Ислам классический: энциклопедия - Кирилл Королев

По соседству с этим племенем обитают акридофаги; они чернее остальных, меньше ростом и отличаются меньшей продолжительностью жизни. Действительно, они редко живут больше 40 лет, так как их мясо заживо пожирают черви. Питаются они саранчой, которую заносят в эти области сильно дующие весной юго-западные и западные ветры. Они бросают в овраги дымящиеся куски дерева и медленно сжигают их (и таким образом ловят саранчу), так как насекомые, пролетая над дымом, падают ослепленные. Затем саранчу толкут вместе с солью и приготовляют лепешки, которые и употребляют в пищу. Над этим племенем лежит обширная необитаемая область с обильными пастбищами. Она покинута людьми из-за множества скорпионов и тарантулов, так называемых тетрагнафов. Животные эти некогда чрезвычайно размножились, что и вызвало полное бегство жителей».[2]

Этими и подобными им сведениями представления европейцев об Аравии и ограничивались; более того, с распространением христианства на античные географические идеи наложилась библейская космография, в результате чего Аравия окончательно сделалась в глазах европейцев фантастической страной. Имелось разве что относительно четкое представление об очертаниях этого полуострова, что же касается внутренних районов Аравии, они оставались по большей части terra incognita. Характеризуя европейскую географию Средних веков, американский исследователь Дж. К. Райт писал: «Гервазий Тильберийский сообщает нам со слов Орозия, что Аравия окружена морями и что это страна горы Синай, царицы Савской и ладана. Кроме этого и незначительной информации, почерпнутой крестоносцами у бедуинов, об этом крае не было известно ничего. Вениамин Тудельский, впрочем, сообщает о многочисленных еврейских общинах в Йемене и севернее. Однако Вениамин имеет весьма смутное представление о географии полуострова. Он сообщает, что после двадцати одного дня пути через пустыню из Месопотамии можно достичь страны Саба, т. е. Йемена. Здесь он помещает крупные еврейские города. По совершенно другому поводу Вениамин упоминает страну Аден, которую считает частью Индии. Он пишет, что это страна гористая, что евреи не пребывают под игом неевреев, а имеют замки на горных вершинах, откуда они спускаются на равнину, где расположена христианская страна, которая называется Ливией. В этом есть несомненное противоречие.

.

Арабы-кочевники. Иллюстрация художника Н. Ушина к повествованиям «Тысячи и одной ночи».

Если под Ливией имеется в виду Абиссиния, — что вполне вероятно, поскольку Абиссиния с древнейших времен была христианским царством, — то представляется странным, что Вениамин не упоминает о Красном море, отделяющем страну Аден в Счастливой Аравии от африканского побережья. Возможно, Вениамин, как столетием позже и Марко Поло, считал, что Аден находится в Африке».

Еще меньше, чем о географии Аравийского полуострова, было известно о его обитателях — кочевых племенах арабов. Как писал выдающийся австрийский исследователь ислама Г. фон Грюнебаум, «крайне маловероятно, чтобы арабы были автохтонным населением полуострова, которому они дали свое имя. Но они водворились здесь задолго до своего появления в истории и, то ли вследствие внутренних неурядиц, то ли соблазненные политической слабостью своих соседей, постоянно проникали в плодородные пограничные области Сирии и Месопотамии… Арабы (это наименование можно приближенно перевести как «бродяги» или «кочевники») обжили полуостров, вероятно, в не слишком далеком прошлом. Поскольку жизнь их племен зависела от мелкого рогатого скота и ослов, они кочевали в пределах степей; образ жизни бедуина-верблюжатника, которому старинная традиция приписывает невероятную древность, на самом деле имеет относительно недавнее происхождение и достоверно известен лишь примерно с XI в. до н. э. Именно верблюд впервые сделал пустыню проходимой, благодаря чему стали возможны миграции племен и их набеги из пустыни, а бедуины превратились в хозяев полуострова».

На протяжении многих столетий Аравия продолжала существовать на рубеже «цивилизованных земель»; ее практически не затрагивали события, происходившие во «внешнем мире», — даже вражда Византии с сасанидским Ираном, определявшая, по замечанию Грюнебаума, историю Ближнего Востока в III–IV вв. н. э., обошла полуостров стороной, если не считать нескольких стычек йеменских племен с иранцами. В политическом отношении Аравия оставалась независимой и (вплоть до Мухаммада) раздробленной; не было среди арабов и единства религиозного, благодаря чему на полуострове сравнительно легко закрепились христианство (монофизитского и несторианского толка) и иудаизм, причем последний, по словам Грюнебаума, «продемонстрировал впечатляющее распространение и активно поддерживался евреями, переселявшимися в Южную Аравию после каждого из двух разрушений Иерусалимского храма». Впрочем, и та и другая религия не сумели победить арабское язычество, характерное для Аравии доисламского периода (джахилийя, то есть «эпоха невежества», в терминологии мусульманских источников). Если воспользоваться образом известного отечественного востоковеда В. В. Бартольда, именно язычество оказалось фундаментом первоначального «мусульманского дома», стены которого возвели христианство и иудаизм

Классический ислам, доктрина которого во многом сходна с христианской, отвергает многие христианские догматы, прежде всего — догмат троичности Божества, который трактуется как свидетельство многобожия. Ср. замечание отечественного исследователя А. В. Журавского: «Ислам, наряду с иудаизмом и христианством, религия теистическая, т. е. исходящая из понимания Абсолюта как бесконечного личностного начала, трансцендентного миру; сотворившего мир в свободном акте воли и затем свободно им распоряжающегося. Проще говоря, религия, исповедующая веру в единого Бога, творца и промыслителя. В то же время ислам принципиально расходится с христианством в понимании природы Бога.

Ислам не приемлет христианского понимания Бога как триединства, Троицы, считая это уступкой многобожию, и утверждает веру в единого и единственного Бога, Бога монолита (самад). Более того, ислам утверждает радикальную недоступность Бога для человека, которая исключает как возможность Боговоплощения, так и возможность сообщения благодати через таинства. Собственно, в исламе и нет понятия таинство, есть понятие тайна, сокрытое. Коран предписывает мусульманам верить в тайну Бога». этому на арабском язычестве и древнеарабской мифологии (как идеологии доисламского арабского мира) следует остановиться более подробно.

Основным источником сведений по древнеарабской мифологии служат надписи, содержащие имена языческих богов и упоминания их святилищ; это надписи как собственно арабские, так и арамейские (Пальмира, Набатея), греческие и латинские (эллинистического периода).[3] Кроме того, некоторые сведения по языческой традиции арабов можно почерпнуть из Корана и из таких сочинений, как «Книга идолов» аль-Кальби (VIII в.). Судя по этим источникам, первоначальная религия арабов имела выраженные черты фетишизма (ср., например, широко известное предание об идолах 360 божеств, собранных в Мекке и представлявших собой грубо обработанные камни конической формы). По замечанию французского исследователя Р. Дози, «у каждого племени, а иногда у нескольких племен вместе был свой собственный идол, перед которым известная, особая семья выполняла обязанности жрецов. В большинстве случаев эти предметы могли издавать кое-какие звуки (само собою разумеется, жрецы хорошо знали свое дело), — звуки, которые их отличали от других существ того же рода и в то же время были средством прорицаний. Каждое племя крепко держалось своего идола, потому что он для него составлял, так сказать, своего рода собственность, и жрецы охраняли интересы своего бога или, вернее, свои собственные. Это можно заключить из одного наивного обычая, который в Коране и его комментариях отмечен как общий, а у одного старинного составителя жития Пророка приписан одному племени хаулан, занимавшему в Йемене область того же имени.

Страница из средневековой арабской рукописи

Этот обычай состоял в том, что жертвы, приносимые богам и состоявшие из зернового хлеба и молодых верблюдов, делились на две части. Одна из них, предназначенная для верховного божества, должна была достаться беднякам и чужим путникам, прибывавшим к данному племени; другая часть жертв принадлежала идолу и являлась столько же жертвой, сколько и пропитанием для жрецов. Но если по разделу верховное божество получало случайно часть лучше той, какая доставалась идолу, то ее отбирали и отдавали идолу, а верховное божество взамен получало худшую».[4]