных журналов.

Граница . Важный элемент сталинской эпохи – непроницаемость государственных границ. Напомним, что начиная с 1934 года несанкционированный переход границы карался смертью. Однако герметичная граница дала течь уже в эпоху «оттепели» и стала окончательно проницаемой в ходе перестройки. Самый первый указ президента Ельцина (1991) требовал «направлять ежегодно за рубеж для обучения, стажировки, повышения квалификации не менее 10 тысяч учащихся, аспирантов, преподавателей и научно-педагогических работников».

Сегодня государственные границы остаются открытыми, однако новый виток ксенофобской «бдительности» и шпиономании уже запечатлелся в формуле «шакалить у иностранных посольств» и в принятии поправок к закону «О некоммерческих организациях», согласно которым множеству правозащитных и гражданских организаций должен быть присвоен статус «иностранный агент».

В архитектуре наблюдаются похожие тенденции. С одной стороны, почти одновременно с открытием границ в Россию начали приглашать знаменитых иностранных архитекторов, в том числе таких звезд, как Норман Фостер, Массимилиано Фуксас, Даниэль Либескинд, Рэм Колхас, Жан Нувель, Эрик ван Эгераат, Заха Хадид и другие. В какой-то момент были даже утверждены четыре московских проекта Нормана Фостера: «Хрустальный остров» – стеклянный шатер высотой 450 метров, башня «Россия» – самое высокое здание в Европе, реконструкция Музея изобразительных искусств им. Пушкина и гостиница «Зарядье» на месте бывшей «России».