Санки - Анна Кудинова

тот момент. Я запаниковал, но свет включать не стал, потому что боялся разбудить маму и папу. Дрожащей рукой я провел по холодному железному лезвию, снег таял и скатывался вниз словно слезы, или это и были мои слезы, вырывавшиеся из глаз навстречу страху? Проще умереть, чем узнать правду. Максимально заглушив панику, я стал думать так, как не думал никогда, даже на итоговой контрольной. Я решил одеться, взять санки и отправиться в карьер, чтобы снова захоронить там улику нашего преступления, но это было бы рискованно, так как провернуть это беззвучно не получится, еще и с санками в руках, а куртка и варежки сохнут в маминой комнате на батарее, туда пробраться бесшумно точно не получится. Придется идти без одежды, но дверь закрыта на ключ, открыв ее, я точно привлеку внимание, и меня сразу же поймают с поличным, еще и с украденными санками в руках. Папа вызовет милицию, потому что не станет скрывать такое преступление, оно ляжет темным пятном на его идеальную, прозрачную биографию, он откажется от меня, потому что не такого сына он хотел бы иметь. Мама промолчит и сделает так, как сказал папа, скрыв от всех свое чувство любви и сострадания ко мне, проигравшее папиной репутации. Нельзя так нельзя. Я вылезу в окно своей комнаты, это будет надежнее всего, меня никто не заметит, надену две кофты, нет – три, мне будет тепло. Но как спуститься вниз?! С санками?! А потом забраться обратно за третий этаж?! План провалился, я снова сел на кровать и начал думать еще сильнее. Если бы я был девчонкой, то мог бы громко заплакать и забить ногами, вытянув указательный палец в сторону санок.

Начало светать, темно-голубой свет придал санкам более отчетливую форму, багровая коррозия проступила словно кровь, они высохли, и я почувствовал специфический запах школьной столовой, он быстро распространялся по комнате и наполнял ее энергетикой страха и преступления. Времени оставалось мало, я схватил санки, открыл окно и выбросил их. Улика упала и беззвучно воткнулась в мягкий, как масло, сугроб. Я бросился в кровать, натянул одеяло на голову и мгновенно уснул.

Утром я проснулся вспотевшим, встал и медленно подошел к окну. Пока я отдергивал занавеску, чтобы посмотреть вниз, в голове моей разыгрывался сценарий сегодняшнего дня: там, внизу, в этой страшной пропасти уже наверняка куча полиции, они огородили находку красной лентой, чтобы зеваки не подходили и не портили снег, в нем может быть много улик, следователь с собакой ходит вокруг сугроба, он говорит ей: «Мухтар, бери след!» Собака делает несколько кругов и с воем устремляется вверх, будто бы лая прямо в мое окно, я даже чувствую ее горячее зловонное дыхание около своего лица. В дверь уже стучат, папа идет открывать, остались считаные секунды – и его репутация рухнет… стук усиливается, но это стучат не в дверь, это колотится мое сердце в тот момент, когда я свешиваю голову из окна и смотрю – внизу ничего нет, только сугроб, на нем какие-то следы, я видел их еще вчера или позавчера, они точно не свежие. Я пребываю в полном недоумении, потому что уверен, что это был не сон.

В школе все было обычно, ребята подрались, Пашку отправили к директору на разборки, а Ден убежал с последнего урока, потому что у него была записка от мамы. На самом деле он написал ее сам и весь последний урок провел на заднем дворе, дожидаясь меня, чтобы вместе пойти домой.

– Ты чего такой вялый сегодня? – толкнул меня Ден.

В этот момент мы завернули за школу и оказались в том самом месте, откуда вчера увезли санки. Все было обычно, ничего не предвещало беды, и тут я спорол глупость:

– Слушай, Ден, а может, вернем эти санки? Привезем их незаметно, когда стемнеет, оставим на прежнем месте и делов-то. Совесть будет чиста, спать будем спокойно.

Ден резко обернулся, ударил меня в лицо кулаком, схватил за грудки, тряханул так, что воротник с левой стороны затрещал, затем развернул и со всей силы толкнул в снег.

– Ты дурак, что ли? – сказал он тихим, низким голосом, таким, как говорит папа, заглядывая в дневник. – Хочешь нас всех сдать?

Яркий свет резал глаза, а кончики ушей тут же загорелись от мороза. Я не мог встать, портфель с книгами будто пригвоздил меня к земле.

– Не смей даже думать об этом! – я увидел розовый мокрый кулак перед своим лицом, он пах бензином и сырым табаком.

Затем Ден снова взял меня за грудки и поднял, словно пластмассовый манекен. Он безусловно сильнее меня, хотя я старше на месяц, и я не решаюсь ему возразить, нужно просто забыть эту дурацкую историю.

К вечеру я успокоился и уверовал в собственное убеждение, что все это был сон, что никаких санок в моей комнате не было, просто я очень мнительный и много воображаю, как говорит мама. Перед сном я задернул шторы и вдруг увидел на полу два высохших водяных следа от талой воды, как раз в том месте, где согласно моему сну стояли эти злосчастные сани. В горле пересохло, руки затряслись, я был в полном недоумении – это что, такая шутка? Издевательство? Но чья она? Может, папа все знает и таким образом пытается проучить меня? Но на него это уж слишком не похоже, он, скорее, выпорол бы меня ремнем и лишил всех удовольствий до конца четверти.

Я собрался, сделал глубокий вдох и составил план действий. Сначала я хотел все записать, но потом решил, что это лишняя улика, которую наверняка кто-нибудь случайно найдет, и тогда мне точно не поздоровится. Буду держать все в голове. Ночью я побегу в карьер. Мне нужно запастись теплой одеждой и едой, нет – еда не нужна, я же не на всю ночь уйду, а всего на час или два максимум. Моя голова высунулась из-за угла комнаты: перед сном мама идет к входной двери и закрывает ее изнутри на два оборота, затем отправляется в ванну, а после сразу в спальню. Я открою дверь в тот момент, когда будет шуметь вода, этого никто не услышит, и ночью, когда все уснут, незаметно выберусь на улицу.

Я сделал все, как спланировал, дождался полночи, оделся и тихо, словно мышь, вышел из квартиры, прошел вдоль дома так, чтобы меня не заметили из окон, свернул в узкую мрачную аллею и бросился бежать. Темно, вокруг ни души, только оранжевые светящиеся