Кощей-Безсмертный - Дмитрий Минаев

На Буянѣ — дубъ маститый,

А подъ дубомъ — ящикъ скрытый,

Заяцъ въ ящикѣ лежитъ,

Въ зайцѣ селезень сокрытъ,

А у селезня яичко,

То яичко — не величко,

Но его кто разобьетъ,

Тотъ и смерть мнѣ принесетъ»

Утромъ снова темной тучей

Улетѣлъ Кощей могучiй.

«Ну, Иванъ, — Царевичъ будь

Ты готовь въ далекiй путь!»

Говорить ему дѣвица:

«Стану я, какъ и царица,

У окна весь день стоять,

И тебя съ яичкомъ ждать.

Привезешь его ты къ мѣсту, —

И во мнѣ найдешь невѣсту,

И съ царицей и со мной

Ты поскачешь въ край родной.»

Въ полѣ пыль столбомъ клубится,

На конѣ царевичъ мчится,

Бѣлой пѣной конь покрытъ,

Паръ густой надъ нимъ стоить,

Но ѣздокъ не отдыхаетъ,

Хоть давно съ конемъ не знаетъ

Ни питья онъ, ни ѣды…

Въ полѣ капли нѣтъ воды,

По дорогѣ нѣтъ жилища,

Гдѣ достать бы можно пищи.

Голодъ чувствуетъ ѣздокъ.

Вдругъ ему на встрѣчу волкъ:

Лукъ царевичъ вынимаетъ

И стрѣлу приготовляетъ,

Хочетъ волка застрѣлить,

Волкъ же началъ говорить:

«Отпусти меня! Быть можетъ,

Сѣрый волкъ тебѣ поможетъ».

Витязь волка не убилъ

И на волю отпустилъ.

Ѣдеть дальше, видитъ — воронь.

«Что жалеть? извѣстный воръ онъ»,

Хочетъ въ ворона стрѣлять,

Онъ же началъ умолять:

«Отпусти меня! Быть можеть

Воронъ витязю поможетъ!»

Витязь ворона не билъ

И на волю отпустилъ.

Къ морю витязь подъѣзжаетъ,

Вдругъ на берегь выплываетъ

Щука прямо на песокь.

Сходить съ лошади ѣздокъ

И подходитъ близко къ щукѣ:

— «Ну, теперь попалась въ руки!

Можно мнѣ уху сварить…»

Щука-жъ стала говорить:

«Отпусти меня! Быть можетъ,

Щука витязю поможетъ».

Витязь рыбы не словилъ

И на волю отпустилъ,

Скоро въ морѣ-океанѣ

И на островѣ Буянѣ

Очутился царскiй сынъ.

Вотъ и дубъ, какъ исполинъ,

Предъ царевичемъ открылся,

И подъ нимъ тотчасъ пустился

Витязь ящнкъ отрывать.

Вырылъ яму сажень въ пять,

Вынулъ ящикъ и — о, чудо! —

Зайца выпустилъ оттуда.

Заяцъ бросился бѣжать: —

Какъ теперь его поймать?

Тутъ царевичъ испугался,

Вдругъ откуда волкъ ни взялся,

На бѣгу сбилъ зайца съ ногъ,

И къ царевичу привлекъ.

Тотъ вцѣпился зайцу въ ухо,

Распоролъ у зайца брюхо,

И, лишь руку протянулъ,

Къ верху селезень вспорхнулъ.

Витязь лукъ свой вынимаетъ,

Калену-стрѣлу пускаетъ,

Да знать вѣрная стрѣла

Поздно пущена была,

Вдругъ явился черный воронъ,

Прилетѣлъ изъ дальнихъ горъ онъ,

Быстро селезня настигъ

И принесъ въ единый мигъ

Птицу къ витязю обратно. —

Вновь царевичу прiятно, —

Птицу въ руки онъ беретъ,

Въ ней яичко достаетъ,

Съ нимъ идетъ на берегъ моря,

Чтобъ обмыть его и — горе! —

Уронилъ, и вдругъ оно

Въ море кануло на дно.

Сыну царскому взгрустнулось…

Въ это время всколыхнулась

Океана глубина,

Щука выплыла со дна,

Яицо она приносить,

За него наградъ не проситъ,

И уходить вновь опять

Въ море синее гулять.

Съ дорогой находкой вмѣстѣ

Не спѣшитъ, летитъ къ невѣстѣ

Богатырь лихой назадъ

И яичко, словно кладъ,

Бережетъ въ своемъ карманѣ

Вотъ видна уже въ туманѣ

Съ замкомъ страшная гора,

Доскакалъ онъ до двора

И взглянулъ на то окно,

Гдѣ его ужъ ждутъ давно.

Долго, долго до полночи,

Не смкалъ онъ ясны-очи

И съ царевной говорилъ,

Что онъ видѣлъ, гдѣ онъ былъ,

Какъ яичка доискался…

Вдругъ обычный шумъ раздался:

То домой къ себѣ опять

Чародѣй вернулся спать.

Обращенъ быль вновь въ иголку

Нашъ Царевичъ и въ свѣтёлку,

Какъ гроза, суровъ и золъ,

На покой Кощей вошелъ:

— «Фу! здѣсь пахнетъ русскимъ духомъ!

Прежде русскiй духъ по слухамъ

Былъ извѣстенъ только намъ,

А теперь пришелъ къ намъ самъ!

Гдѣ тутъ, гдѣ тутъ русскiй спрятанъ?»

И кругомъ бросаеть взглядъ онъ.

А ему отвѣтъ даетъ

Вновь красавица: «Ну, вотъ,

Самъ по Руси ты скитался,

Духу русского набрался,

Вотъ и чудится все Русь!..»

— «Ну, прощай! Я спать ложусь!

Что-то больно въ поясницѣ»,

Говоритъ Кощей дѣвицѣ,

А Царевичъ не дремалъ

И яичко нажималъ

И съ яичкомъ показался

Предъ Кощеемъ: — Что! попался?

Будешь красть чужихъ ты женъ?

Ошеломленъ, поражень,

Задрожалъ Кощей, взмолился.

Прямо въ ноги повалился;

«Пощади, не убивай!

Годъ одинъ пожить мнѣ дай!»

Но Царевичъ не внимаетъ,

Разомъ объ полъ разбиваетъ

Онъ яичко и глядитъ:

Словно молнiей убитъ,

Палъ Кощей змѣей безъ жала

И — волшебника не стало.

Посадивъ на жеребца

И прекрасную царицу

И красавицу-дѣвицу,

Изъ проклятаго дворца,

Витязь тотчасъ же умчался,

До конца горы добрался

И увидѣлъ той порой

Онъ двухъ братьевъ подъ горой.

— «Что тутъ делаете, братцы?

Въ гору вамъ ужъ не взобраться,

Да и дѣла тамъ ужъ нѣтъ:

Самъ Кощей покинулъ свѣтъ,

А красавицу-царицу

И невѣсту молодицу

Я везу домой къ отцу…

Все пришло теперь къ концу

И намъ нужно торопиться

Вмѣстѣ въ край нашъ воротиться».

Братья двинулись назадъ,

Братья злость свою таятъ,

Участь брата имъ завидна,

За себя самихъ обидно.

Впереди ихъ братъ летитъ,

Вдругъ царица говорить:

«Ахъ, Царевичъ, въ подземельѣ

Я забыла ожерелье,

Царь его мнѣ подарилъ

И беречь всегда сулилъ…

Что теперь я делать буду?»

— Я сейчасъ его добуду,

Мнѣ не нужно и коня.

Подождите здѣсь меня.

И Царевичъ въ путь пустился;

Безъ коня онъ долго бился,

Чтобы на гору взойти:

Пять часовъ прошло въ пути,

Наконецъ онъ въ подземельѣ

Взялъ царицы ожерелье,

Да колчанъ забытый взялъ

И съ горы спускаться сталъ.

Наконецъ онъ внизъ спустился

Оглянулся и дивился:

«Обманули знать меня!

Нетъ ни братьевъ, не коня,

Ни красавицы-царицы

Ни нѣвесты молодицы»

Сталъ печаленъ царскiй сынъ

И пошелъ впередъ одинъ.

Шелъ онъ долго-ль, коротко-ли,

Попадалъ изъ лѣса въ поле,

Изъ полей опять въ лѣса.

Где встречались чудеса.

Наконецъ, вотъ край родимый.

Вотъ и городъ тотъ любимый

Гдѣ построенъ ихъ дворецъ.

Где живетъ его отецъ.

Подошелъ къ одной избушкѣ

Нашъ Царевичъ, у старушки

Попросился ночевать,

Сталъ съ старушкой толковать:

Нѣтъ-ли новостей въ ихъ царстве,

Въ православиомъ государствѣ?

И старуха начала:

(Говорливая была!)

«Было, дитятко, здесь дѣло.

Здесь у всехъ душа болела,

Какъ Кощей держалъ въ плѣну

Государеву жену;

Одолела всехъ кручина,

Какъ ее три царскихъ сына

Вдругъ отправились искать.

Лишь двоимъ изъ нихъ опять

Удалось попасть въ столицу

И найти свою царицу,

А Иванъ, ихъ младшiй братъ

Не вернулся къ намъ назадъ

И разлукою съ нимъ очень

Добрый царь нашъ озабоченъ.

А Царевичъ старшiй, слухъ

Здѣсь прошелъ между старухъ —

Взялъ себѣ невѣсту гдѣ-то;

Говорятъ, какъ солнце лѣта

Грѣетъ всѣхъ царевны взглядъ.

Свадьба будетъ, говорятъ,

Завтро утромъ… Ну, мой милый!

Лягъ уснуть, сберися ты съ силой…

Чай съ дороги хочешь спать?

Вонъ, ужъ начало свѣтать».

День весеннiй возродился;

Цѣлый городъ оживился,

Изо всѣхъ его угловъ

Слышенъ звонъ колоколовъ

И по улицамъ народъ

Веселится и поетъ.

Весь дворецъ блеститъ заранѣ;

Въ подвѣнечномъ сарафанѣ

Вся вь цвѣтахъ и жемчугахь

Ждеть невѣста, вся въ слезахъ,

Что сейчасъ кь вѣнцу съ немилымъ

Съ женихомъ ея постылымъ

Повести ее должны, —

Вдругь средь общей тишины,

Двери настежь отворились,

Гости разомъ разступились

И негаданно средь ихь

Настоящiй сталь женихъ;

Громко вскрикнула невѣста;

Царь сойти не можетъ съ мѣста

И не вѣритъ онъ глазамъ:

То Иванъ Царевичъ самъ

Передъ всѣми очутился.

Царь отъ счастья прослезился,

Отгадавши въ тотъ же часъ

Кто ему царицу спасъ,

И что старшiе два сына

Были злу всему причина.

Онъ глазами ихъ искалъ,

Но отъ нихъ и слѣдъ пропалъ:

Братья такъ перепугались,

Что въ колодязь побросались,