Паритет интересов - Николай Александрович Живцов

если не успею? – настороженно спросил я.

– Что значит не успеешь? – начал набирать громкость полковник. – Ты комсомолец или кто?!

Я не ответил, размышляя на тему того, почему мне так «везет» и как с этим бороться.

– И не вздыхай, – одернуло меня начальство.

– Он неделю всего как в должности утвержден, да и ноябрь уже близко, – попытался урезонить разошедшегося полковника Головачев.

– Залог у него быстро получилось согласовать, значит, и серию хищений по силам раскрыть, – отверг возражения Шафиров.

Глава 2

Скукота. Зевая, я отложил последний дочитанный журнал. На моей тумбе скопилась целая гора макулатуры, и это только сегодняшняя порция. Из-за нахлынувшего на меня информационного голода я прочитал все, что смог отыскать в ведомственной больнице. Всю периодику от газеты «Правда» до профессионального журнала «Советская милиция», даже «Работницей» не побрезговал. Проштудировал ее от корки до корки, но вместо фоток красоток в купальниках в ней зачем-то печатали фото дам за сорок с суровыми лицами.

До попадания в госпиталь мне особо скучать не приходилось. Было чем себя занять. Только одни попытки как-то устроиться в этом непонятном для меня мире и возникающие в связи с этим постоянные конфликты не давали мне закиснуть. Не говоря уже о полуторамесячной стажировке и новой для меня службе.

В госпитале же тишина и благодать.

Ни гаджетов тебе, ни Интернета. Из развлечений лишь черно-белый телевизор в холле. Но возле него собиралась публика посерьезнее, лейтенант в их компанию не вписывался. Пациенты здесь были в основном возрастные, с хроническими болячками. Из молодых с травмами только я да мой сосед, которого подселили на днях. Тоже летёха. Вся голова в бинтах, он только спал под капельницей да стонал во сне. Вот и выходило, что поговорить мне было не с кем. С выпиской Шафирова даже подтрунивания прекратились. Тоска, одним словом.

Ко всему прочему еще и тело требовало разрядки, а обладательница пышных форм только дразнила.

– Альберт, к тебе пришли, – зашла она в палату, провокационно выпятив грудь.

Сообщив мне эту радостную весть, женщина грациозно развернулась и, виляя обтянутой халатом попой, прошла к двери.

Тапкой бы в нее запустить, да наклоняться больно.

Кряхтя и поскрипывая кроватной сеткой, я поднялся на ноги и побрел вниз по лестнице. Вчера мне официально разрешили выходить из палаты, а утка перекочевала под кровать соседа. И питался я теперь в общем зале на этаже. Хоть какое-то разнообразие.

Узкий коридор и небольшое помещение со скамейками вдоль стен, где пациенты общались с посетителями. Посреди него в напряженной позе застыла стройная девушка. Увидев меня, она сделала несколько быстрых шагов в мою сторону, но, оказавшись рядом, резко остановилась. Это я выставил перед собой ладони. А то еще бросится сдуру мне на шею, а у меня ребра только начали срастаться.

Ее глаза сперва вспыхнули от обиды, но затем в них мелькнуло понимание, и они принялись ощупывать меня, пытаясь разглядеть следы травм. Пришлось приподнять пижаму и показывать ей бинты. Алина виновато вздохнула.

– Сильно больно? – спросила она.

– Уже нет, – ответил я, разглядывая посетительницу.

Светлые волосы заколоты по бокам. Воротник плаща приподнят, шея обмотана платком с бахромой. В руках сложенный зонт и объемная сумка. На ногах сапожки на высоком каблуке.

– Извини, не могла прийти раньше, – произнесла она, также изучая меня взглядом.

Судя по ее довольному виду, в старой потертой пижаме я был неотразим.

– Раньше бы тебя просто ко мне не пустили, – заверил я ее. Незачем заставлять девушку чувствовать себя виноватой.

Мои слова вызвали у нее слабую улыбку.

– Я принесла тебе яблоки и домашнюю еду. – Алина оживленно начала доставать из сумки гостинцы. Сетку с фруктами и стеклянную литровую банку. – Сама готовила, – гордо сообщила она.

– Ты ведь готовишь не хуже мамы? – уточнил я, заинтересованно разглядывая содержимое банки через стекло.

– Даже лучше, – похвасталась девушка.

– Я проверю, – предупредил я.

– Спасибо тебе. – Вместо обсуждения кулинарных талантов Алина перешла к теме, которая ее сейчас волновала больше всего.

– Пожалуйста, – не стал я изображать скромного рыцаря.

– Как ты себя чувствуешь? – Девушка смотрела на меня сочувственно.

– Нормально, скоро бегать буду, – заверил я ее, усаживаясь на скамейку поближе к добыче.

– Мне так жаль. Все ведь из-за меня произошло, – вновь вернулась она к запретной теме. В глазах печаль и раскаяние.

– Алина, хватит, – перебил ее я. – Все уже закончилось, а ребра быстро срастутся.

Девушка села на скамейку рядом, взяла меня за руку, и ее пальцы обхватили мои.

Только и осталось, что позавидовать ее ловкости. Моя реакция оказалась намного хуже.

– Сделай то, что ты тогда не успел, – пресекая мои попытки освободиться от захвата, заявила она.

– Чего сделать? – не понял я.

Вместо слов она приблизила ко мне лицо.

– Э-э… – Я разгадал нехитрый ребус и сдал назад. – Мы как-то здесь не одни. – Я кивнул на заполненное людьми помещение. Те, к слову, косились на нас не без интереса.

– Да ну их, – легкомысленно отмахнулась она от свидетелей.

– Слушай, я так не могу, – уперся я.

Митрошину донесут, и мне хана.

– Ты у меня такой скромный, – произнесла девушка, ничуть не обидевшись, а в ее взгляде мелькнула хитринка.

«У меня?!» – вычленил я самое опасное.

– Слушай, Алина, а отец знает, что ты сюда приехала? – попробовал я зайти с другой стороны.

– Мама знает, – улыбнулась она.

– То есть вы это втайне от отца провернули? – добивался я ответа.

Девушка закатила глаза, словно ей приходится выслушивать глупость за глупостью.

– При чем здесь отец? – фыркнула она.

– В смысле при чем? Он как-никак заместитель прокурора и осуществляет надзор за следствием, – не бросал я попыток достучаться до ее разума. – И он после того, что случилось, наверняка против наших с тобой встреч. Ведь так? – надавил я на нее взглядом.

– Да ну его. – Мои слова не произвели на нее впечатления. Хотя нет, лицо девушки посуровело. – Ты что, его боишься? – прищурившись, спросила Алина.

– Очень, – признался я и застыл в ожидании реакции. Ну давай уже фыркай, кидай мне «трус!» и гордо уходи.

– Глупенький, – был мне ответ. – Папа ничего тебе не сделает. Я не позволю.

Она одарила меня самодовольной улыбкой. Моя в ответ вышла кривоватой.

– О, герой, привет! – отвлекли нас от препирательств возникшие словно ниоткуда коллеги.

В центре стоял Денис, который беззастенчиво разглядывал держащую меня за руку красивую девушку.

– А мы думали, ты тут в гипсе под капельницей лежишь, – заявила Ксения вместо приветствия, тоже заметив сплетение наших с Алиной пальцев.

Более сдержанная Журбина просто поздоровалась.

– Альберт, – сбоку шикнула на меня Алина, – кто это?

Девушка расправила плечи и, приподняв подбородок, требовательно на меня смотрела.

– Ксения и Денис – мои коллеги, Людмила Андреевна – моя начальница, – представил я ей явившихся ко мне посетителей.

– А я Алина, его девушка, – перехватила она инициативу.

– Очень приятно, – произнесли коллеги, оценивающе рассматривая «мою девушку».

– А ты, Альберт, не говорил, что у тебя есть девушка, – укорила меня Ксения.

«Да я сам только что узнал», – хотел сказать я, но благоразумно промолчал.

– Он у меня скромный, – ответила за меня Алина, крепче сжав мою ладонь.

Коллеги, услышав такое, переглянулись недоуменно, но тоже благоразумно промолчали.

– Когда тебя выписывают? – поинтересовалась Журбина, уведя разговор в сторону.

– Скорее всего, в понедельник, затем еще неделя на амбулаторном лечении, – отчитался