Горничная революции - Андрей Грантс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это единственное, что Четвертая смогла однажды вычитать и понять из книги, которую она нашла на пыльной полке библиотеки после того, как впервые услышала про Сезоны. Людские буквы давались ей с трудом, даже несмотря на то, что гибридов пытались обучать языку. Однако Четвертая настолько ненавидела людей, что все делала им наперекор. Именно поэтому она отказывалась от любых приказов и поручений, которые давали ей во время заключения в тюрьме. Удивительно, что теперь она такая покладистая. Но в тихом омуте черти водятся, не так ли?
Виктория была одной из дебютанток в этом году, и она уже успела получить приглашение на бал от королевского двора. Многие пророчили девушке успех в этом сезоне, основываясь на ее личностных качествах, идеальной и невинной внешности, которая еще с подростковых лет сражала всех окружающих своей красотой, и, конечно же, на ее родословной, имеющей большое влияние в светском обществе. Однако никто из них не знал, что у Виктории отношения с семьей очень натянутые, да и сама она была уж слишком свободолюбивой, чтобы выходить за кого-то замуж. Но ее родители не теряли надежды.
Горничные отвесили глубокий поклон и, согнувшись, простояли так всего пару мгновений, пока мимо них проходила Виктория. В какой-то момент, пока голова Четвертой была опущена вниз, она почувствовала легкий цветочный запах в воздухе и увидела перед собой подол с рюшами. Четвертая ощутила легкое прикосновение к своим кошачьим ушам. По ощущениям это были женские руки. После чего подол продолжил движение, обмахнув ноги девушки. Горничные выждали минуты две, прежде чем полностью выпрямиться. В этот момент к ним присоединилась еще одна девушка.
Незнакомка кивнула горничным в качестве приветствия, Шестьдесят шестая ответила тем же, тогда как Четвертая вопросительно уставилась на обоих.
— Ох, где же мои манеры… Прошу прощения, забыла представиться. Лилиан Брэдли — личная горничная госпожи Виктории. Можно просто Лили. Приятно познакомиться, — сказала девушка и кивнула.
Четвертая кивнула в ответ и хотела что-то сказать, но Лили прервала ее:
— Ты у нас новенькая, да? Четвертая, если не ошибаюсь? Надеюсь, Шесть-шесть хорошо за тобой присматривала, пока нас тут не было, — девушка мило улыбнулась и взглянула на старшую горничную. Та лишь косо посмотрела и фыркнула.
— У нее весьма дурной нрав, ты привыкнешь, — Лили рассмеялась. — Вижу, никто тебя так и не научил надевать чепчик. С твоими то ушами это та еще проблема. Ну, сейчас мы все исправим!
Лили прижала уши Четвертой к голове, закрыв их частью волос, и собрала на ее затылке аккуратный пучок, натянув сверху чепец. Четвертая отошла в сторону и заглянула в ближайшую лужу — перед ней стоял совершенно незнакомый человек. На глазах выступили слезы. Одна крохотная слезинка прокатилась по ее щеке и, когда она достигла края подбородка, полетела вниз и встретилась с мутной гладью воды. По всей луже разлетелись круги и размазали отражение Четвертой. Она вытерла глаза краем рукава и вернулась к горничным.
— Спасибо, — сказала Четвертая и опустила свой взгляд на землю, дожидаясь приезда второй кареты.
Лили испуганно посмотрела на Четвертую и подумала: «Разве я сделала что-то не так?». Но эта мысль долго не продержалась в ее голове, ибо Мисс Трэнт предупредила о приближающимся экипаже.
На этот раз приехала карета намного больше и величественнее прошлой. Темно-синий лакированный кузов украшали изящные золотые узоры, из-под которых сквозили белые, слегка посеребренные панели. Лошади, запряженные в карету, были массивными и благородными, с белоснежной гривой, переплетенной синими лентами. На дверце кареты отчетливо выделялся герб семьи Уинтерс — золотой барс на фоне щита, окруженного витиеватым орнаментом в виде шипастых стеблей с серебряной розой внизу, у основания.
Карета остановилась, и некий мужчина, ехавший рядом с кучером, спрыгнул на землю и ловко открыл дверцу экипажа. Первым из повозки вышел самый главный человек в этой семье — Джеффри Уинтерс. Он был внушительных размеров, с густой поседевшей бородой и проницательными серыми глазами. Джеффри был облачен в дорогой темно-синий костюм, отделанный золотыми пуговицами. В нагрудном кармане пиджака он носил изысканный кружевной платок с вышивкой букв «Д.У.».
Джеффри Уинтерс, проходя мимо горничных, окинул их мимолетным взглядом и не сказал ни слова. Четвертая хоть и не видела его, но каждой клеточкой своего тела чувствовала давящую ауру, заполняющую все пространство рядом с ним. И пахло от него деньгами. Грязными деньгами. Вперемешку с ложью и хитростью. Девушка сразу поняла, кого в первую очередь стоит избегать в этом доме.
За главой семейства вышел его молодой и элегантный сын — Эдвард Уинтерс, в тщательно отутюженном черном фраке с высоким воротником, с тонкой тростью в руке и высоким цилиндром на голове, из-под которого торчали кудрявые каштановые волосы. Он сделал пару шагов, остановившись рядом с горничными, раскинул руки в стороны и глубоко вдохнул:
— Ах! Как же хорошо снова вернуться домой!
В нос Четвертой ударил терпкий запах пота, который при каждом порыве ветра сменялся легким сладковатым ароматом, издалека чем-то напоминающим розу. Девушку начала раздражать эта двойственность запахов, из-за чего ей стало жизненно необходимо узнать, кто же является обладателем столь необычного парфюма.
Она украдкой приподняла голову и посмотрела исподлобья на мужчину, стоящего перед ней. Глаза медленно двигались от ног до головы, пока Четвертая не встретилась взглядом с Эдвардом. На мгновение время словно остановилось. Все звуки затихли, кроме нарастающего сердцебиения и прерывистого дыхания девушки. Ей показалось, будто она уже была в подобной ситуации, но сейчас… все было по-другому.
Четвертая увидела в Эдварде не только строгость, но и какую-то скрытую грусть, тяжесть и даже усталость. Чем дольше она смотрела в его темные и проницательные глаза, в эти два бездонных озера, тем больше утопала в них. Эдвард, в свою очередь, нахмурился. Вероятно, еще никто из прислуги не осмеливался посмотреть ему прямо в глаза. Однако на его лице не читались ни ярость, ни отвращение. Скорее, это было нечто другое — что-то, что он сам еще не понял, судя по его реакции. Но был очевиден тот факт, что этот
