Пояс жизни - Игорь Забелин

- Чем же покорил вас избранник?

- Это долгая история. Я знал его, вернее видел, еще совсем маленьким. Отец его, Андрей Тимофеевич Строганов, ведал снабжением при подготовке экспедиции на Луну. У него здесь, в поселке, дача, но мы с ним редко видимся. - А сын его у меня часто бывает. Это человек особого склада. Все началось с того, что я увидел юношу, идущего на высоте трех-четырех метров по натянутому стреловому тросу экскаватора. Этакий канатоходец, понимаете ли. Когда он слез, я узнал сына Строганова, но для чего он маршировал по тросу - спрашивать не стал... А месяца через три прибежал ко мне Андрей Тимофеевич и с порога кричит: "Спасите сына!" - "От чего, спрашиваю, спасти?" - "Помешался, говорит, на космосе. Заперся в своей комнате и на все вопросы отвечает, что не выйдет, потому что приучает себя к изоляции в ограниченном пространстве". В общем вообразил, что комната - кабина звездолета. Меня заинтересовал доморощенный астронавт, и я пошел к Строгановым. По дороге Андрей Тимофеевич уверял меня, что сын у него больной, слабый и, в частности, страдает вестибулярной недостаточностью... Я сразу же смекнул, почему он расхаживал по тросу - тренировал органы равновесия и, как видно, преуспел в этом... Дома мне пришлось выслушать стенания мамаши: ее больше всего тревожило, что сын приучает себя к какой-то хоть и калорийной, но малообъемной пище, а ведь известно, что все мамы очень любят, чтобы дети их много ели...

Батыгин рассказывал все это с легкой усмешкой, но Леонов, внимательно наблюдавший за ним, угадывал глубокую привязанность старого астронавта к юноше...

- Когда я назвал себя, мальчишка вышел из комнаты, - продолжал Батыгин. - Он оказался прекрасно сложенным мускулистым парнем и прямо заявил мне, что решил стать астрогеографом и готовит себя к космическим путешествиям так же, как в начале столетия люди готовили себя к полярным... Я спросил, чем же, в таком случае, он заменил лыжи и обтирание ледяной водою?.. Выяснилось, что у него разработана целая система, включающая легкую атлетику, гимнастику, плавание, езду на мотоцикле с недозволенной скоростью... Короче говоря, все у него было поставлено серьезно. От затворничества я мальчишку избавил, а систему тренировки одобрил. И нажил себе тем самым недругов в лице его родителей. Как на грех, он попал в аварию на мотоцикле и рассек себе голову у правого виска... Мне пришлось выслушать немало неприятных слов, но дружба наша с мальчишкой от этого не пострадала... Недавно я летал в Сибирь - навестить сыновей - и взял его с собою. Удивительно целеустремленный юноша. И думающий. Много читает, стремится осмысливать все по-своему. Даже со мною спорил. Наивно, а все-таки спорил. На обратном пути мы с ним совершили короткую вылазку в Саяны...

- Ему около семнадцати, да? - неожиданно спросил Леонов. - А что было, когда нам по семнадцати исполнилось?

Батыгин несколько секунд молчал.

- Война была, - тихо ответил он потом. - Конец сорок четвертого года. В Москве еще затемнение. Темные дома, темные ряды машин. Только трамваи ходили освещенными. Холодная сырая зима. Я приехал в Москву осенью из Сибири и поступил в университет. Жил в маленькой комнате, заставленной чьими-то чужими вещами. На лекции я приходил в подаренном соседкою старом бушлате, а замдекана требовал, чтобы я раздевался... Пришлось показать ему свитер - мою единственную одежду, - который я носил под бушлатом. После этого замдекана оставил меня в покое... Что еще было?.. Сдал все экзамены на отлично, и за это, кроме карточек, мне стали давать талоны на дополнительное питание - ДП. Это позволяло раз в неделю чувствовать себя сытым...

- А я приехал в Москву из освобожденной Смоленщины в таком состоянии, что мне даже давали усиленное дополнительное питание. По начальным буквам шутники называли эти талоны "умрешь днем позже". Но, как видите, я выжил...

Батыгин, словно отгоняя невеселые воспоминания, провел ладонями по лицу, по пышной гриве седых волос и взглянул на Леонова.

- Стареем мы с вами. Вот - в воспоминания ударились, - он сказал это шутливо, а потом, уже серьезно, добавил: - Я понимаю, конечно, почему вы о сороковых годах вспомнили, - иное время, иные характеры?.. Не беспокойтесь, я не идеализирую своего юного героя. Он закаляет себя, учится, и это хорошо. Но в то же время он избалован условиями жизни, привык ни с кем не считаться, привык, что желания его моментально исполняются...

- Да, - кивнул Леонов. - Вот одна из сложных проблем нашей эпохи: дети растут, не зная лишений, и не проходят той беспощадной закалки характера, которую проходили мы, да и все поколения до нас... Где гарантия, что они не вступят в жизнь менее подготовленными, чем вступали мы?..

- Где гарантия? - Батыгин усмехнулся. - Вся наша система воспитания...

- В общем это, конечно, верно. Но время выдвигает все новые и новые проблемы. Мы, социологии философы, очень остро чувствуем это. Не так-то легко поспевать за событиями и не так-то просто осмысливать их... Помните пятидесятые годы?.. Вы тогда были поглощены космосом, а я сначала работал в Центральном Комитете комсомола, а потом отправился в Казахстан...

- Разве забудешь пятидесятые годы?.. Всем они врезались в память.

- Но что происходило тогда?.. Мы призывали молодежь ехать на целину, в Сибирь, на север, призывали идти на заводы, фабрики, и делалось это под ясным и понятным лозунгом: вы должны трудиться, чтобы повысить благосостояние народа и свое собственное...

- Этот лозунг и сейчас еще не снят.

- Да, не снят. Но ведь близко время, когда мы сможем осуществить коммунистический принцип распределения - "каждому по потребности". Людей нужно готовить к столь серьезному шагу и в первую очередь молодежь...

- Вы имеете в виду вторую часть формулы - "от каждого по способности?"

- Да, - жестко сказал Леонов, и узкое костистое лицо его стало строгим. - Это ведь очень высокое требование - от каждого по способности, особенно когда у тебя всего в изобилии. Коммунизм - это полная смена побудительных мотивов к творчеству, к активной деятельности. Ни материальная заинтересованность, ни стремление выбиться "в люди", ни бунтарский протест против власть имущих уже не будут служить стимулом. При коммунизме возрастет роль творческого соревнования, но главное - сознательный труд по способности. Сегодня в экономическом отношении мы ближе к коммунизму, чем в моральном. И мы обязаны думать о том, чтобы юнцы, которым не придется заботиться о своем благополучии, все-таки вырастали подлинными коммунистами-творцами, а не обывателями...

- Задача нелегкая. Но я не сомневаюсь в успехе. Романтика труда и подвига - разве эти испытанные средства не помогут нам вновь?.. И потом реформа образования...