Поиски шкуры собаки-рыбы - Джеймс Шульц

– Да, это волшебное животное! – воскликнул старик Каменная Стрела, искалеченный и больной но все же самый богатый из всех черноногих. – Я дам тебе за него двадцать лошадей! Я знаю, что оно принесет мне пользу!

– Нет! – коротко сказал Видит Далеко.

– Пятьдесят голов!

– Нет!

– Сто голов!

Все затаили дыхание – это была невероятная цена. Но ответ снова был:

– Нет. Ни за всех твоих лошадей, ни за всех лошадей всего народа черноногих я не отдам это амулет! Я не могу его продать, потому что в нем моя жизнь!

Каменная Стрела склонил голову и на мгновение стало тихо. Потом, выпрямившись, он проревел:

– Я должен иметь одну из эти шкур собаки-рыбы! Я уверен, что она сделала бы меня здоровым! Тот, кто принесет ее мне, сможет выбрать двести голов лошадей из моего табуна!

Питамакан, стоявший сбоку от меня, ткнул меня в бок.

– Пойдем, добудем для него такую, – спокойно сказал он.

– Да, пойдем и добудем одну, – согласился я так же спокойно, словно семьсот или восемьсот миль рискованного путешествия, которые отделяли нас от устья реки Колумбия, были всего лишь дневной прогулкой, и на этом пути не было враждебных индейцев.

ГЛАВА II

Как только пир закончился, мы с Питамаканом вышли из лагеря и, присев на берегу реки, стали планировать экспедицию по поискам волшебного животного. Теперь чтение книг из маленькой библиотеки моей матери принесло свои плоды. Я знал, что шкура Видит Далеко принадлежала тюленю, и что эти существа жили в океане у устья больших рек, в приливно-отливной зоне. Я также имел представление о географии, и поэтому сразу понял, что упомянутая Речными людьми большая река на западе была рекой Колумбия, или, как мы ее тогда называли, Орегон.

– Место, где водится собака-рыба, находится очень далеко, – сказал я Питамакану. – Никто из служащих компании там не был, но я слышал, что они с чужих слов рассказывают о тех местах. Они говорят, что река большая и быстрая, есть такие места, где лодка может разбиться в щепки. Еще говорят, что ее берега покрыты темными лесами, в которых обитают враждебные племена.

– Несомненно, все эти рассказы правдивы. Но точно ли, что собаки-рыбы живут там, где эта река впадает в большое соленое озеро?

– Да, это так, – ответил я. – В книгах белых людей говорится, там, где реки с той стороны впадают в соленое озеро, эти животные многочисленны. Шкура, которую мы видели, это доказывает – она происходит из тех мест, где находится устье большой реки.

– Ну тогда все ясно! – воскликнул Питамакан. – Пойдем домой и будем готовятся к длинному путешествию.

Пошли мы быстро, но по мере приближения к вигваму Белого Волка наши шаги замедлились: нам пришло в голову, что вожди могут запретить этот опасный поход.

Мы нашли Белого Волка сидящим одного на топчане у дальней стены вигвама. Женщины готовили ужин – мясо и чай кутенаи – листья горного винограда, из которых получается освежающий напиток.

Мы сидели, смотрели на друг друга и волновались. Хотя Белый Волк был занят, вырезая себе пару гетр из большой бизоньей шкуры, он иногда поглядывал на нас и через некоторое время сказал:

– Ну что теперь вы вдвоем придумали? Хватит юлить, говорите, пусть все слышат.

– Мы хотим добыть собаку-рыбу для Каменной Стрелы, – ответил Питамакан. – Ты слышал его предложение – двести лошадей за шкуру собаки-рыбы.

– Брат, что касается Питамакана, делай что хочешь, – сказала Цисцаки, – но я говорю, что мой мальчик не должен идти на такую охоту. Ведь говорят, что тамошние племена едят людей!

Мое сердце замерло. На мгновение Белый Волк замолчал: потом, возобновив работу, он сказал:

– Твои слова – мои слова, сестра. Ни один из моих сыновей не пойдет эту далекую и неизвестную страну.

Пришла очередь Питамакана склонить голову. Никто из нас не говорил. Цисцаки описала опасности, которые будут ждать нас в этом путешествии, а Белый Волк иногда вставлял: «Да! Это так!» в одобрение ее слов. Мы больше ничего не сказали.

Наша часть ужина была поставлена перед нами, но поскольку у нас не было никакого аппетита, мы скоро вышли наружу и через лагерь снова прошли к реке. Там мы и дали волю чувствам.

Мы были столь поглощены разговорами о том, что было сказано в вигваме, что, когда шедший по берегу мужчина остановился рядом с нами, мы даже не посмотрели, кто это такой. Мы лежали на животах, положив головы на скрещенные руки.

– Почему вы так печальны в такой прекрасный день? Мы увидели, что на нас смотрел Ворон. Это был мужчина лет тридцати – тридцати пяти, вдовец, который два последних года носил траур по своей жене и никак не мог успокоиться. После ее смерти он избегал веселья, случавшегося в лагере, и когда он не был в далеком одиночном походе, держался отдельно от всех. Он прославился как храбрый и успешный воин.

– Мы хотим дойти до большого соленого озера на западе и добыть для Каменной Стрелы шкуру собаки-рыбы, но нам это запретили, – сказал Питамакан.

Ворон сел около нас.

– Расскажите мне об этом. Что такое собака-рыба? Почему Каменная Стрела хочет ее иметь?

После того, как мы все ему рассказали ему, он некоторое время помолчал.

– Я пойду с Вами, – сказал он наконец. – Вы должны добыть шкуру собаки-рыбы и заработать эти двести голов лошадей.

– Но нам запрещают этот поход! – воскликнул я. – И Цисцаки и Белый Волк говорят, что мы не можем пойти!

Он улыбнулся – мрачной и печальной улыбкой.

– Идемте! Пойдемте в ваш вигвам, я поговорю с ними, – сказал он.

Хотя мы и не особо надеялись на то, что он нам поможет, все же мы встали и пошли за ним.

Если кто-то из обитателей вигвама и удивился его визиту, то виду никто не подал. Белый Волк сердечно поприветствовал его, усадил на почетное место справа от себя и, набив трубку, предложил ему, в то время как женщины готовили угощение. Ворон поел немного и отодвинул блюдо. Когда трубка снова была зажжена, он начал разговор относительно нас.

– Мы, черноногие, самое богатое племя среди всех индейцев, – сказал он. – Мы владеем большой страной, большей, чем все другие племена, и оберегаем бесчисленные стада дичи, которые служат нам пищей. Это потому, что мы – храбрые и умелые воины. Я и ты, Белый Волк, начали изучать искусство войны, когда были еще совсем молодыми. Наши матери плакали, когда мы уходили, наши отцы сидели дома с тяжелыми сердцами, но для блага всего народа они посылали нас на войну и, возможно, на смерть. Мы стареем, Белый Волк, и другие должны занять наше место, или племя погибнет. Вот – два юноши, они старше, чем были мы, когда впервые пошли в поход. Настало им время пойти путем воина.

– О, нет! Нет, нет, нет! – завопила Цисцаки. – Не сейчас! Они слишком молоды! Слишком молоды пойти на войну!

Белый Волк склонил голову и ничего не сказал.

– Ребята сказали мне, что они хотят пойти к большому соленому озеру на западе, чтобы добыть шкуру волшебного животного, – продолжал Ворон. – Такой поход не был бы военным, но для воина это было бы хорошим опытом. Позволь им идти. Белый Волк. Я буду следовать впереди и научу их, как пройти через страну врагов, видя все, но оставаясь невидимым.

– Ворон, будет так, как ты сказал. – Белый Волк выпрямился, и взгляд его стал жестким.

Повернувшись к женщинам, он сказал:

– Займитесь делом! Приготовьте мокасины и другие вещи, необходимые для похода!

Цисцаки, спрятав лицо в платке, начала плакать; потом, не прекращая причитаний, она торопливо вышла из вигвама и убежала в заросли полыни. Мы знали, что через некоторое время она возвратится и без жалоб поможет нам приготовиться к путешествию.

На следующий день, после полудня, для нас был сделан домик для потения. Мы вошли в него втроем вместе с Длинным Бизоном, самым известным старым шаманом племени. Женщины принесли раскаленные камни, и мы вкатили их в ямку в центре небольшого вигвама. В темноте они светились красным. Окуная в чашу с водой бизоний хвост, Длинный Бизон окропил их водой, и когда густой пар наполнил вигвам, долго и искренне молился за нас. Женщины, слушавшие снаружи, хныкали и часто восклицали: «Ай! Будь к ним милостиво, Солнце! Пожалей наших детей! Пусть они вернутся живыми!»

Старик просил солнце охранить нас от всех опасностей длинного пути, обеспечить успех в наших поисках и благополучное возвращение к родным.

Когда церемония была закончена, мы обернули одеяла вокруг наших истекающих потом тел и помчались к прохладной и освежающей реке. Потом мы пошли домой и приготовились к отъезду.

На следующий день должны были состояться большие скачки между черноногими и Речными Людьми. Белый Волк убеждал нас задержаться и посмотреть состязания, но хотя до этого мы с нетерпением их ждали, теперь мы помышляли только об отъезде. Ворон приехал из вигвама своего брата и позвал нас. Цисцаки, скрывая рыдания, обняла и поцеловала меня; мать Питамакана обняла его; мы собрали наше снаряжение и вышли. Белый Волк шел за нами. Поднимая руки к небу, он кричал: