Мир богов. Книга 2 (СИ) - Борисова Светлана Александровна

— Что, совесть проснулась? — усмехнулась Алконост, уловив её колебания. — Теперь я понимаю, ты намеренно поощряла во мне всё самое плохое. Боялась, что привяжешься ко мне и не сможешь убить, когда тебе прикажут?

— Да… я боялась полюбить тебя, — призналась Немезида и, помедлив, добавила: — Но я убила бы тебя в любом случае. Моим долгом является предотвращение грядущих преступлений.

— Ты лжёшь! Я не патологическая преступница! Если бы ты добросовестно выполняла свои обязанности, я бы стала такой, как Сирин! — запальчиво выкрикнула Алконост.

— Вы обе жестоки, но Сирин сильна духом и справедлива, а у тебя нет ни того ни другого, поэтому тебе никогда не стать такой, как твоя сестра.

К удивлению Немезиды, её слова задели Алконост, куда сильней, чем она ожидала. Богиня снова заколебалась, чувствуя, что не права в своём приговоре, а когда она превозмогла минутную слабость, у её воспитанницы появились защитники. На её пути встали Артур и Лижен Крид, в полном боевом облачении. Немезиду тоже облекли сияющие белые доспехи, и она пошла в наступление.

Бой был коротким, но жестоким. Артур остался без руки, а Лижен поплатилась ногами, но они сумели продержаться до появления стражи, привлечённой магическим всплеском во дворце принцессы.

Немезида воевала до последнего; лишь чудом ей удалось ускользнуть от Золотого императора, который не замедлил с появлением, как только узнал о нападении на дочь.

С лебединым криком древнегреческая богиня выпрыгнула в окно и её колесница, запряжённая грифонами, мгновенно растворилась в непроницаемой живой тьме, окутавшей дворец принцессы и его окрестности. На помощь Немезиде пришла богиня ночи Ньюкта; ради дочери она отринула нейтралитет, которого придерживалось большинство изначальных богов.

Пока стража прочёсывала дворец на предмет неприятных магических сюрпризов и отлавливала предателей, Алконост подошла к беглым паладинам. Глядя в бледное обескровленное лицо Артура, сидящего рядом с сестрой, она небрежно пнула отрубленные ноги Лижен.

— Вам обоим стоило бы отрубить головы, — «порадовала» она своих спасителей.

— Ваше высочество, нам арестовать предателей или сразу убить? — поинтересовался капитан стражи после её слов.

— Пошёл вон! — рыкнула Алконост.

Не обращая внимания на усердного служаку, который моментально ретировался, она бросила беглый взгляд на Лижен, которая была без сознания, а затем пытливо заглянула в глаза воина-тигра.

— Скажи, почему вы вернулись? — требовательно спросила она и предупредила: — Солжёшь, и я без промедления убью твою сестру.

— Не знаю, — честно ответил Артур. — Наверное, дело в клятве верности, что мы вам принесли.

— Вызовите лекаря, — распорядилась Алконост. — Спасибо, — неохотно уронила она, прежде чем исчезнуть.

— Святые Небеса! — окровавленные губы Лижен скривились в слабой улыбке. — Неужели это правда, она действительно нас поблагодарила?

— Сам бы не поверил, если бы ни услышал собственными ушами, — отозвался Артур и облегчённо глянул на лекаря, который материализовался рядом с ними. — Я остановил кровотечение, но ноги Лижен…

— С ними будет всё в порядке; будут бегать, как новенькие, — успокоил его мистер Тофус. — Давайте я сначала восстановлю вашу руку, — предложил он, но Артур покачал головой.

— Нет! Я справлюсь сам. Прошу вас, сначала вылечите Лижен.

— Как скажете, юноша, — пожал плечами мистер Тофус, и девушку-дракона окутало целебное магическое облако, из которого фейерверком брызнули разноцветные искры.

Глава 2

Пока его дочь разбиралась со своими защитниками, Золотой император тем временем разбирался с теми, кто её предал. Первой, кто попал под его удар, была богиня ночи Ньюкта, которая задержалась, прикрывая побег дочери, а потом было уже поздно. Не давая ей сбежать, Золотой император заставил её принять человеческий облик и теперь она заранее трепетала, не зная, что её ждёт. Ну а то, что её не ждёт ничего хорошего, Ньюкта чуяла по настрою Золотого императора — от него исходила такая тёмная злоба, что растения в самом дворце и окрест него чернели и сохли на корню, а птицы и животные замертво падали на землю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Оправдывая страхи провинившейся богини, в руках всесильного владыки вспыхнул карающий огонь. Перепуганная Ньюкта упала на колени, но взбешённый Золотой император был глух к её униженным мольбам. К богине ночи ринулись золотые цепи и распяли её на жертвеннике, который начал нагреваться, пока не раскалился добела.

Извиваясь как уж на сковороде, Ньюкта закричала от невыносимой боли. Но это было лишь началом её мук: огонь в руках Золотого императора превратился в огненный бич, секущий не хуже меча. Собравшись с силами, богиня ночи призвала защитную магию и охладила жертвенник. Ожоги и страшные раны тут же затянулись, и она облегчённо всхлипнула. Вот только её венценосный палач, как никто другой, был искусен в истязании себе подобных.

Огненный бич не давал ни секунды передышки и вскоре Ньюкта, потеряв всякое достоинство, завывала на все голоса — это были голоса боли и ужаса всех живых существ, что когда-либо звучали в ночной темноте.

Когда реальность поплыла, разорванная несогласованным временем, Золотой император яростно сверкнул глазами. Разозлённый тем, что ему помешали, он занёс пылающую огнём руку, чтобы вырвать сердце богини ночи, лишь тогда незваный посетитель соизволил заявить о своём присутствии.

«Хватит, Чак! Ты переходишь всякие границы!» — раздался бесцветный скрипучий голос, при звуках которого Ньюкта встрепенулась и приподняла голову, а затем снова уронила её на жертвенник. Прося о помощи, она жалобно заскулила; на большее у неё не хватило сил.

Хаос, обретший материальную форму, внимательно глянул на Золотого императора и подавил тяжёлый вздох. Он не любил брать на себя роль судьи, — ведь по большому счёту все боги были ему родными, в той или иной степени. И вообще, его абсолютно не волновало творят они добро или зло, но, как у всякого родителя, у него были свои любимчики. Слабостью демиурга были олимпийцы, да и Ньюкта была одной из его первых детей. Он до сих пор помнил, как черноволосая красавица открыла глаза и просияла радостью при его виде.

Поскольку в человеческом облике Хаосу были свойственны человеческие чувства, он, чтобы гнев не затуманил ему голову, старался не смотреть на истерзанную дочь. Тем не менее он не оставил её в бедственном положении и слегка повёл ладонью. Цепи и жертвенник тут же исчезли и Ньюкта, плача от облегчения, забилась в тёмный угол. Уйти она не посмела, боясь гнева уже двоих — отца и Золотого императора.

— Давай поговорим.

Хаос уселся в кресло, созданное Золотым императором, и бросил на него насмешливый взгляд: подушка под его задом не уступала по жёсткости камню.

— Вижу, ты ещё не до конца освоил магию созидания, — заметил он.

— Тебе показалось, — буркнул Золотой император и, сев в кресло, внутренне поморщился. Когда он пребывал в раздражённом состоянии, ему действительно плохо давалась магия созидания.

— Тебя что-то беспокоит? — забавляясь, поинтересовался Хаос, который не остался в долгу и постарался, чтобы сиденье под императорским задом было не просто каменным, но и крайне неудобным.

— Ничего такого, с чем бы я ни справился, — процедил сквозь зубы Золотой император, чувствуя, как каменный шип, который упирался ему в самое уязвимое место мужского организма, с каждым мгновением становится всё острей. Взяв себя в руки, он убрал неровности кресла и мрачно воззрился на могущественного гостя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Так о чём ты хочешь поговорить? — он поднял руку в упреждающем жесте. — Прото, даже не начинай! Я достаточно прощал твою олимпийскую банду, но они воспринимают моё миролюбие как слабость. На этот раз твои любимчики получат сполна. Кто глух к доводам разума, тот всегда получает по зубам.

Хаос внутренне поморщился: дела обстояли хуже, чем он ожидал. Судя по настрою, Золотой император не собирался идти на уступки, и просить его о снисхождении было бесполезно.