Хладнокровный ублюдок, яростно рвущий аристократов - Геннадий Борчанинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я наконец высвободил ноги, уместившись на заднем диване полностью. Едкий запах дыма защекотал ноздри, из-под капота «Чайки» начали вырываться всполохи оранжевого пламени. Как назло, помятую дверь заклинило. Что одну, что другую. Удушливый дым забирался в лёгкие, я натянул на голову рубашку, чтобы хоть как-то его фильтровать, а сам принялся выбивать каблуками толстое заднее стекло, уцелевшее при столкновении. Оно, зараза, крошилось и покрывалось паутинкой трещин, но никак не выбивалось полностью.
Металл несчастного автомобиля заскрежетал снова, бурелом, в который мы влетели, словно бы ожил, стараясь держаться подальше от огня и одновременно пытаясь раздавить машину переплетением ветвей. Я начал бить обеими ногами в стекло. Изо всех сил.
Спустя какое-то время я додумался выхватить пистолет из кармана и выстрелить по стеклу, наконец пробивая его насквозь, а затем принялся расширять отверстие ударами ног. После этого дела пошли гораздо бодрее.
Пламя уже лизало салон автомобиля изнутри, и я как раз сумел выбраться на крышку багажника, а с неё перекатился вниз, на асфальт, заваленный стеклянной крошкой и осколками пластика. Хищные ветви приближаться к горящему автомобилю опасались, но, почуяв меня, поползли в мою сторону.
— Выходи, ублюдок! — крикнул я. — Назовись!
Работа какого-то Зелёного мага, не иначе. Я пытался вспомнить всех Зелёных, кому мог крупно насолить, настолько, что он мог бы пренебречь неписаными обычаями дворянского сообщества и попытаться убить меня даже после изгнания.
Месть принято вершить собственными руками. Подсылать убийц — бесчестно, лично убить врага — почётно. И ни один дворянин не откажется от удовольствия посмотреть в лицо тому, кого собрался убивать.
— Я — тот, кто подарит тебе смерть, ничтожество, — раздался знакомый голос. — И быструю смерть ты не заслужил.
Я обернулся на звук голоса. Около придорожных кустов стоял граф Воронцов. Как всегда, безупречно одетый, в белых перчатках, будто пять минут назад был на приёме у Императора. И напротив него я — грязный, оборванный, окровавленный. Без капли магической силы.
— Хотя я могу милосердно дать тебе последний шанс, — высокомерно произнёс Воронцов. — Падай на колени и проси прощения за свою дерзость. Поцелуешь мои туфли, и останешься жить. А я сниму это на видео.
— Мне кажется, уведомление о смерти княжича Заславского уже было отправлено в Канцелярию. Ты не можешь просто так взять и…
— Да? Уже? — насмешливо спросил Воронцов. — Тут нет связи. Я ничего не получал. А значит, ты ответишь за всё, Заславский.
Глава 2
Кусты за спиной Воронцова зашевелились. И это не медведь продирался через них, чтобы откусить моему оппоненту жопу, это Зелёная магия во всей красе. Листва начала вихрем окутывать графа, словно бы он стоял в центре небольшого торнадо.
Воронцов не переставал надменно улыбаться, ясно чувствуя и осознавая своё превосходство. Как и любой маг в сражении с неодарённым. Как ферзь против пешки, как туз против двойки. Но иногда и пешка может поставить мат.
Я вскинул пистолет, быстро поймал его на мушку, потянул за спуск. «Бульдог» тихо гавкнул. Пуля скользнула по кружащей листве и отрикошетила куда-то в сторону. Тут бы скорее пригодился пулемёт, девять граммов свинца могут укокошить мага, но для этого его надо застать врасплох.
Чтобы застать Зелёного врасплох посреди леса… Не знаю, как должны сойтись звёзды.
Ощущение опасности вновь кольнуло в основание черепа, и я рванул со своего места прочь, к горящей машине. На то место, где я только что стоял, обрушился удар древесного хлыста, способный разорвать человека надвое. По крайней мере, крошку из асфальта он этим ударом выбил.
Я укрылся за горящей машиной, чувствуя, как от жара скручиваются волоски на коже. Мне отчасти повезло, что мой оппонент не Красный и не Синий, внушительным арсеналом не обладает. К тому же, Воронцов — всего лишь Восьмой ранг. Неуч. Неумеха. Годится только чтобы проращивать солод для семейных пивоварен. Не боевой маг, это точно. Примерно на это он и обиделся на том приёме, и теперь изо всех сил пыжился, доказывая мою неправоту.
Вот только настоящий боевой маг прикончил бы меня ещё в машине. Прямо на ходу. Без лишних жертв и разрушений.
— Эй! Петруша! — крикнул я из своего укрытия. — Может, решим всё, как мужчины? На честной дуэли?
— Для честной дуэли ты слишком низко пал! — ответил Воронцов. — На дуэли дерутся с равными, а ты мне не ровня!
— Князья Заславские родовитее тебя! — крикнул я. — А к Ивану Ипатьеву… У тебя не может быть поводов для убийства! Тебя будут судить и повесят, как собаку!
— А об этом никто не узнает! — выпалил он.
Ещё одна лоза перекинулась через горящую «Чайку», пытаясь достать меня, и тут же шмыгнула обратно, обожжённая.
Я проследил за ней, сжимая в руках свой пистолетик. Ощущение его холодной тяжести в ладонях как-то придавало мне спокойствия, хоть я и понимал, что погоды он не сделает. Спасибо матушке, что не оставила меня без оружия.
Вот если бы я ещё и амулет надел заранее… Но сумка осталась в горящей машине. Ладно, лучше иметь второй шанс и пару ожогов, чем не иметь их вовсе.
Я быстро заглянул в машину через разбитое стекло. Содержимое сумки разлетелось по всему салону, который полыхал огнём.
— Ты познаешь мой гнев, Заславский! — выкрикнул граф. — Безродная, бессильная шавка! Ты недостоин звания дворянина!
Да я уже и не дворянин. Иван Заславский юридически уже мёртв.
Граф Воронцов сменил тактику, больше не пытаясь достать меня своими хлыстами-ветками. Асфальт подо мной резко вспучился, из-под земли полезли живые корни, пытающиеся схватить меня за ноги. Я подскочил, перекатился через багажник «Чайки», вновь заглянул внутрь. Успел заметить амулет, валяющийся на сиденье.
— Ты слишком много болтаешь для того, кто мнит себя боевым магом! — крикнул я.
По мне снова ударил хлыст, я увернулся лишь чудом. А ещё Воронцов чересчур много тратил энергии. В мире всё имеет свою цену. Даже использование дара, несмотря на его название. Особенно использование дара.
Я всё же сумел занырнуть в горящую машину через разбитое окно, схватил серебряную подвеску, удивительно прохладную, несмотря на окружающее её пламя, выскочил наружу, шипя от боли. Ожоги будут болеть ещё долго, к гадалке не
