История болезни - Ева Весельницкая

За ближайшим столом стояла знакомая «дилерша», девочка не жадная и очень милая. Она сохранила очень редкое для дилеров наших казино качество ― ровное отношение к победам и проигрышам игроков. А главное, никогда от нее не веяло чувством классовой ненависти человека, работающего на мало оплачиваемой и нелегкой работе, к бездельникам, которые за вечер вышвыривают такие деньги, которые ей и за год не заработать.

Жаль, но за этот стол я пока не хочу. Там дяди серьезно сидят, им случайный человек за столом ни к чему. А вон там знакомая пара играет и дядечка какой-то безобидный. Это не игроки, это отдыхающие. А я пока тоже отдыхаю, да и покер ― не мой конек. За пол часа неспешной игры на минимальной ставке и милого трепа с приятными соседями, я осталась практически «при своих», но настрой рабочий обрела. Была у меня примета такая: как только музыка непременная в зале, раздражать перестает, как будто ее и нет, так пора.

Я никогда не садилась за рулеточный стол не умею я ничего делать сидя. Помню советы в «Работнице»: берегите себя, отдыхайте. Белье можно гладить сидя, овощи чистить сидя, а ну, еще спитой чай на глаза за десять минут до прихода гостей положите, и будете выглядеть как Бриджит Бардо, Софи Лорен и Изабель Аджани вместе взятые.

Ох, и дурят нашего брата, в смысле сестру! Вам никогда не приходило в голову, почему модный идеал всегда практически не достижим для большинства жительниц планеты? А что они будут делать со всей своей индустрией, если вдруг выясниться, что можно не стремиться к идеалу, а гордиться и радоваться тому, чем наградила природа и родители? И поэтому со страниц модных журналов и экранов телевизора нас пугают лишним весом, целюлитом, стареющей кожей. Под нож, все под нож пластического хирурга! Тут подрежем, там пришьем, тут добавим, там ужмем! Кого волнует, что от чрезмерных диет, болезни и нервные срывы? Ничего, есть психотерапевты, спасут, вылечат. Зато вот оно счастье: вот она я, вот глянцевая картинка, не отличить.

Что-то меня в пафос-то так снесло? А что поделаешь. Должна признать, что в одной из своих жизней я именно этим и занимаюсь. Спасаю милых женщин от печальных последствий погони за глянцевым идеалом.

Я с детства поняла, что при моих ярко выраженных формах даже голодная смерть не приблизит меня к идеалу влюбленных в мальчиков законодателей моды. Худая корова, как известно, еще не газель. И откуда только смелость взялась, но с первой же вещи, которую я смогла купить на свои деньги, не спрашивая ни у кого совета и разрешения, у меня всегда был только один критерий: мне в этом комфортно, это подходит к моему настроению и моему состоянию. И знаете что произошло? Мне сообщили, что у меня прекрасный индивидуальный стиль. Смелость, она не только города берет. Ну, да, Бог с ними с советами.

Вот, как раз и местечко удобное освободилось. Есть такое у рулеточного стола, с краю, со стороны дилера, и стол весь перед тобой и никто рядом не встанет, под руку толкать, наваливаться беспардонно, чтобы до нужной цифры дотянуться и в шею дышать, хорошо, если только перегаром… Тем более, что я на цифры не играю и тянуться никуда особо не приходится. Костя-кореец, артист, а не дилер, только глаз скосил, добавляя этот не прямой, в знак уважения, как у всех на востоке, взгляд к ритуальному «добрый вечер». У них, по-моему, всегда «добрый вечер», в казино время свое.

И как это мне раньше в голову не приходило? А ведь казино не единственное место, где ты выпадаешь из привычного течения жизни. Нет, я не имею в виду скорость внутренней жизни, когда, уехав на несколько дней, я возвращалась с чувством, что прошла неделя, а иногда и месяц, и с трудом вспоминала на чем рассталась с теми, кто остался. Это внутреннее переживание, которому я давно нашла название, и оно мне очень нравится ― «петля во времени». Нет сейчас я не об этом.

В казино не бывает окон, или они плотно занавешены. В казино всегда горит свет, также как в съемочных студиях на телевидении, например. И передача снимается вечером, но вы говорите: «доброе утро» или «добрый день», и все происходит по другим законам и можно остановить съемку и переснять эпизод, а потом все переклеить и уже дома сидеть и смотреть на то, что происходит как бы сию минуту.

И людям, причастным к этому колдовству, кажется, что то, что они делают, и есть подлинная реальность. Они воплощают несбыточную мечту: жизнь начерно и набело. И путаются в этом, смещая ценности и приоритеты, и страдают, наталкиваясь на непонимание, и понимают собственное бессилие и все сильнее цепляются за свои иллюзии. В этом есть особая магия ― магия остановленного времени. Да, есть же еще театр, темный, без окон репетиционный зал, где многажды повторяются все те же слова, и те же мизансцены, чтобы в момент спектакля быть выданными за сиюминутность чувств и обстоятельств. То-то мне всегда казалось, что в игроках и актерах есть что-то общее, похоже, что и те и другие уловлены этим соблазном ― соблазном остановленного времени, блистательной иллюзией сотворения мира.

Я бросила на стол кэш, поменяла на любимые желтые фишки и стала ждать.

― Нет, уважаемый, делать из игры профессию? Фи! Такой умный молодой человек, вы так обрадовали меня своим взглядом на игру… и вдруг профессия. Да это все равно, что превратить страсть в семейную жизнь. Азарт, риск, взлет, падение. Жизнь, друг мой, жизнь, вот, что такое игра!

― То, о чем вы говорите ― это не жизнь и не игра ― это безумие и хаос в доме без хозяина. Да и не бывает такой вещи, как дом без хозяина, всегда кто-нибудь да найдется. Только расслабься ― и ваша жизнь уже только по названию ваша.

Странная пара, расположившаяся на VIP-овском балконе, привлекла мое внимание. Маленький, вертлявый господин, прилизанный с бегающими и одновременно очень внимательными, цепкими глазами, все время подергивался, вертелся в кресле, что-то постоянно поправлял в одежде. Голос его, густой и глубокий, совершенно не вязался с суетливой внешностью провинциального еврея, скопившего на приличный костюм для поездки в город. Казалось, что не только костюм был ему непривычен, но и само тело он нацепил на себя второпях, опаздывая на встречу, и теперь оно ему жмет и давит, и поправляет он, в действительности, совсем не манжеты, галстук, брюки, а давящие и жмущие ему руки и ноги.

Молодой человек рядом с ним наоборот, был спокоен, как сфинкс. Высокий, плотный, чуть тяжеловатый, он расслабленно устроился в кресле, нога на ногу, в тонких пальцах дымится сигарета, пальцы, надо отметить, да и вся ладонь, изящные, породистые. Неброский, со вкусом подобранный перстень, несколько манерно, на мизинце, а не на безымянном пальце. Когда-то такие руки навели бы на мысль об аристократическом происхождении, теперь, скорее, о компьютерах. Слегка небрит, слегка небрежен в одежде, весь в себе и только иногда взгляд странных зеленоватых глаз останавливается на чем-то с выражением человека, который видит все, что происходит вокруг, впервые.

Вот те и раз, мое испанское приключение. Ну и тесен же мир.

Мне очень нравился номер в гостинице, где я в тот раз остановилась. Он был очень маленький, но какой-то правильный: огромная кровать, огромное окно и там под окном улица, были, конечно, и все необходимые удобства, но вот эта линия — дверь, кровать, окно превращала гостиничный номер в отдельный, парящий в небе мир.

Мое испанское приключение. Я так и не спросила, как его зовут, он не посчитал нужным представиться, ритуал знакомства как-то совершенно не вписался в ту ночь. Когда игрок хорош, дипломы и свидетельства теряют всякий смысл.

Он был из тех мужчин, которые знают. Они знают, что главное достоинство мужчины, в умении доставить наслаждение женщине и знают как доставить это наслаждение и делают это обстоятельно и со вкусом, всматриваясь и вслушиваясь в женщину, как делает это скрипач впервые взявший в руки незнакомый инструмент. Это было умело, с очевидным удовольствием, очень чувственно, но совершенно бесстрастно, ох уж эти теоретики!

Я не боюсь и не смущаюсь рук и тела незнакомого мужчины и если уж вступаю в эту игру, то иду в ней до конца, с удовольствием откликаясь на достойное предложение.

Мне было хорошо и спокойно под его нежными осторожными касаниями и неспешными ласками, на которые я откликалась такой же неспешностью чувственного познания, это было как осторожное начало длинной и трудной партии, когда игроки знают класс друг друга и не спешат раскрывать все свои карты. Время от времени то он, то я осторожно шли на обострение ситуации, и не находя отклика в партнере опять отступали на уже освоенную территорию. на нас то и дело накатывало беспричинное веселье, мы обменивались короткими ничего не значащими замечаниями и баловались, как дети, радуясь и удивляясь этой нежданной легкости.