Твое последнее лето - Александр Белов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тело сковал ледяной ужас.
Костик зажмурился, а уже в следующую секунду истошно заорал, когда на его плечо легла рука.
– Чего разорался? Еще не все знают, что мы здесь?
– Санька? Ты?
Костик бросился приятелю на шею.
– Погоди, – не размыкая объятий, насторожился он. – Если ты здесь, кто тогда там?
– Да отцепись ты!
Санька вывернулся ужом, на всякий случай отступил немного.
– Нет там никого, – ответил, выглянув через плечо Костика. – А у костра старшаки день рождения чей-то отмечают.
– Как ты у костра-то оказался? И зачем вообще туда пошел?
– Костян, ты нормальный? Сам же мне велел добежать проверить. Я и добежал. Они там все пьяные, им до нас дела нет. Пошли. Рассветет скоро.
– Саньк, я тебя обманул. Нет никаких шаманов. – Костик опустил голову на грудь, всхлипнул. – Нам в самом деле жрать нечего, вот я и хотел капусты наворовать с поля. Они не обеднеют, а мы с мамкой пару дней протянем.
– Да знаю я. – На этот раз Санька сам обнял его. Прижал сначала крепко, а потом сразу отпустил. – Ничего здесь постыдного нет. У меня мешок в рюкзаке. Много ты, что ли, в руках унесешь?
Костик едва не разрыдался. Глаза защипало, но он сдержался. Отвернулся к тому месту, где совсем недавно сидела зловещая фигура, о которой он как-то и думать забыл.
Берег был пуст. Никакого намека на присутствие здесь кого-то. Даже следов на песке не осталось.
Показалось! Мало ли чего в темноте привидеться может. Подумав так, Костик достал из кармана фонарь, приладил на голове, включил.
– Эй, прям в глаза светишь!
Санька прикрыл лицо ладонью.
Костик извинился, убавил яркость, сдвинул фонарь со лба к макушке.
– Давай мешок, я первый пойду.
Санек опустил сперва одно плечо, стягивая с него лямку, затем второе. Покопался в недрах рюкзака, извлекая пахнущий землей холщовый мешок и прозрачный пакет с бабушкиными пирожками.
– На вот, подкрепись перед походом.
– Оставь, – улыбнулся Костик, одернув потянувшуюся к пирожкам руку. – На полный желудок на дело не ходят.
Они одновременно рассмеялись.
Санька решено было оставить на берегу. Если вдруг Костика поймают, будет, кому рассказать о случившемся. Да и вообще, спокойнее ему как-то от того, что друг прикрывает тыл.
Санек пытался спорить, что тыл надежнее прикрывать на близком расстоянии, но Костик оставался непреклонен.
Раздевшись до трусов, осторожно тронул воду пальцам левой ноги.
– Теплая, – сообщил, поворачиваясь к Саньку, хотя зубы предательски застучали. – Скоро вернусь.
Костик быстро перешел реку вброд, поднялся по высокому берегу и исчез в густых зарослях ивы.
А дальше все пошло не так…
Тринадцать лет спустя
– Саш, ну не нужна тебе квартира, мне отдай. Мы вон вчетвером в однушке.
Двоюродная сестра Ася уже год уговаривала его продать старую бабушкину жилплощадь.
Из умирающего городка Саша уехал сразу после бабушкиных похорон. Она будто ждала совершеннолетия внука, больше всего страшась того, что его могут отдать в детский дом.
В тот же год в городке закрылся последний цех завода. И тот уже его снимал какой-то частник, пытаясь наладить производство приборов, якобы излечивающих от многих болезней.
Саше ничего не оставалось, как собрать нехитрые пожитки и перебраться ближе к столице. Ему повезло. Сначала с работой, потом и с учебой. В институт он поступил на бюджетное отделение, обойдя других, не менее умных, но менее удачливых абитуриентов.
Было непросто. Несколько раз отчаяние почти заставляло его все бросить и вернуться в тихий, такой понятный городок… Где его поджидали ожившие кошмары, преследующие с той ночи, когда они с Костиком отправились на колхозные поля побеждать мертвых шаманов.
Костик тогда не вернулся.
…Огонек налобного фонарика растворился в густой темноте, когда круглая полная луна вдруг скрылась за тучей. Саньке сделалось холодно, неуютно, захотелось в укрытие. Но, как назло, Святка в этом самом месте граничила с ухоженным колхозным полем по одному берегу и диким, заросшим травой и мелкими цветами по другому. Некуда ему было прятаться. Да и не от кого! Тогда откуда страх? Почему кажется, что некто (или нечто?) наблюдает за ним из разросшегося у берега ивняка?
Прошло не меньше часа, а Костик все не возвращался. Отгорел далекий костер, затихли голоса пьяных старшаков, даже лягушки и те не квакали, создавая видимость жизни вокруг. Санька сидел на песке, обхватив колени руками, стараясь сохранить остатки тепла, ругая себя, что не захватил из дома спички. Да и кого он обманывает. Не только тепло было ему необходимо, но и свет. Даже не так. В-первую очередь он хотел от огня света, который разогнал бы подкрадывающиеся со всех сторон черные щупальца теней, спугнул невидимых призраков, нашептывающих на ухо неразборчивое.
Его отвлек треск ломающейся ветки за спиной. Санька резко обернулся, но никого не увидел. Сердце бешено заколотилось, кожа вздыбилась мурашками.
Одно мгновение, на которое он отвлекся, все изменило. Вода в реке теперь светилась голубоватым светом, и холод, идущий от воды, пробирал уже до самых костей.
Санька хотел закричать, чтобы его услышали Костик, исчезнувшие старшаки. Да кто угодно! Во рту было солоно, видимо, прикусил язык, и теперь из ранки сочилась кровь. Так он подумал, пока не понял, что языка у него просто нет. Вместо него у самого горла остался обрубок, щекочущий мягкое небо.
Бешено вращая глазами, Санька, парализованный ужасом и той мистической силой, что устраивала для него спецэффекты, не мог двинуться с места. У кромки воды, в паре метров от него, находилась согбенная фигура в белом балахоне. Из всех звуков, которые способна рождать ночь, были теперь слышны лишь плеск воды и тихий напев скрипучим старческим голосом:
Отмываю косточки,
Распилю на досочки.
Да из тех досок
Соберу мосток.
Мостик костяной
Приведет домой.
Чудовищная песня повторилась несколько раз, оборвавшись тонким смешком. Фигура начала медленно поворачиваться в Санькину сторону. Вот-вот покажется уродливое лицо, ведь другого у подобного создания быть не может. Санька приготовился к смерти. Вряд ли оно оставит его в живых. Убьет, сожрет, а из костей построит мост. Для чего? Где у монстра дом? И сколько нужно костей для строительства? Мысли неслись скоростным поездом без остановок, бешено гудя, вызывая желание зажать голову руками так сильно, чтобы череп треснул пополам.
Боль усилилась, виски сдавило
