Санки - Анна Кудинова

пятна осуждающе смотрят на меня с высоты фонарных столбов, а снег под ногами похрустывает, будто бы посмеивается надо мной. До карьера я добежал минут за 40, еще минут 10 ушло на отдых, я выдыхал клубы струившегося пара, словно дракон, и любовался белоснежными волнами зимнего песчаного океана. Затем принялся за дело: рыл снег руками, ногами, носом и всем телом, но ничего похожего на санки не было. Я еще раз осмотрелся и попытался воспроизвести вчерашний день – вроде бы мы зарыли их именно тут, но, может быть, чуть левее или чуть дальше. Везде были наши следы, и, если честно, я не очень хорошо запомнил место захоронения, так как находился в состоянии шока или – как там говорится? – аффекта.

Час или два я рылся в снегу, но ничего, кроме чьей-то варежки, не нашел. Мокрый и потный, я вернулся домой и лег спать. Пока я не мог придумать никакого оправдания, кроме того, что всему виной моя мнительность и лучшее, что я могу сделать в этой ситуации, – переключиться. Например, на игру или на уроки, на что угодно – лишь бы не думать об этих санках.

3

Я вздрогнул, меня будто толкнули, я открыл глаза и вспомнил момент удара – у Дена очень сильная рука, щека до сих пор побаливала. Я посмотрел на часы – 4:15, можно спать еще три часа, повернулся на другой бок и тут увидел небольшой темный силуэт.

– Не-е-е-е-ет! – простонал я вслух и сгримасничал так, будто сейчас заплачу, натянул одеяло на лицо и сжался от пронзающего все тело страха, тысячи ножей вонзились в мое тело одновременно, спину жгло, я лежал на куче раскаленных углей и не мог шевельнуться – санки. Они стояли на том же месте и смотрели на меня лицевой решетчатой стороной. Полоски, словно тюремная камера, отрезали часть комнаты и заперли меня внутри моего собственного отчаяния.

Я снова начал думать, периодически зажмуриваясь и открывая резко глаза в ожидании, что санки пропадут, но этого не случилось. Решение было принято – утром, когда папа перед работой зайдет в мою комнату пожелать хорошего дня и увидит санки, признаюсь во всем, расскажу, как все было, и понесу достойное наказание. Я отвернулся от санок и натянул одеяло еще больше, ступни оголились и почувствовали холодный воздух. Запах школьной еды вызывал тошноту и рвотные позывы, тело было напряжено до предела, а мышцы на ягодицах сжались и засвербели в предвкушении ударов ремня. Конечно же, ремень я стерплю, он даже «пойдет мне на пользу», как считают некоторые, а вот презрение ребят – нет. Я лучше умру, но не сдам остальных, расскажу, что сделал это один, и сам за все отвечу. Я уснул.

Следующим днем.

Школьный звонок резко и неожиданно ворвался в мое сознание – разбудил. Я открыл глаза и тотчас оторвал тяжелую голову от книги, ребята стояли вокруг меня, их лица отражали смех, губы беззвучно шевелились, я не слышал их, потому что звонок все еще продолжал раздражать мои барабанные перепонки. Тут все расступились и передо мной появился Ден, одетый в темно-красный свитер, связанный бабушкой на вырост, голова торчит из воротника, будто из песка. Он схватил меня за грудки и прямо в лицо проговорил: «Хватит спать, бежим в столовку!» – словно проскреб металлическим скребком по бордюрному покрытию, от него разило колбасой и белым сдобным хлебом. Я скинул все вещи в рюкзак и побежал следом за всеми. Это состояние было похоже на сон, я пытался восстановить свое утро дома, но мое сознание напрочь отказывалось, и тогда я решил, что, наверное, сейчас – это сон и утро дома еще впереди. Весь класс в привычном нам режиме торопился в столовую, обычно я плетусь сзади, но сегодня толпа поглотила меня и я оказался в самой середине, мне даже не нужно было шевелить ногами, меня толкали сзади так, что я прижимался к холодному кожаному портфелю Сашки, который в свою очередь нажимал на тех, кто перед ним. Мы вывалились на лестничный проем, и кто-то из первых упал, все последовали за ним, я прижался к Сашке и сгруппировался, пытаясь приготовиться к удару, но падение оказалось на удивление мягким и безболезненным, на меня сверху навалились еще несколько человек, а вот тем, кто упал первыми, не повезло – их стоны и крики вырывались из самого сердца человеческой кучи.

Когда я поднялся и отряхнул брюки, перед нами, словно железный занавес, выросли три силуэта: завуч, библиотекарша и училка младших классов. Они втроем, будто апостолы нашей школы, всегда являлись в ненужном месте в неподходящий момент. Так было и в этот раз, они стояли и резали нас на части своими кровавыми глазами, пылающими досадой и презрением. Их голоса отражало эхо коридора и возвращало ко мне множество раз, тогда я понял, что все это явь, а не сон, и вновь попытался вернуться в утро. Вспомнил, как встал, как впопыхах собирался, натягивал брюки, запихивал в себя бутерброд и заливал его горячим чаем, кажется, я даже все еще чувствую неприятную шершавость на обожженном языке. Наверно, я просто забыл про санки, не заметил и они до сих пор стоят в моей комнате. Мама сегодня придет домой раньше всех, войдет в мою комнату и увидит санки, позвонит папе, он приедет с работы и…

Страх с новой силой охватил меня, словно электрический разряд пробежал по телу, ударил в ноги и вернулся обратно в голову. По ногам неожиданно побежала горячая струйка, я обмочил штаны, не сильно, совсем чуть-чуть, но это было со мной впервые. Главное, удержать себя в руках, сделать глубокий вдох-выдох – так учил нас тренер по волейболу в летнем лагере – и взять паузу, чтобы подумать. Я так и сделал, но обдумать все не успел – завуч закончила речь, и весь поток гуськом двинулся дальше – медленно, но очень торопясь, ведь от большой перемены осталась только половина.

– Ты что такой бледный? – толкнул меня Ден своим мягким вязаным рукавом. – Испугался, что ли? Бегать больше не будем-бум-бум-бум, – сказал он и рванул вперед.

Сашка и Павлик тоже побежали, а я плелся сзади, самый последний в противоток первоклашкам, которые уже поели. Мне было стыдно, неприятно и очень страшно, что пятно на брюках могут увидеть. Тогда я придумал план. Мне нужно срочно уйти домой, этим я решу сразу две проблемы: мокрых штанов и санок. Сейчас дома никого нет,