Дарованная (СИ) - Ева Алатон

ее родная магия будет на свободе и можно будет не только выпустить ее на волю, но и поучися всему тому, что оставила ей ее мать — Элейла. За время заточения Иргиз до каждой точки, до каждого завитка успела изучить то, что осталось ей от последней аршаи из племени Ширату.

В замке Моро Фраско никто не знал, что за татуировки нанесены на тело девушки. Хотя звездочет пытался одно время их расшифровать. Но все без успешно. Те знаки, что Иргиз носила на теле даже самый древний из низаритских старцев не смог прочесть, лишь беспомощно разведя руками, что до безумия злило Моро. Язык, на котором обучались аршаи, был их собственным, даже сами ширату не знали на каком языке говорят их волшебницы. Иргиз же только беспомощно разводила руками. Да, она соглала, сказала, что не знает их значения, мать не упела передать знания так, как Моро забрал ее слишком рано. Она понимала, что за такие речи ее могут высечь, как бывало уже не раз, но Иргиз с упорством барана продолжала лгать, зная, что это единственный шанс, для ее магии. Если бы Моро узнал, что все эти завитушки, точки и черточки это заклинания, он бы нашёл способ их стереть, да хоть бы и кожу живьем содрал, но не дал бы ей узнать все тайны магии аршаи. Он ненавидел аршаи. Вот только за что?

Канга закончила все приготовления:

— Мой владетель, пора начинать, луна уже взошла. — Произнесла она свои скрипучим старушеским голосом и возвела очи к единственному отверстию в храме, выбитом в куполе потолка. Краешек полной, голубовато-желтой луны уже стыдливо заглядывал в храм, пытаясь разгать, чего же этим смертным еще от нее нужно.

Моро кивнул и первым шагнул на постамент, где на выдолбленном камне лежали ритуальные приспособления.

Канга трясущейся рукой полоснула его по раскрытой ладони и подставила чашу, заговорив незнакомые слова. Густые, бурые капли, с резким металлическим запахом, стали сбегать в чашу наполняя ее. Мягкая тряпица пропитанная чем-то травяным перекочевала в ладонь Моро, следом пошла сияющая Эрайя, ее радость была такой искренней, что наполняла душу Игриз обвалакивающим теплом и светом. Последней же подошла Иргиз. Ее ладонь так же полоснул кинжал и резкая боль пронзила руку девушки настолько сильно, что в глазах потемнело.

— А теперь встаньте в круг, соприкасясь ранами друг с другом. — проговорила Канга.

Дальше происходило волшебство.

Как только круг замкнулся, луна окропила своим сиянием стоящих под куполом, давая свое благословение. Мелкие частицы сияющей пыльцы светились вокруг стоях. Канга снова начала читать замысловатый текст заклинания иногда гортанно распевая его.

Иргиз чувствовала дикое удушающее жжение в ладони в районе пореза, которое поднималось все выше и выше по руке и тянулось к сердцу. Сердце с каждым ударом замедляло свой бег, и вот, казалолось, будто это последний удар сердца, так его сковало обжигающим холодом, что даже вдох сделать было невыносимо больно, а потом жаркий толчок пустил новую кровь по венам и Иргиз не удержавшись согнулась пополам хватая ртом глотки желанного воздуха.

Луна ушла.

Зал взорвался радостными криками, а Канга поднесла чашу, где уже вместо крови плескалось кровавое вино. Каждый выпил свою порцию.

И вот Иргиз теперь уже не просто камер-а'блиге, а, пусть и не полноправная, но принцесса. Знала ли ее мать, что так будет? Вряд ли. Хотя, как знать, возможно именно это и предвидела Элейла, качая колыбель своей дочери на сороковой день от ее рождения и горько плакала над ней.

Но это было еще не все. Чуть позже, после большого застолья, где Иргиз принимали, но не так радушно, как она того ожида от нового статуса. Ведь быть пятнадцать лет пленницей и стать вдруг принцессой, которую обязаны чествовать так же как и Эрайю, не каждому низариту такое по нраву. Вот и на Иргиз косились с неприязнью даже с презрением, а кое-кто с неприкрытой ненавистью. Но эти взгляды уже давно не уязвляли душу девушки. Главное на ней больше не было этого проклятого холодного ошейника!

Иргиз торопилась к выходу, ей нужно было к фонтану, чтобы выпустить магию на волю, но проходя мимо комнат гостей она услышала обрывки разговора и замерла статуей.

— … И ты думаешь, что этот ритуал спасет принцессу Эрайю от участи стать наложницей этой твари? — Резко высказался принц ледяных песков.

— Успокойся Анрим. Через эту луну эту девчонку отдадут в качестве залога мира и твоя невеста сразу станет твоей женой. Разве не этого мы все ждем? Прервать череду смертей наших дочерей. Ты и сам знаешь почему возникла необходимость отдавать этим монстрам дочерей степей, песков и заморских южных каганатов.

— Да отец. — Покорно согласился Анрим. — Но почему ширату согласилась? Ведь имела же полное право на отказ.

— Ты плохо знаешь владетеля степей. Моро хитер как корсак! — Усмехнулся Коскар. — Думаю он даже малейшей возможности не допустил чтобы девчонка узнала о том, что можно было отказаться. — И резкий смех всколыхнул тонкий шелк залотистых штор прикрывавших двери комнаты.

Так вот значит, как. Вот он, тот подвох, что так не давал покоя Иргиз! Моро чудовище!

Иргиз пустилась бегом, злые слезы застилали ее глаза. Предали! Ее снова предали! Эрайя? Знала ли она? Как же все сложно! Бежать! Бежать подальше от них, подальше ото всех. А ведь она чувствовала. Знала, что не просто так Моро предложил ей этот обряд. Теперь ее отдадут в руки мострам, где люди умеют становится тенями и воровать души превращая их в пустые оболочки.

Выбежав из освещенного дворца Иргиз задыхалась, даже наряд из летящего шелка, казалось душил ее, обжигая те места, где касался обнаженной кожи.

Тишина ночи, треск сверчков и еле слышный далекий вой стаи корсаков позволили ей успокоиться. В темноте ночи отчетливо проступало свечение ее татуировок, а это значило, что нужно дать волю своей силе.

Иргиз двинулась к фонтану, это было единственным местом, где ей было легко дышать, когда ошейник еще сдерживал ее магию.

Каменная чаша холодила сквозь шелк, стоило девушке присеть на нее и Иргиз сбросив расшитые тканевые туфли опустила стопы в, так манившую, прохладную воду. Платье тут же напиталось влагой, которая, играючи пробилась все выше, наровя намочить весь наряд.

Взмах тонкой кисью и тонкая струйка, словно змейка, отделилась от воды и спиралью закрутилась вокруг Иргиз, забирая с собой боль от обиды и предательства.

Иргиз еще долго играла с водой, создавая причудливые образы, пока ее покой не был нарушен Эрайей.

— Как же красиво Иргиз! — С восхищением