Крокодиленок - Юрий Сотник

- Чего ты лезешь, чего ты лезешь, чего ты дерешься?

Артамонов так же быстро ответил:

- А чего тебе надо, чего тебе надо, чего тебе надо?

- Ну-ну, петухи! - раздался над нами строгий голос.

Какой-то прохожий развел нас в стороны.

Тут мы увидели, что из школы выходят педагоги.

- Ладно, редактор, попадешься еще! - сказал Артамонов и убежал.

Я обернулся к Замятину. Шапка редактора лежала на тротуаре, голова его была облеплена снегом, но почему-то он все-таки имел довольный вид.

- Больно? - спросил я.

- Чепуха! Я к этому был готов, - ответил редактор, вытирая лицо. Нас этим не сломишь!.. А тебе - спасибо. Ты благородно поступил. Руку!

Мы крепко пожали друг другу руки. Я так был взволнован, что даже не мог говорить.

Редактор вытряхивал снег из-за воротника. Лицо его снова стало хмурым:

- Только вот что, Семен... Ты только не обижайся, но мы тебя опять запланировали.

Я молчал. Молчал и Кирилл.

- Понимаешь, дружба дружбой, а принцип принципом. Мы тебя запланировали на тему о шпаргалках.

Я плюнул в сторону, повернулся и пошел.

- Хочешь, я тебе по алгебре помогу? - каким-то жалобным голосом спросил редактор.

Я, конечно, даже не оглянулся.

24 ф е в р а л я.

Настроение паршивое. Сегодня подошел к Михаилу и сказал:

- Артамонов, я вчера был неправ. Теперь я пальцем о палец не ударю, если ты... Ну, в общем, ты понимаешь.

Артамонов опустил голову, подумал и вздохнул:

- Что в этом толку! Его поколотишь, а он только гордиться будет: мол, за принципы пострадал. Заметил? Он даже никому не пожаловался на вчерашнее!

25 ф е в р а л я. 6 ч а с о в 30 м и н у т.

Сережа Бодров ликвидировал двойку по русскому и химии. Теперь у него только одна: по алгебре.

Завтра снова выйдет "Крокодиленок", и снова я буду там висеть. Удивительно, как это у Замятина хватает изобретательности: пишет все об одном и том же да об одних и тех же, и каждый раз по-новому!

Только сейчас у меня явилась интересная мысль: "А что было бы с "Крокодиленком", если бы Артамонов, Бодров и я перестали получать двойки и заниматься болтовней на уроках? Где бы тогда редакторы нашли материал, чтобы выпускать газету? Ведь, кроме нас, в классе нет больше двоечников!"

Над этим стоит подумать.

6 ч а с о в 50 м и н у т.

Нет, это здорово! Представляю себе, какая будет у Кирки физиономия, когда он увидит, что материала для его газеты нет! Сейчас позвоню Артамонову.

7 ч а с о в 15 м и н у т.

Ура! План созрел! Артамонов две минуты хохотал по телефону. Сейчас побегу к Сережке Бодрову сообщить ему наш адский замысел.

26 ф е в р а л я.

Сегодня вышел новый номер "Крокодиленка". На нем вместо рисунка я увидел свой карандаш, исписанный формулами. Он был прикреплен к бумаге ниточками.

Под этим карандашом было написано:

"По самым скромным подсчетам, Сеня Ложечкин затратил на эту ювелирную работу не меньше трех часов.

Не лучше ли было бы затратить один час и честно выучить формулы?"

Ничего, Кирочка! Последний раз вы торжествуете. Вы и не знаете, какие тучи собираются на вашем горизонте. Вы и не знаете, что вчера вечером Артамонов целый час объяснял нам с Бодровым алгебру, а потом мы еще час гоняли его по географии. И вы пока еще не заметили, что Бодров, Артамонов и Ложечкин сидели сегодня на уроках, словно в рот воды набрав. Вы не заметили, что Артамонов на переменах никому не подставил ножку, никого не щелкнул по затылку. Ничего. Скоро заметите!

Оказывается, не так уж трудно молчать, если с тобой не заговаривают.

28 ф е в р а л я.

Вчера не писал в дневник: сидел над алгеброй. Все эти дни в классе мертвая тишина. Кира с Валеркой удивленно поглядывают на нас, мы молчим и ехидно улыбаемся.

Артамонова вызвала к доске географичка. Редактор и художник насторожились было и приготовили карандаши, надеясь получить материал для фельетона о плохом знании географии, но они просчитались: Артамонову поставили четверку.

Сегодня после уроков Кирилл с Валеркой не пошли в пионерскую комнату делать свою газету. Представляю себе, как они скучают!

29 ф е в р а л я.

"Крокодиленок" не вышел!!!

В коридоре уже не видно было толпы смеющихся ребят, и никто не качал редактора и художника!

Я ответил по алгебре на пятерку (интересный все-таки этот предмет!), а Бодров - на тройку.

Во время большой перемены безработные члены редколлегии слонялись по коридору с унылыми лицами, а мы с Артамоновым ходили следом за ними и подтрунивали:

- Уважаемые сверхталантливые редакторы! - говорил я. - Позвольте узнать, почему не выходит ваша великолепная сатирическая газета? Материала не хватает? Все хулиганы и лентяи забастовали? Ах, какое безобразие!

- Вы дайте объявление, - советовал Артамонов, - так, мол, и так. "Каждый желающий читать сатирическую газету должен хотя бы раз в месяц получить двойку и нарушить дисциплину".

- Вы установите премию для двоечников, - предлагал я. - Или платите по таксе: за двойку - по гривеннику, а за болтовню на уроке - по пятаку.

1 м а р т а.

Спешу записать сегодняшний день. Важные события!

После уроков в класс вошел Игорь и сказал:

- Внимание! Прошу не расходиться. Вчера вечером состоялось заседание совета дружины. Сейчас председатель совета отряда Лева Курочкин прочтет вам постановление, вынесенное на этом заседании.

Лева поднялся на кафедру и стал читать:

- "Совет дружины отмечает, что шестой класс "Б", всегда считавшийся одним из лучших классов в школе, за последнее время добился еще больших успехов. За последнее время ученики этого класса не имели ни одного замечания по дисциплине и полностью ликвидировали плохие отметки..."

- Ура! - закричал Артамонов.

- Ура-а! - закричал весь класс, и я в том числе.

Я всегда был уверен, что наш класс самый способный, самый дружный во всей школе.

Лева подождал, пока мы утихнем, и продолжал:

- "...Совет дружины считает, что успехам класса немало способствовала сатирическая газета "Крокодиленок", которая мужественно и невзирая на лица боролась с недостатками в классе и добилась того, что даже самые разболтанные ребята исправились и перестали тянуть класс назад..."

Мы с Бодровым и Артамоновым переглянулись и сразу помрачнели, а Лева повысил голос и продолжал:

- "...Совет дружины постановляет: Первое. Вынести благодарность редактору газеты "Крокодиленок" - пионеру четвертого отряда Кириллу Замятину и художнику "Крокодиленка" - пионеру того же отряда Валерию Пеликанову. Второе. Расширить поле деятельности "Крокодиленка", реорганизовав его из отрядной сатирической газеты в сатирическую газету дружины".

Лева сбежал с кафедры и сел на свое место.

Все закричали "ура" в честь "Крокодиленка".

Даже Бодров почему-то закричал "ура".

Не кричали только мы с Михаилом.

Игорь переглянулся с редактором и поднял руку:

- Тихо!.. Тишина! Сейчас на ваших глазах будет выпущен экстренный и последний выпуск отрядного "Крокодиленка". Прошу сидеть совершенно тихо и не мешать редакции в ее ответственной работе... Товарищи редакторы, пожалуйста!

Ясно было, что они обо всем условились заранее, но о чем - никто не знал. Весь класс притих. Со своего места поднялся Валерка, взошел на кафедру и, ни слова не говоря, стал рисовать мелом на доске заголовок "Крокодиленка". Внизу он приписал: "Экстренный выпуск". Окончив свою работу, художник по-прежнему молча сел на свое место, а к доске отправился редактор и начал писать заметку. И, по мере того как он писал, весь класс хором по слогам читал написанное:

- "О-чень при-ят-но, что Ар-та-мо-нов, Бод-ров и Ло-жеч-кин под-тя-ну-лись. К со-жа-ле-ни-ю, хо-дят слу-хи, что о-ни ис-пра-ви-лись лишь для то-го, что-бы на-со-лить "Кро-ко-ди-лен-ку". Так ли это?"

Редактор кончил писать и вернулся за парту. Все ребята смеялись и весело поглядывали на нас, а мы сидели красные и не знали - злиться нам или тоже смеяться.

- Ну! Редакция ждет ответа на эту корреспонденцию, - сказал Игорь.

Миша Артамонов встал, смущенно улыбаясь подошел к доске и написал:

"Критику считаем справедливой.

М. А р т а м о н о в".

Мы с Бодровым тоже встали и пошли расписываться...

Кончаю писать. Через полчаса идем с Кириллом в кино.