Каштановый прииют (СИ) - Холодова-Белая Анастасия

— У вас будет комната номер двадцать три в корпусе. Вещи принесут сейчас, — женщина вытащила белую карточку с чёрной полоской, пробила в ней отверстие для крепления на шею и приложила к какому-то агрегату. — На следующей неделе зайдёте за именной. Эту сдадите мне на утилизацию. На третий этаж доступа нет. Сейчас пойдёте с картой на склад, третья дверь по коридору, возьмёте там форму. Бейдж заберёте завтра. Трудовой договор будет готов завтра утром, проверьте пока правильность анкеты, — она выдернула из принтера лист и протянула ему.

— Всё правильно.

— Хорошо. Если возникнут вопросы по ключ-карте или документам, обращайтесь, я работаю с восьми до пяти, — она протянула ему карту и кивнула. Вильям кинул взгляд на её бейдж и улыбнулся.

— Хорошо, миссис Трент.

Вильям забрал карточку у всё же слегка улыбнувшейся женщины, намотал шнурок на руку и вышел. Как хорошо, что он насчёт пакета документов проконсультировался с юристом, сразу всё правильно сдал и не нужно бегать опять всё собирать. Ведь бегать пришлось бы не здесь, а там… Забрав упакованную в пакет белую форму, он спрятал её в сумку и постарался как можно более незаметно выскользнуть в коридор с приёмными. Пока на нём нет формы, ему действительно там делать нечего. У некоторых пациентов может случиться приступ от его вида, мало ли, какими путями их мысли бродят. Охранники на дверях поздравили его, пожали руки, и он вышел на крыльцо. Дождь не закончился, только слегка ослаб. Идти к едва виднеющемуся за деревьями корпусу не хотелось, не успеет перебежать, не промокнув окончательно. Только согрелся — и опять на холод. Тяжело вздохнув, Вильям поднял мокрый воротник, чтобы хоть за шиворот не заливало, вжал голову в плечи и быстро пошёл. Документы сдал, остальное, если промокнет, высохнет на батарее. Он уже предвкушал, как найдёт в комнате стул и сядет, положив ноги на батарею. И вдруг его внимание привлекло что-то, мелькнувшее между каштанами. Это была не белка, что-то большое, чёрное, может, человек. Кто-то решил срезать прямо по грязи дорогу до корпуса? Вильям резко остановился и огляделся. Никого. Видимо, показалось, у него такое бывало. Может, краем глаза собственный воротник зацепил, может, ещё что. Мотнув головой, он добежал до корпуса, открыл картой дверь и вошёл в холл. Это место было похоже больше на один из модных лофтов, которых сейчас по всему Лондону наделали. Кирпичные стены, металлические стеллажи, чёрная мебель и такие же кирпичные стойки и колонны. За стойкой его встретила девушка, у неё стояли несколько телефонов, а за спиной — целый стеллаж чего-то вроде ящиков хранения. Расписавшись в каком-то журнале, выслушав её инструктаж и покивав головой, Вильям наконец поднялся на второй этаж и остановился перед комнатой номер двадцать три.

Он не знал, на сколько затянется его здесь пребывание, и искренне надеялся, что это не будет похоже на те клоповники, в которых ему приходилось селиться. Но комната оказалась гораздо лучше его ожиданий. Кирпичные стены, как и везде в корпусе, и при этом хороший паркет и белый сводчатый потолок, свежий ремонт, два больших окна с занавесками и жалюзи. Большая кровать с белым бельём, шкаф, зеркало над комодом, у окна — низенький кофейный столик и маленькое кресло. И дверь в ванную. Оглядевшись, Вильям скинул пальто и мокрые туфли к батарее и развалился прямо на полу. Вот он и дома. И пусть это временный дом, здесь он наконец чувствовал себя так спокойно, как никогда не чувствовал себя в родном доме. А потом он найдёт себе квартирку в городе, прикупит подержанное авто и будет начинать всё заново, строить свою жизнь по кирпичу, чтобы никто его больше не смог разрушить. Так далеко от прошлого казалось, что всё замечательно, и жизнь стремительно налаживается. Не зря психотерапевт советовал переехать туда, где понравится.

Раскладывание вещей было делом привычным. Сколько переездов, он наизусть выучил что и как лучше складывать, чтобы напихать в чемодан побольше и понадёжнее. Вытащив проигрыватель винила с колонкой на столик и сложив рядом с ним стопку пластинок, Вильям аккуратно достал Элиса Купера. Зарядив его в проигрыватель, он выкрутил громкость на минимум и запрокинул голову к потолку. Яд, его любимый альбом. Сначала немного музыки, потом раскладывание тряпок по шкафу. А потом горячий душ — и можно будет ещё и книжку почитать. Дождь тихо стучал по стеклу, за окном было видно качающиеся на ветру ржавые ветки каштана. Каштановый приют действительно ждал его, ливнем загнал в себя. Потерев лицо руками, чтобы избавиться от неприятного тремора, он снял галстук и закатал рукава рубашки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он послушал всю пластинку, когда раздался тихий звонок, от которого Вильям едва не подпрыгнул и начал озираться. Ах да, девушка за стойкой что-то такое говорила, что в комнатах стоят звонки, и она будет вызывать на ресепшн. Он аккуратно снял звукосниматель, выключил проигрыватель и пошёл вниз. Даже не переоделся за столько времени, и кто его умным посчитает… Администратор, увидев его, ткнула пальцем в один из телефонов со снятой трубкой, и вернулась к заполнению бумаг. Вильям даже не помнил, кому он давал номера этой клиники для созвона с ним, поэтому надеялся, что это не те ублюдки, о которых он подумал. Не хватало ещё с ними спорить у всех на виду.

— Добрый вечер, это Вильям Салтрай?

— Да, это я, — он расслабленно выдохнул. Нет, всё же вечер будет спокойным.

— Вас беспокоит Питер Келли, — старик мог не представляться. Вильям уже давно выучил медлительную манеру говорить и звенящий в носу голос своего риэлтора.

— Да-да, здравствуйте, рад вас слышать.

— Мы нашли покупателя на ваш дом, — Вильям замер. Ему казалось, он никогда не продаст этот проклятый таунхаус. Сколько денег было вложено в него, чтобы выгрести весь хлам, который натаскала она, содрать исписанную штукатурку, обработать всеми химикатами, какие были у дезинсекторов в машине… Неужели наконец-то он избавится от этого кошмара?

— О-о… Это отлично же, я очень рад.

— Завтра мы начинаем процедуру подписания договора купли-продажи. Мы отправим к вам нашего нотариуса, чтобы вы подписали все бумаги. Адрес, который вы дали, верный?

— Да, приезжайте, конечно. И ещё… Я могу вас попросить никому не давать ни номера телефона, ни адреса? Если кто-то будет интересоваться мной.

— Это естественно, мы соблюдаем конфиденциальность, — мистер Келли пошуршал бумагами. — На адрес дома пришло несколько писем, вам передать их с нотариусом?

— Нет, утилизируйте, пожалуйста.

— Как пожелаете. Во-сколько вам будет удобнее встретиться с нашим человеком?

— После шести вечера он сможет подъехать? Я оплачу все издержки.

— Конечно, мы вам предварительно позвоним накануне в это же время.

— Спасибо, до свидания.

Вильям положил трубку и потёр глаза пальцами. К чёрту все письма, всех к чёрту. Он прекрасно знал, что дом захотят себе сектанты, но он не собирался отдавать им ни цента. Ничего они не получат от его заслуженной компенсации за всё пережитое. А на эти деньги подыщет себе здесь домик или квартирку и будет ездить на такси. Не всё же по общежитиям притыкаться, пора бы свой дом заводить, взрослый уже. Задумавшись, он едва не вздрогнул, услышав чьи-то лёгкие шаги. Резко обернувшись, он почти нос к носу столкнулся с незнакомой девушкой. Мулатка с копной чёрных невероятно кудрявых волос, в белой большой рубашке, она по-детски наивно улыбнулась и протянула руку.

— Ликка. С двумя «к».

— Вильям, очень приятно, — Ликка улыбнулась и протянула ему початую коробку конфет.

— Бери. У моей подруги день рождения вчера был, мы всех угощаем, — Вильям улыбнулся и выцепил особенно понравившуюся. — Ты по рекомендации? Можно же на «ты»?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Конечно, я ещё не настолько стар, чтобы на «вы» с коллегами общаться, — закинув конфету в рот, он слегка вздохнул. Не самая удачная, он не любил ореховые начинки. Ну хоть шоколадка вкусная. — Я из Лондона по рекомендации.

— О-о, здорово. Ты ведь сегодня приехал, да? Я видела, тебя по аллее вели. Добро пожаловать в каштановый приют. — Вили едва не скрипнул зубами, услышав это, но успел себя одёрнуть. — Хочешь, покажу корпус?