Долгая прогулка - Стивен Кинг

8:59.

Мейджор внимательно смотрел на циферблат своего стального хронометра. Он медленно поднял руку, и все на свете замерло, подчиняясь этой руке. Сотня мальчиков пожирали ее взглядами, и тишина завладела всеми и вся. Тишина стала сутью.

Цифры на часах у Гэррети сменились на 9:00, но поднятая рука не упала.

Ну же! Чего же он ждет?

Ему показалось, он выкрикнул это вслух.

Потом он вспомнил, что его хронометр спешит — по Мейджору же можно часы сверять, вот только он забыл это сделать, он не перевел часы.

Рука Мейджора упала.

— Удачи всем, — сказал он.

Его лицо было бесстрастно, а зеркальные очки прятали глаза. Идущие двинулись плавно, без давки.

Гэррети шел вместе со всеми. Он не замер, и никто не замер. Он прошел парадным шагом мимо пограничного столба, а слева шел МакФриз, а справа шел Олсон. Очень громко звучали шаги.

Вот оно, вот оно, вот оно.

Внезапно им овладело безумное желание остановиться. Проверить, а правда ли они сделают это. Он поборол эту мысль гневно, но и со страхом.

Они вышли из тени на солнце, теплое весеннее солнце. Было хорошо. Гэррети расслабился, сунул руки в карманы и старался идти нога в ногу с МакФризом. Группа начала разбредаться, каждый подбирал оптимальные для него шаг и скорость. Вездеход ехал по обочине, лязгая, в небольшом облаке пыли. Тарелки радаров у него на крыше озабоченно крутились, отслеживая скорость каждого из Идущих и передавая данные на хитроумный компьютер, находящийся внутри. Минимальная допустимая скорость составляла 4 мили в час.

— Предупреждение! Предупреждение 88-му!

Гэррети вздрогнул и оглянулся. Это Стеббинс. У Стеббинса 88-й номер. Вдруг он поверил, что Стеббинс получит билет прямо здесь, а ведь отсюда еще виден пограничный столб.

— Разумно, — это Олсон.

— Чего? — спросил Гэррети. Ему пришлось приложить сознательное усилие, чтобы пошевелить языком.

— Чувак получает предупреждение пока еще свеж, и теперь представляет свои возможности. А реабилитироваться просто — идешь час без новых предупреждений и одно из старых снимается. Ну, ты в курсе.

— Конечно в курсе, — сказал Гэррети. Речь шла о своде правил. Ты получаешь три предупреждения. Если твоя скорость в четвертый раз падает ниже установленной нормы, ты... в общем, тебя снимают с Прогулки. Но если, получив три предупреждение, ты прошагаешь три часа, — ты снова в строю.

— Так что теперь он знает, — сказал Олсон, — а в 10:02 снова будет чист.

Гэррети шел довольно бодро. Он чувствовал себя хорошо. Идущие одолели холм и начали длинный спуск по дороге, с обеих сторон обсаженной соснами, и столб, наконец, исчез из поля зрения. Тут и там по сторонам дороги виднелись свежеперекопанные прямоугольные поля.

— Говорят, картофель, — сказал МакФриз.

— Лучший в мире, — машинально добавил Гэррети.

— Ты что, из Мэна? — спросил Бейкер.

— Ну да, из южной части.

Он всмотрелся в группу из нескольких человек, которые ушли далеко вперед, двигаясь должно быть со скоростью не меньше 6 миль в час. Двое из них были одеты в одинаковые куртки с чем-то вроде орла на спине. Гэррети захотелось ускориться, но он подавил этот соблазн. "Сберегай энергию при любой возможности" — тринадцатый совет.

— Мы пройдем через твой город? — спросил МакФриз.

— Пройдем примерно в 7-ми милях. Думаю, моя девушка и мама придут посмотреть. — Он помолчал и добавил: — Если я дойду, конечно.

— Да ну, мы дойдем до юга и даже четверти состава не лишимся, — сказал Олсон.

Некоторое время все молчали. Гэррети знал, что это не так, но полагал, что и Олсон это знает.

Еще двое получили предупреждения, и сердце Гэррети екало всякий раз, несмотря на сказанное Олсоном. Он оглянулся на Стеббинса. Тот все так же держался позади и ел сейчас еще один бутерброд с вареньем. Третий торчал из кармана его потрепанного зеленого свитера. Гэррети подумал, а не мать ли ему эти бутерброды сделала, и вспомнил о печенье, которое дала ему его мама, заставила взять, как будто отгоняла злых духов.

— Почему они не разрешают зрителям приходить на старт? — спросил Гэррети.

— Это вредит концентрации, — ответил ему чей-то тонкий голос.

Гэррети повернул голову. Это был маленький темный парень с сосредоточенным лицом, к рукаву его куртки был прикреплен номер 5. Гэррети не помнил как его зовут.

— Концентрации?

— Ага, — парень поравнялся с Гэррети. — Мейджор говорит, что присутствие духа — очень важная вещь для хорошего начала Долгой Прогулки, — он дотронулся большим пальцем до кончика своего довольно острого носа, где ярко алел здоровенный прыщ. — И я согласен с ним. Возбуждение, толпы, телевидение — это все потом. Сейчас нам надо сосредоточиться, — он уставился на Гэррети выразительными карими глазами и повторил: — Сосредоточиться.

— А я сосредоточен на том, чтобы цеплять девок и укладывать, цеплять — и укладывать, — сказал Олсон.

Пятый обиделся.

— Ты должен смирить себя. Ты должен сосредоточиться на своих ощущениях. И у тебя должен быть План. Кстати, я Гари Баркович. Мой дом — Вашингтон, Округ Колумбия.

— А я — Джон Картер, — сказал Олсон, — Мой дом — Барсум, планета Марс[3].

Баркович презрительно скривил рот и, сбросив скорость, отстал.

— Как говорится, — в семье не без урода, — прокомментировал Олсон.

Но Гэррети казалось, что Баркович мыслит вполне ясно — до тех пор, пока один из охранников не выкрикнул минут пять спустя:

— Предупреждение! Предупреждение 5-му!

— У меня камень в ботинке! — зло крикнул Баркович.

Солдат не ответил. Он спрыгнул с фургона и пошел по обочине, не выпуская Барковича из виду. В руке он держал стальной хронометр, точно такой же как у Мейджора. Баркович остановился и, сняв ботинок, вытряхнул из него малюсенький камешек. Его потемневшее, какое-то желтовато-землистое лицо блестело от пота; он полностью игнорировал солдата, даже когда тот выкрикнул:

— Пятый, второе предупреждение!

Баркович старательно разгладил носок на ступне.

— Оп-ля, — сказал Олсон. Все они повернулись и шли теперь спинами вперед.

Стеббинс, по-прежнему замыкающий, прошел мимо Барковича даже не взглянув на него. Баркович остался совсем один на дороге, он стоял чуть правее разделительной линии, переобувая ботинок.

— Третье предупреждение, пятый. Последнее.

В желудке Гэррети образовалось что-то похожее на вонючий комок слизи. Он не хотел смотреть, но не мог заставить себя отвести взгляд. Идя спиной вперед, он не сберегал энергию, а очень даже наоборот, но и с этим поделать ничего не мог. Он почти чувствовал как последние мгновения жизни Барковича утекают в никуда.

— Мать моя, — сказал Олсон. — Вот придурок, он же сейчас получит билет.

Но тут Баркович встал. Он помедлил еще секунду, чтобы стряхнуть дорожную пыль с коленей, затем вдруг сорвался на бег, а поравнявшись с группой, вернулся к обычному шагу. Он прошел мимо Стеббинса, который опять же не удостоил его взглядом, и добрался до Олсона.

Баркович широко улыбался, его глаза блестели.

— Видали? Я только что устроил себе отдых. Все согласно Плану.

— Это тебе так кажется, — сказал Олсон голосом чуть выше своего нормального. — А я вижу, что теперь у тебя три предупреждения. За какие-то жалкие полторы минуты ты теперь будешь идти три, мать их, часа. И вообще, на кой черт тебе отдых понадобился? Мы же только начали, придурок!

Баркович снова обиделся. Он смерил Олсона презрительным взглядом.

— Посмотрим, кто из нас первым заработает билет, — сказал он. — Все согласно Плану.

— Твой План подозрительно напоминает то, что обычно вылазит у меня из жопы, — сказал Олсон. Бейкер хихикнул.

Фыркнув, Баркович прошел мимо. Олсон не смог удержаться от прощальной подколки:

— Смотри не споткнись, приятель. Они ведь больше предупреждать не будут. Они просто...

Баркович даже не оглянулся, и Олсон замолчал, с отвращением глядя ему вслед.

В 9:13 по часам Гэррети (он таки перевел их на одну минуту назад) джип Мейджора въехал на вершину холма, с которого все они как раз начали спускаться, и проехал по противоположной от вездехода с солдатами стороне дороги; Мейджор поднес ко рту мегафон.

— Рад сообщить вам, парни, что вы только что одолели свою первую милю. Также хочу вам напомнить, что самое длинное расстояние, которое Прогулка преодолела в полном составе, это 7 миль и три четверти. Надеюсь, у вас получится лучше.

Джип рванул вперед и скрылся с глаз. Олсон обдумывал новость удивленно и даже несколько испуганно. Меньше восьми миль, подумал Гэррети. Ему бы и в голову не пришло, что может быть так мало. Он был уверен, что никто, даже Стеббинс, не получит билет раньше часов четырех. Он подумал о Барковиче. Все что ему надо сделать — это в течении ближайшего часа всего разок сбросить скорость ниже минимума.