Каштановый прииют (СИ) - Холодова-Белая Анастасия

— Ты сам как одуванчик! Догонялки!

Толкает в плечо, убегает, так же хрипло каркая, и вдруг прыгает, превращается в птицу, большую и чёрную. На небо находят тучи, ветер становится свежим и мягким. Он встаёт, поднимает свой велосипед, как на него кто-то накидывается сзади. Большая, огромная ворона роняет его на землю, заставляет катиться по склону холма. Больно удаляется о какой-то камень, оборачивается. Дерево горит, полыхает адским пламенем, а ворона вырывает перья и кидает в костёр, так же хрипло каркая от восторга. Тихо отползает за какой-то куст, только бы не заметили. Бежать, быстрее бежать, в шоссе, куда угодно. Путается в траве, заплетается в ней, замирает и закрывает глаза.

Ноябрь медленно, но верно подбирался, наступал на пятки. В приюте стало прохладнее, пациентам выдали тёплые пижамы и одеяла. Вильям наконец из рубашки переоделся в шерстяную строгую водолазку и ходил везде с термосом. Он был очень чувствителен к холоду, чуть только, так сразу пальцы мёрзнут и синеют. Хотя в самом приюте так уж холодно не было, наоборот, очень тепло. Но его организм отказывался верить градуснику. А ещё он всё понемногу пытался разведать об экспериментальном отделении. Его непомерное любопытство его определённо погубит, но остановить себя он был не в силах. Там крошка информации, там. Он даже смог познакомиться с несколькими коллегами по стационару, что очень грело душу. Значит, он не настолько асоциален, насколько о себе думал. Но и они ничего толком об отделении не знали, только то, что там всего шестеро пациентов или что-то вроде того. И что там очень строгий режим пропускной, чтобы получилась эдакая больница в больнице.

Очередной рабочий вторник начался стандартно, с термоса чая и пары напутствий отражению в зеркале. На улице прошёл дождь и ударил первый лёгкий заморозок, поэтому от корпуса до больницы добираться можно было на коньках. Но это только веселило, Вильям превратности погоды очень любил. Поэтому он представлял, как вечером будет с разбегу кататься на заледеневших дорожках. Сегодня у него по расписанию перед обедом мистер Престон, а потом часа в три будет новая пациентка. А в этом окне он будет разбирать документацию, чтобы без дела не сидеть.

Оставив куртку в гардеробе и переобувшись в туфли, он поднялся в уже почти ставшее родным отделение. Пропустив двух болтающих пациенток в дверях, он зашёл в ординаторскую, записаться в журнал.

— Вильям, душка, ты мне принёс то, что я просила? — старшая медсестра отделения приспустила модные очки на цепочке с носа, чтобы бросить на него внушительный взгляд.

— Конечно, Марта, я сама обязательность, — Вильям отдал ей лист из кадрового отдела и размашисто подписался в журнале.

— Так, а ещё мне твой автограф нужен здесь, сегодня в шесть в актовом зале будет лекция, распишись, что там будешь. Новые нормы санитарные будут разъяснять, — женщина ткнула накрашенным ярко-синим лаком ногтем в какой-то бланк.

— Хорошо, что я свободен…

— Не говори, опять расписание раскидывают судорожно, кошмарище, — Марта состроила скептическое лицо и поджала губы. — Всё, иди, тебя пациент ждёт. Кабинет знаешь?

— Да.

Но до кабинета он не дошёл, на полпути его перехватила заведующая, ужасно задёрганная и явно не в настроении. Она всунула ему в руки тоненькую новую карточку и потащила за собой за руку, ругаясь на тех, кто приехал с лекцией. В ординаторской она собрала со стола бланки и, сунув их в папку, вышла к Вильяму.

— Мистера Престона перенесли, у него сейчас физиопроцедура, твоя с ним встреча будет в час, в три новый пациент. Кошмар какой-то, с самого утра свистопляска, — она отдала ему папку с бланками. — Отнеси это администратору, будь добр. На следующей неделе будет ещё одна лекция, только для психотерапевтов, правда, но опять подвижки. Но они хот заранее предупреждают.

— А на какую тему? — заведующая на секунду задумалась, пытаясь вспомнить.

— Расстройства пищевого поведения у подростков, что-то такое. Профессор Брайт приезжает.

— Здорово, он у нас лекцию в университете читал по смежной теме.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да? — это что, удивление в голосе? Она не знает, из какого университета он и из какой группы? — А ты диплом с кем писал?

— У меня научным руководителем был профессор Джонатан Милер, — мисс Бишоп изумлённо вскинула брови.

— Ого, а вы перспективный молодой человек, оказывается. Знакома с профессором, у него серьёзная база.

— Да, он набирал сильных студентов, чтобы с нами работать. Мне очень понравилось.

— А какая была тема?

— Ипохондрический бред в структуре приступов эндогенного приступообразного психоза.

— Стойте, — мисс Бишоп взяла его за руку и слегка улыбнулась. — А вы не писали случайно статью в журнал Новой Англии?

— Да, на эту же тему.

— Читала, помню что-то такое, — она заулыбалась ещё шире и протянула Вильяму стопку бланков для карты. — Я думаю, что вам тут всё же скучно, потому что вы активный человек. Мы уже пресытились, а вам нужно что-то свежее, интересное. Но мне даже особо предложить вам нечего. А в отделении бредовом мест нет.

— Ничего страшного, — Вильям улыбнулся ей в ответ и забрал бумаги. — Я слышал, что тут есть экспериментальное отделение. Надеялся почитать в журналах, но…

— Да что вы, там же профессор Кристиан Форинджер заведует. Он человек принципиальный, заранее ничего не пишет, чтобы потом не оказаться дураком, — Вильям слегка вздохнул и отвёл взгляд. Вот оно как. Он много раз был на его лекциях, это был серьёзный специалист, к которому многие хотели попасть на практику, но он тогда не набирал. Вот чем он занимается сейчас.

— Был на его лекциях… Очень здорово, что он смог найти такую хорошую базу.

— Да, нам повезло. Там раньше располагался архив, склады, но его усилиями мы перестроили полностью этаж, там действительно очень хорошее отделение, регулярно проверяющие смотрят, совет. Да и мне самой нравится, что мы тут не только сидим, копаемся в песочнице по старинке, а ещё и двигаем вперёд науку.

Вильям кивал и размышлял об этом. Вот уж действительно интересная информация, кто бы мог подумать, что в такой глуши он столкнётся с такими людьми. Интересно, есть ли шанс попасть туда? Вильям понимал, что навязываться не может, это некультурно. Но как же хотелось вкинуть в излишне спокойную работу хотя бы какой-то камень, чтобы хоть лёгкая рябь прошла. Да, мисс Бишоп права, он активный, иногда даже излишне, ему интересно всё новое. Он понимал, почему так, даже пытался проработать со своим психотерапевтом эту проблему, но эффект был незначительный. Вильям перелистал карточку нового пациента и пошёл в комнату отдыха. Дыры в расписании у него оставались огромные, хоть ему и начали давать работать с документами. Он не жаловался, но понимал, чем меньше у него рабочих часов, тем меньше будет зарплата. А ему нужно к зиме много чего купить из одежды, да и прикупить себе к Рождеству пару пластинок как награду за то, что он исправно держит себя в руках.

Новым пациентом оказалась девушка, которая морила себя голодом месяц до попадания сюда. Приехала сама, что удивительно, обычно люди, занимающиеся селфхармом, так просто даже себе не признаются, что это болезнь. Но в общем было понятно уже, как с этим работать. Вильям сидел, пил чай в столовой и пытался заранее продумать, как выстроить первое впечатление. Девушка младше него, опасно, дистанция, дистанция и ещё раз дистанция. В экстренном отделении в него уже влюблялась одна пациентка. И жизнь их обоих превратилась в ад. Вильям принялся срочно переводить её к другому врачу, но всё равно появлялся в отделении на дежурствах и вынужден был выслушивать её вопли о любви, поднимать её с колен. Было очень больно и неприятно, как будто он обманул чаяния пациента, но психическое здоровье их обоих дороже. Отхлебнув чая, он сунул в рот печенье с шоколадом и подпёр голову рукой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Простите, у вас тут свободно? Я могу присесть? — Вильям оторвался от карты и слегка прикусил язык, чтобы ничего не ляпнуть. Прямо перед ним стоял профессор Форинджер собственной персоной в форме приюта с подносом еды. Это был представительный, высокий сухой мужчина с чопорного вида лицом и седыми висками. За узкими очками серые глаза смотрели цепко и очень внимательно. Почему Вильям его ещё ни разу за почти месяц работы не увидел в коридорах?