Автономный человек - Арсен Даллан

Странности появлялись одна за одной, увидев расчёску с женским волосами, он долго не мог прийти в себя и все пытался отхаркнуть волос, который, ему казалось, застрял в горле. Все сильнее он избегал противоположного пола.

Однажды Влад заявил Жанне, сестре, что чертовски боится проглотить ее сережки. Спустя полгода, он не мог смотреть женщинам на уши. Особенно его пугал жемчуг.

Родители пытались отвести Владика к неврологу, но парнишка устроил скандал, предложив сразу закрыть его психушке, где таким как он и место.

Только к концу одиннадцатого класса, то есть через год после «поражения», как он это называл, Влад начал приходить в себя. Спустился в гараж. Прошелся взглядом по старым чертежам, посидел в Мерди и с предчувствием чего-то нового ушел домой.

Тогда к нему пришло первое видение. Это был сон про крушение поезда. А на утро в новостях сказали, что на ж/д полотне между Уфой и Челябинском взорвался газ, в момент, когда там проходили два пассажирских состава. 575 погибших.

Позднее приходили и другие видения. Влад не понимал их природу. И от этого становился чужим сам для себя. Однажды он буквально забыл кем является.

Случилось это зимой, катаясь кругами на трамвае (привычное занятие Влада в последних классах школы) он не заметил, как выпорхнул из своего тела. Казалось, что это сон и снится, как он летает над пассажирами, выпархивает в окно и несётся над проводами. Было весело, взвывать вверх и камнем падать вниз, останавливаясь только у самой земли. Но когда Влад решил проснуться, то не смог. Стало понятно, это не сон. Где-то в трамвае сидит его тело, а он находится здесь, потеряв вагон из виду.

Еще гаже, Влад понял, что едва ли узнает себя. Он так быстро привык к бестелесности, что теперь с трудом припоминал прежний облик. Как будто тело у него было в прошлой жизни.

Еле отыскав трамвай, ему пришлось наговаривать – я мальчик, я мальчик, в пуховике и шапке. Рыская в поисках себя и продираясь от пассажира к пассажиру, Влад таки нашел свое тело, повалившееся на окно. Чужое и неприятное. Влезть в него, как надеть мокрые холодные джинсы. Но ничего не поделаешь, дома мама, папа и Жанка. Без тела они его не узнают.

Через мгновение мальчик очнулся и начал разминать отекшие ноги.

Часто родители назвали Влада одержимым. В глаза старались не говорить, но он слышал, как в общении с сестрой, проскальзывала фраза «Жанна, он же одержимый, тут ничего не поделать, надо терпеть».

Тогда, сидя в гараже, и ломая голову над моделью автомобиля, не способного навредить ни пешеходу, ни водителю, Влад думал над своей одержимостью.

Хм, неужели я и впрямь как какая-нибудь деревенская кликуша. Если так, что чем одержим я?

Стремлением познавать, превзойти свои пределы, укорениться на новой ступени познания – вот чем.

Будь-то новый автомобиль или новый удар в боксе, двигатель или узор на джинсах, Влад стремился к категориям недоступным для других. Познание для превосходства над собой и как следствие остальными. Стать недосягаемым, подняться над миром, как над облаками, чтобы ничего не мешало ему наслаждаться сиянием чистых истин. Влад чувствовал, что может превзойти все, что было до него. Он чувствовал, что вся история человечества, все гении мира существовали только для того, чтобы он сделал следующий шаг.

Мысли просачивались в голову, Влад отложил детали и откинулся на спинку кресла.

Я не могу влюбиться, мне скучно со всеми, даже с родителями. Они хорошие люди, но их жизни словно трещины на ладони, а мне нужны Гималаи. Мне ближе Эйнштейн и Тесла.

Наверное, я плохой человек, но я действительно с большим удовольствием перечитаю биографию великих, чем проведу время за ужином с семьей.

Но как иначе? Я же постоянно натыкаюсь на свои с ними отличия.

Однажды Влад проболтался, что помнит себя возрасте 4 дней, столько шуму было. « Это невозможно, этого никто не может!»

Что было ему ответить, он молчал, и конечно уж, не сказал, что иногда ему кажется, будто он помнит и то, что было до рождения.

Можно ли оставаться человеком, если человеческое постепенно становится чуждым?

Жанна постучала в дверь, она никогда не входила без стука, хотя и была старшей сестрой. Принесла обед. Влад встряхнул головой – к черту, ерунда, главное, что меня любят, и я их люблю.

В течение тех изнурительных семи месяцев Влад часто ловил себя на мысли, что ему хотелось бы все бросить, вылезти из гаража, попить пивка с ребятами, позажигать с девчонками. Но не успей он только об этом подумать, как появлялся внутренний жандарм и с размаху бил под колени железной дубинкой. «Очнись, на что ты тратишь время! За работу! Слабак! Позорище! Хочешь жить как живут 5 миллиардов людей. Иди, пожалуйста. Но кто займет твое место?! Ты можешь жить, как другие, но никто не сможет сделать за тебя твое дело. Дело будет простаивать. Это мерзко, непростительно!» и Влад с двойным рвением садился за работу.

Когда-нибудь обо мне будут писать в учебниках – представлял он – и говорить «а знаете, кто остановил смерть на дорогах – Влад Веров. За работу Влад, за работу!

Беспокойство о потраченной зря секунде гнало Влада во весь опор, не давая возможности перевести дыхание.

Однажды он обретет спокойствие и одержимость раствориться в июльском вечере без следа. Раз и навсегда. Но это впереди, а сегодня, пристыдив себя за простой, Влад вновь окунулся в чертежи. Так он истязал себя на протяжении 7 долгих месяцев, пока отец не заварил двери гаража.

Худощавый брюнет с острым носом стоял в телефонной будке рядом с БАУМКОЙ. Проходящие мимо девчонки заглядывались на сшитую по заказу рубашку в крупный цветок.

– Мама я не поступил…

В ответ слышались слова утешения, и приглашение поскорей вернутся домой, где его все любят и ждут.

– …но это ошибка и я разберусь. – Влад оборвал мамины нежности, – не ждите меня, я остаюсь в Москве.

****

Отец и сын

С набережной Яузы свернул потертый BMW третьей серии комплектации М.

Скрепя покрышками и дрифтуя, он крутанулся по кольцу и припарковалось рядом с местом, где только что, но 23 года назад Влад повесил трубку телефона-автомата.

Олег, его сын, набрал номер на мобильном. Шел 2005 год.

– Алло, я говорю тебе, это какая-то ошибка, Женек. Но я разберусь. Мы загрузили все неделю назад. Вчера поезд должен был прийти. У нас там целый вагон, 8 машин, твоя тоже там. Не волнуйся, я разберусь. У нас в день по два поезда. Может кто-то что-то напутал. Не волнуйся, никуда не денется твоя ласточка.

Олегу 20, но он уже тертый предприниматель. С 18 лет перегоняет машины из Владивостока. Одновременно с этим учится на экономиста в Оренбургском государственном университете. В Москву Олег приехал на практику. Хотел устроится в крупный автохолдинг, посмотреть изнутри, как работают большие компании. Понять их кухню. Зачем набивать шишки на своем лбу, если можно учиться на чужом?

– Я построю свой дилерский центр. – прикидывал Олег – Лучший в России. И самый большой. Это будет авто деревня. 10, или нет – 20 крупнейших брендов на одной территории. Со собственными трассами для тест драйвов. У спорткаров – своя, у внедорожников – своя. Буду выпускать журнал, передачу по тв. Запущу службу доставки, такси, грузоперевозки. Построю логистический центр. При нем отели, кафе.

Потом все тоже самое в Самаре, Ростове, Нижнем… О, это будет настоящий конгломерат! Ну а пока надо устроиться в компанию наподобие Дольфа.

Олег включил передачу и нафаршированный монстр с пробуксовкой стартанул с места. Спешащие на лекции студенты завистливым взглядом проводили черный бмв. Появись эта машина здесь тридцать лет назад, ее приняли б за летающую тарелку.

****

На этом же пяточке, но абсолютно свободном от автомобилей времени, перепрыгивая с шага на бег, Влад торопился в главный корпус – восстанавливать справедливость.

В кабинете состоялась напряженная беседа.

Влад требовал провести публичное рассмотрение его работы. Созвать комиссию, позвать вышестоящих членов, чтобы он мог убедить каждого в своей правоте. Две недели он обивал пороги деканата, пока там не осознали, что дальше будет только хуже. Этот молодой человек достанет всех и лучше сейчас отделаться малой кровью.

Созвали комиссию: академики, проректора и кто-то из министерства. У каждого на лице было написано «какого черта я тут делаю», всех тревожило только два вопроса: кто тот маленький гавнюк, что заставил нас собраться и сможем ли мы с этим покончить за 5 минут. У половины стыл чай на столе собственных кабинетов, а в приемных томились страждущие. Пожалуй, и пяти минут много этому выскочке.

Влад стоял у доски. Решение его задачи была аккуратно переписано мелом.

Один из комиссии декларировал: