АДОНИЯ - Том Шервуд

Известно то, что спустя какое-то время на принадлежащих Британии землях Америки, в представительстве англиканской церкви объявились новые пастыри Божьи — трое, из которых один был на удивление юным. А через два года после исчезновения Люпуса из Массара он, с лицом, приобретшим ещё большую смуглость, оснащённый самыми надёжными клирикальными документами, в сопровождении небольшой свиты ступил на берег Англии.

Свиты с ним было четверо человек. Двое из них — очевидно, самые сильные, — вынесли с корабля и поставили на камни пристани бристольского порта высокий и длинный, окованный железными полосами с двумя массивными ручками-скобами ящик.

И тут появился шестой. Он торопливо приблизился, откинул с головы капюшон, явив небу коротко остриженные, совершенно белые волосы, и, поцеловав руку молодому предводителю немногословной команды загоревших под солнцем Новой Англии клириков, угодливым жестом пригласил всех в стоящую неподалёку большую карету.

— Какого чёрта! — весёлым голосом, широко улыбаясь, откликнулся на этот жест один из тех, кто принёс тяжёлый сундук. — Нас столько дней мучил проклятый океан! Дай хоть минутку постоять на твёрдой земле!

Тут ещё раз подтвердилось, что вовсе не он был главным в компании. Юный, со смуглым лицом священник проворно и молча подошёл к карете и влез в неё, скрипнув откинутой подножкой, как будто и не было этого весёлого возгласа, и этого разделяемого всеми желания усладиться твердью долгожданного берега. Ни секунды не медля, качнулись за ним вслед все остальные. Виновато кашлянув, «измученный океаном» торопливо склонился, взял в крепкую руку скобу длинного ящика и, коротко глянув на сделавшего то же самое второго носильщика, поднял ящик и потащил.

Приехавшие устроились в объёмном чреве кареты, рассевшись на двух выпуклых мягких скамьях, между которыми протянулся откидной узкий стол.

Карета не двигалась. Запряжённые в четвёрку лошади понуро стояли, похлёстывая хвостами себя по бокам.

Тот, кто встретил компанию, — белоголовый священник — распахнул дорожные одеяния и на груди его тускло блеснул плоский металлический лист. В верхней кромке его висел небольшой замочек. Отомкнув его плоским чёрным ключом, белоголовый откинул лист, который повис, провернувшись на смазанных маслом шарнирах. Собственно, это был не лист, а крышка сделанной на заказ плоской тонкой шкатулки. В квадрате этой шкатулки — размером ровно «In folio»[4] белели бумаги. Юный священник взял их и торопливо пролистал.

— Бишоп подписал? — всмотревшись в подписи и печати, на всякий случай спросил он.

— Да, подписал лично, — поспешно кивнул носитель шкатулки, аккуратно возвращая бумаги в ящик.

— Ну что же, — блаженно вытянул ноги смуглолицый. (Сидевшие напротив, освобождая для него место, поспешно переместили под столом свои башмаки.) — Расскажи в двух словах, что за место.

— Старый, заброшенный замок, — торопливо заговорил белоголовый. — В очень уединённом месте, на высокой горе. Называется «Девять звёзд». Жизнь ему обеспечивал широкий ручей, который протекал внизу. Я точно навёл справки, точно. Лет двести назад ручей пересох: перестали бить питающие его родники. И все обитатели эти «звёзды» покинули. Теперь замок пуст. И отдан высочайшим повелением в ваше владение для образования там нового монастыря. Бишоп подписал… — И рассказчик многозначительно стукнул себя в железную грудь.

— Хорошо, — кивнул предводитель компании. — Теперь о том что это за история с тайной.

— Откуда он взялся — не совсем понятно, — заторопился белоголовый. — Пришёл ко мне как-то странный подросток. Чернокожий, но с европейским лицом. Очень важничал. Назвал себя «мистер Мухуши». И так он повёл разговор, что совершенно отпали сомнения: ему известно всё о моём интересе и хлопотах у бишопа.

— Занятно.

— Да! И этот гад нагло заявил, что представляет семейное ремесло, а именно — торгует секретами. И что за обозначенную им сумму денег он готов передать мне полезную для меня тайну.

— Об этом ты написал. Расскажи подробнее о том, что не доверил письму.

— Да! Я, конечно, согласился для вида. Он потребовал вперёд двести гиней, и я беспечно отдал ему портфунт — у меня тысяча гиней была разделена в пяти портфунтах. Отдал без опаски — знал, что за дверью у меня стоят двое псов — беглые матросы, которые для меня и дохлую собаку со дна моря достанут. Так что недолго денежки должны были пробыть у Мухуши. Разумно?

— Разумно.

— И я так думал! Но этот чернолицый с поразительным спокойствием и нахальством вытащил из мешка небольшую катапульту, закрепил её на подоконнике и выбросил мои деньги в ночную тьму! Выбросил, подождал — ему свистнули — и с серьёзным видом повернулся ко мне и подытожил, что деньги получены.

— Ловко. Это нужно запомнить.

— Да! Но потом! Этот нахал достаёт и выкладывает передо мной потрясающие бумаги! Всё, как вы заказывали, патер: отдаленный пустующий замок, его планы, история, даже окрестные леса и болота! А потом — тайна, за которую он запросил те самые деньги. Оказывается, умерший без воды замок покинули в своё время не все. Его наследник, сын владельца замка, остался и сохранил при себе нескольких преданных слуг. Они покупали рабов, или просто похищали крепких здоровьем крестьян — и принуждали их копать бездонный колодец. Копали несколько лет. И, когда они докопались до родников и колодец наполнился — караульные на радостях крепко угостились ромом. Тогда рабы выбрались из шахты и напали на хозяина замка и его слуг. Никто не уцелел, ни один человек, ни с той, ни с другой стороны. Таким образом, тайна осталась скрытой. В замке теперь было вдоволь воды, в нём можно было по-прежнему жить — но никто, никто об этом не знал. Как на неё наткнулась семья Мухуши — остаётся только гадать. Но он честно продал мне эту тайну, и я легко добыл разрешение на устройство монастыря в этих «безжизненных» развалинах.

— И что стало с Мухуши?

— Ушёл. Я отпустил его. А что было делать? Деньги-то я все равно потерял. А он ещё может оказаться полезным.

— Выследить пробовал?

— Нет. Я рассудил — если этот бенгалец такой хваткий, то он и это предусмотрел. Зарезали бы моих матросов возле дома — и что тогда?

— Нужно его найти. Слишком много знает. И подозрительно ловок. Найти и заставить работать на нас. Если откажется…

— Всё понятно. Люди теперь у нас есть. Завтра же и займёмся.

— Белоголовый был отпущен коротким милостивым кивком. Покинув карету, он влез на лавку кучера, отмотал вожжи и тронул застоявшихся лошадей.

— А молодой священник, глядя прямо перед собой, на узкую поверхность стола, проговорил: