Паритет интересов - Николай Александрович Живцов

маме? – Алина тоже умела отвечать вопросом на вопрос.

– Поздно уже, – заметил я, покосившись на окно. – Давай я тебя провожу до остановки. Или такси тебе вызвать?

Мою голову за подбородок вернули в исходное положение.

– Пока не поцелуешь, не уйду, – поставили мне ультиматум.

– Если поцелую, ты не уйдешь, – раскрыл я ей другой сценарий событий.

– Хорошо, – кивнула она, приближаясь.

– Что хорошо? – Я отодвинулся. – Алина, ты же уже взрослая, должна понимать, что нельзя мужиков дразнить. – Добавив в голос строгости, я встал с табурета. Девушку же поставил на пол.

– Я тебе не нравлюсь? – Ее глаза сощурились, а губы вздрогнули.

Вместо прямого ответа я решил надавить на женскую практичность.

– Алин, зачем я тебе? Я обычный парень из общаги. За мной ничего и никого нет. Не знаю, куда там смотрит твоя мама, но вы обе совершаете ошибку. Я тебе не пара, – произнес я как можно более убедительно.

– То есть я тебе не нравлюсь? – вторила девушка, словно не слыша меня.

Ее взгляд стал колючим.

– Нет, не нравишься. – Походу, свойственная женщинам прагматичность у Алины еще не проснулась, так что пришлось рубить сплеча.

– Ты мне тоже! – крикнула она и выскочила в прихожую. На пол упало что-то тяжелое, а чуть погодя грохнула дверь.

Матерясь, я залез в ботинки и, прихватив куртку, выбежал следом.

Возле подъезда Алины не оказалось. Пришлось бежать в сторону остановки. За несколько метров до цели я остановился – увидел девушку на скамейке. Подождал немного, пока не убедился, что та села в автобус, после чего пошел к телефону-автомату.

– Борис Аркадьевич? – спросил я, когда прекратились гудки и раздался мужской голос. – Это Чапыра. Алина села на автобус и едет домой.

– Хорошо, – сухо ответил Митрошин и положил трубку.

«Многообещающему тандему пришел конец», – печально констатировал я, до конца не понимая, правильно ли я поступил, разорвав отношения с прокурорской дочкой. С одной стороны, продолжать их – значит злить Митрошина, который явно дал понять, что не желает видеть меня рядом с дочерью. С другой стороны, девушку обидел, что не есть хорошо. Хотя влюбленность в спасителя – чувство временное. По идее скоро должна пройти. Уверен, ее однокурсник Алекс обязательно этому поспособствует.

Рассудив так, я под нетерпеливый стук по стеклу, вышел из телефонной будки, уступая место следующему страждущему.

Глава 5

На утренней оперативке за меня взялись всерьез.

– Чапыра, ты где два дня шлялся?! – поставил вопрос ребром Головачев.

– Работал по уголовным делам, – бодро отчитался я, встав по стойке «смирно».

– Где протоколы допросов? – встрял Курбанов, развернувшись ко мне вполоборота.

– Потерпевшие уже давно допрошены. Я с ними встречался уточнить кое-какие моменты, чтобы понять, серия это или нет, – ответил я, смотря на Головачева.

– И почему этим нужно было заниматься именно во время оперативок? – Подполковник откинулся на спинку стула с новой прикуренной сигаретой. – Людмила Андреевна, когда уже вы научитесь контролировать своих подчиненных?

– Виновата. – Голос Журбиной дрогнул, а лицо привычно побледнело.

Головачев вздохнул и вернулся к сказанному мною.

– И что, уточнил?

– Уточнил, – кивнул я, – между всеми потерпевшими есть связь.

– Может, ты уже и преступника нашел? – усмехнулся Курбанов.

– Пока нет, – безразлично ответил я, демонстрируя наплевательское отношение к подначкам.

– Даже странно с твоей-то прытью. – Глаза майора недобро сверкнули, а лицо скривилось в усмешке. – Прошлую серию ты всего за пару часов раскрыл, а тут целых два дня беготни – и никаких результатов.

– Результат есть, я его только что вам озвучил, – тактично напомнил я начальству.

– А какого хрена ты сам-то бегаешь? – все никак не мог успокоиться Курбанов. – Следователи работают головой, а не ногами! Или ты решил в УГРО перевестись?

– Да, кстати, Альберт, Лусенко вчера на тебя жаловался. – По хмурому виду Головачева было понятно, что он сильно недоволен этим обстоятельством. – Говорит, ты от помощи его оперов отмахиваешься, поручения им не даешь.

– Это не так, – возразил я. – Поручения я давал и даже ответы на них получил.

– То есть начальник уголовного розыска врет? – поставил под сомнения мои слова Курбанов.

– Без понятия. Но мои слова подтверждают материалы уголовных дел, – уверенно заявил я, понимая, что с этой стороны ко мне не подкопаться.

– При расследовании дел нужно сотрудничать с уголовным розыском и органами дознания, а не делать всю работу в одиночку. – Начальник следствия, судя по его лицу, догадался, что в действительности произошло между мной и УГРО, но все же решил сделать мне внушение.

– Будущей наградой делиться не хочет, – заявил Курбанов. – Думает, ему сейчас за каждое дело будут по грамоте выдавать. – Он заржал и недобро добавил: – Карьерист выискался.

Подчиненные первого зама начальство поддержали, особенно выделялся трескучим смехом известный своим подхалимством следователь Панкеев.

Войченко с Сорокиным не смеялись, зато присматривались ко мне с подозрением, словно прикидывали, сколько в словах майора правды.

Акимова же с ностальгией в голосе заметила:

– Кто из нас не мечтал о наградах и признании? – Она обвела всех задумчивым взглядом и остановила его на сидящем напротив нее Курбанове. – И не тебе, Руслан, кого-то в карьеризме обвинять. К месту зама ты по головам шел. – Последние слова Акимова уже цедила. – Или ты в нем конкурента почуял? – захохотала она.

– Все успокоиться не можешь, – взъярился Курбанов. – Меня назначили на должность, потому что я профессионал!

– Тебя назначили, потому что ты меня подставил! – оголила зубы в оскале Акимова.

– Хватит! – вмешался Головачев. – Устроили тут разборки, – проворчал он и, убедившись, что оппоненты хоть и не перестали испепелять друг друга ненавистными взглядами, но все же замолкли, продолжил: – Сегодня последний день месяца.

После этих слов в кабинете установилась абсолютная тишина.

– Сядь уже, не мельтеши, – бросил Головачев мне, чтобы я не загораживал ему обзор. – Где дела?! – Он раздраженно вдавил только что прикуренную сигарету в пепельницу. – Свои же собственные планы не выполнили – стыдоба! – Далее подполковник изъяснялся исключительно матом.

С оперативки все вернулись словно оглушенные. Ксения сразу же принялась кипятить воду, а Журбина уселась в наше кресло и две минуты, прикрыв глаза, молчала. Ожила, только когда Ксюша сунула ей в руки кружку с растворимым кофе.

– Альберт, – начала она после пары глотков, – я не знаю, что у тебя там произошло, даже допускаю, что это что-то серьезное, но личные дела не должны сказываться на работе.

– Да с девушкой он поругался, – фыркнула Ксения. – Тоже мне загадка.

– С Алиной, что ли? – удивилась Журбина. Судя по ее растерянному виду, такую версию она не рассматривала.

Обе коллеги вопросительно уставились на меня.

– Она тебя бросила? – предположила Людмила.

Я молчал, прикидывая, воспользоваться ли мне подсказкой или свалить все на недавнюю травму.

– Как она могла?! – не дав мне определиться, воскликнула Ксения. – Ты еще даже не поправился! А в госпитале заботливую из себя строила. Двуличная какая! – гневно заключила она.

– Э-э… все не так было, – попытался я заступиться за ни в чем не повинную Алину, но меня перебили.

– Альберт, в твоей жизни будет еще много девушек, – подбодрила меня Журбина. – Так что забудь об этой Алине. Девушки приходят и уходят, а работа остается, – свернула она разговор в деловое русло.

– Все верно Люда говорит, – поддержала подругу Ксения.

Обе смотрели на меня настороженно, ожидая реакции.

– Да я