Девилз-Крик - Тодд Кейслинг

– Страх – это грех в твоем сердце. Будь сильным ради своего повелителя, как мы уже говорили.

Джек сморгнул слезы и вытер лицо рукавом мантии. Взглянул на других детей, в надежде увидеть у них такую же реакцию, как у него, но те уставились себе под ноги.

Лаура наблюдала за сыном, пытаясь прочитать его мысли. Гадала, будет ли он слушаться отца Джейкоба. Будет ли мальчик делать как ему велено даже перед лицом опасности? И примет ли его их бог, сочтя за подходящую жертву?

«О, милая, ты снова где-то мысленно витаешь».

В голове у нее зазвучал голос Джейкоба, шелестя, словно успокаивающий ветерок в прохладную летнюю ночь. Лаура закрыла глаза и улыбнулась, почувствовав, как ее окатило восхитительное тепло. Он всегда знал, что ей сказать, даже не произнося ни слова. Такой была его сила. Он видел ее насквозь, заглядывал вглубь нее, светя, подобно фонарику, в самые темные уголки сердца. Не для того, чтобы выставить ее напоказ или поиздеваться, а чтобы оздоровить и очистить ее дух.

«Моя воля и Старые Обычаи неразделимы», – сказал он ей. И она отдала ему себя, поскольку он этого хотел. Отдала ему сына, как и остальные. И сегодня ночью в последний раз сделает то же самое.

«Мы принадлежим тебе, – мысленно произнесла она, глядя на холм, где находился ее спаситель. – Я отдаю тебе мою жизнь и нашего сына. Возьми его, как ты взял меня».

И глядя на нее сверху вниз, Джейкоб снова заговорил у нее в голове: «Как пожелаешь, мой милый агнец».

Лаура закрыла глаза и втянула сквозь зубы воздух. Новая волна тепла прошла сквозь нее, вниз по животу и между ног.

– Твоя воля, – прошептала она, – и Старые Обычаи неразделимы, мой дорогой.

Джек сжал ее руку и рывком вернул к жестокой реальности.

– Мамочка?

Она посмотрела на сына и до крови прикусила губу. Рот наполнился теплой, с металлическим привкусом жидкостью.

– Помолчи. Твое время скоро настанет, дитя. Разве не видишь?

Глаза Джека наполнились слезами.

– Мамочка…

Но она больше не слушала его. Да, он был ее частью, но частью временной. Куском мяса и крови, вырванным из тела. Будут еще дети. Она молилась, чтобы они были благодарнее за принесенные до них жертвы.

На вершине холма Кэлвери-Хилл Джейкоб вскинул руки, приветствуя своих вернувшихся домой детей.

– Идите ж ко мне, агнцы мои, – воскликнул он. Ветер подхватил его голос и понес сквозь листья и ветви, на крыльях каждой птицы, в стрекоте каждого насекомого. Волей их нового господа Джейкоб Мастерс был повсюду, неразделим с природой, неразделим с землей, неразделим с их сердцами.

Лаура Тремли дернула сына за руку и поволокла вперед на холм, навстречу судьбе. Джек закричал от боли и страха, умолял мать остановиться, но она не слышала его. Она не сводила глаз со своего хозяина, своего спасителя, своего возлюбленного. Твоя воля будет исполнена.

Джейкоб смотрел на нее светящимися в меркнущем свете глазами и ухмылялся.

3

Джек Тремли поморщился, когда пальцы матери впились ему в запястье. Он повернулся к своей сестре Сьюзан, ища утешения, но ее бледное лицо скрывал капюшон белой мантии, отражавшей свет материнской лампы.

Сьюзан Прюитт почувствовала его отчаяние, встретила испуганный взгляд, но говорить не решилась. Ее глаза все сказали за нее: «Просто прими. Что еще мы можем сделать?»

Джек искал в ее безмятежном лице ответы, которых, как он знал, там не было. С бешено колотящимся сердцем посмотрел на других облаченных в мантии детей. Чак, Стефани, Бобби и Зик казались такими же спокойными, как и Сьюзан, но он видел в их глазах тот же ужас, который чувствовал в своем сердце.

За несколько недель до этого, когда тяжесть реальности уже медленно давила на них, Джек осмелился спросить свою мать о том, что она называла «делами церкви». То, что он вообще обратился к ней с вопросом, являлось в ее глазах грехом, проступком, который получит осуждение со стороны их нового господа, и кара последует быстро. На теле Джека все еще не зажили следы от маленькой ветки, которой она его секла, и он уже неделю не мог спать на спине.

– Боль, которую ты чувствуешь, это всего лишь твои грехи, Джеки. Помни это, когда придет твоя очередь возлечь на алтарь.

При мысли о том дне полосатые шрамы на ягодицах зудели. Он тосковал по временам, когда они жили в городе, когда он учился в школе, а в церковь ходил только по воскресеньям. Это было до того, как пастор Джейкоб «пробудился», когда Бог обратился к нему и приказал собрать паству.

Джек помнил ту проповедь и то, как его мать бросилась на пол, корчась от боли и бормоча слова, которых он не понимал. Это был тот день, когда Джек пережил свое собственное пробуждение, но по иным причинам. Мама уже не была его мамой. Эти слова метались у него в голове, пока Лаура Тремли тащила его за собой на Кэлвери-Хилл.

– Нет, мамочка, нет…

Окружающий мир взорвался, когда рука Лауры ударила его по щеке, заставив замолчать. Глаза Джека слезились, лицо жгло, но, посмотрев на мать сквозь стеклянную линзу горя, он сказал себе не плакать. Не сейчас.

– Наш Бог терпеть не может нытиков, дитя. Ты – часть чего-то гораздо более великого. Почему ты не можешь это понять?

Джек боролся с желанием закричать и убежать. Повернувшись, посмотрел на склон холма. И куда он побежит? Лес простирался на многие мили, и без лампы он непременно заблудится. Джейкоб найдет его в зарослях, и тогда последует настоящая расплата.

Лаура рывком натянула капюшон Джеку на голову и вытерла слезу с его щеки.

– Будь достойным сыном, – прошептала она. – Иди к Богу с честью.

Затем взяла его за запястье и потащила на холм. Пение у них за спиной стало громче, это шли следом другие прихожане.

4

Божья церковь Святых Голосов была святилищем, доставшимся Джейкобу с тех времен, когда Бог обитал еще на небесах и никто его не видел. В те дни пастор Турмонд Мастерс проповедовал об адском пламени и вечных муках с пылкостью, граничащей с инсультом, тогда как одна из прихожанок нестройно наигрывала на церковном пианино мелодию гимна «Старый прочный крест».

Да, были времена, пока Джейкоб не услышал голос их нового господа, звучащий не сверху, а снизу. После кончины отца Джейкоб надел мантию, чтобы вести паству к спасению, направить церковь к Земле обетованной, но обнаружил, что их скромное место встреч все это время находилось