Сладость обольщения - Диана Гамильтон

Челси прекрасно понимала, что нанесет удар по его непомерно раздутому самолюбию. Из своих прошлых наблюдений она могла сделать вывод, что он станет мстить, может пойти к начальству, нажаловаться на нее и представить дело так, что она никогда не продвинется по службе. Пока она шла по коридору, эти невеселые мысли роились у нее в голове. Но поскольку она так и не придумала, как отвергнуть его, не обозлив, ей оставалось лишь, сжав зубы, надеяться на лучшее.

С дежурной улыбкой на лице она подошла к раскрытым дверям гостиной. Звучала музыка, слышалась приглушенная речь, глаза присутствующих были прикованы к манекенщицам в драгоценностях из новой «Манхэттенской» коллекции. Челси затошнило, едва она увидела приземистую фигуру седого Майлза Робартеса. А в его глазах промелькнуло вожделение, когда он повернулся и заметил ее в дверях.

Теперь уже поздно ругать себя, но ей ни за что не нужно было просить его рекомендации; хотя она и знала предубеждение председателя относительно женщин, она посчитала, что ее просьба возымеет действие. Она никак не могла представить, что он скажет ей: «Я сразу догадался, с кем имею дело, едва ты начала работать у меня. Когда мне противостоит айсберг, я надеюсь найти способ растопить его. А теперь услуга за услугу — я рекомендую тебя самым решительным образом, и, поверь, мне не придется врать, ты заслуживаешь повышения, но взамен ты будешь согревать меня в постели ровно столько, сколько я захочу. Отвергни меня, и я тут же шепну словечко, после чего тебе свернут твою нежную шейку и вышвырнут с такой рекомендацией, что в нашей сфере ты никогда не найдешь работу». И она знала, что он это сделает и никто, а уж тем более председатель, не поверит ей. У нее бы камень упал с души, если бы только удалось придумать такой выход, чтобы он прекратил угрозы, но не потерял при этом лица.

Однако она ничего не придумала, и от напряжения ее едва не свело судорогой, пока она наблюдала, как он идет ей навстречу с бокалом шампанского в руке. Он взял еще один, вероятно для нее, у официантов, обходивших шикарно одетых гостей, среди которых шныряли охранники.

Если она сделает хоть глоток, ей станет дурно. Она чувствовала, что сейчас же и скажем ему, что думает о его «предложении». Провести еще минуту в его обществе — это все равно что сидеть голой на раскаленных углях!

Но тут в другом конце зала она увидела Куина, сердце ее бешено застучало, и она подумала: а почему, собственно говоря, нет, хотя это и безумие?

Он выглядел непривычно учтивым и обходительным. Элегантный вечерний костюм придавал ему солидный вид, и Челси пришлось прикусить пухлую нижнюю губу, чтобы сдержать приступ смеха. Очевидно, зашел выпить на дармовщинку шампанского и закусить, а через полчаса его безукоризненно завязанный галстук сползет набок и он станет развязно болтать с первой попавшейся красоткой! Но сейчас он казался вполне респектабельным, если не знать, каков он на самом деле: сибарит, сладкоречивый плейбой с непринужденными манерами, лишенный каких-либо комплексов, мешающих пожить за чужой счет.

Вот кто идеально ей подходит! Из разговоров с ним она поняла, что у него развито чувство юмора и, если она хоть немного разбирается в людях, он согласится ей подыграть.

— Я уж думал, ты не появишься. — Майлз наконец подошел к ней.

А Челси нашла выход из ловушки, куда он ее загнал, и потому смогла взглянуть на него и не плюнуть ему в глаза.

— Мне следовало знать, что у тебя хватит здравого смысла, — самодовольно продолжал он. — Ты у нас не продвинулась бы, если бы была глупа.

Его водянистые глаза были на уровне ее декольте, и не заметь она Куина, высказала бы ему кое-что тщательно обдуманное и малоприятное. Демонстративно не замечая бокала шампанского, который он ей протягивал, она почти не слушала, что он изрекает с важным видом.

— Я не терял времени даром. Полагаю, что моя интуиция меня не обманула, и я сказал там, где надо, пару слов относительно агентства.

Елейным голоском Челси прервала его:

— Пожалуйста, прости меня, Майлз. Прежде чем ты скажешь что-нибудь насчет того, о чем уже говорил мне сегодня, я хочу познакомить тебя кое с кем.

Она повернулась и пошла сквозь толпу, ее слова прозвучали ласково, и она чувствовала какую-то легкость на душе, легкость и уверенность в себе — она приняла его вызов, играет с ним в его игру и побеждает или вот-вот победит!

Пробираясь между гостей и не спуская глаз с Куина, она теперь по-другому определила его возраст. Раньше она давала ему лет двадцать восемь, на два года больше, чем ей самой. Но сейчас, глядя на него, увлеченного, по-видимому, серьезным разговором, она отметила жесткость в чертах его лица, которое теперь ей казалось скорее неотразимо привлекательным, нежели шаблонно красивым. Выражение властности, а не ожидаемая приятная учтивость, заставило Челси дать ему около тридцати пяти лет.

Конечно, никакого значения это не имело. Она вздохнула с облегчением, когда увидела, что он отошел от группы стоявших рядом с ним людей, так как теперь ей не надо было прерывать их беседу. Челси позвала: «Куин», и он медленно обернулся. Сначала его взгляд ничего не выражал, но потом янтарные глаза Куина потеплели, в них появился интерес.

— Челси, вы скрасили мне этот вечер! Неужели вы пришли сюда, чтобы встретиться со мной, или это лишь самонадеянное предположение с моей стороны?

Он широко улыбался, и на какое-то мгновение обаяние этой улыбки поразило ее. Она тоже улыбнулась ему в ответ — ведь он снова стал беспечным, веселым, привлекательным. Мимолетное впечатление жесткости, при котором было бы невозможно общение на равных, оказалось, наверное, лишь игрой ее воображения.

Она произнесла, почему-то задыхаясь:

— Вы могли бы оказать мне большую услугу? — и запнулась, вдруг усомнившись, так ли блестяща ее идея, как ей сперва показалось, поскольку его глаза потемнели и сощурились, улыбка сделалась натянутой и как будто настороженно-неприязненной.

Но она взяла себя в руки. Терять было нечего — он мог отказаться, но другой идеи, кроме этой, хоть и спорной, у нее не было. К тому же на карту была поставлена ее карьера, а это единственное, что у нее было. Карьере была подчинена вся ее жизнь, и за нее стоило бороться, пусть и нечестным способом.

После выпитого шампанского голоса вокруг стали громче. Шипели фотовспышки, когда приглашенные корреспонденты снимали манекенщиц, сверкали невероятной красоты ювелирные украшения на изящных шейках и тонких запястьях.

Напомнив себе, что такого игрока, как он, не смутит обман, который она собирается предложить, и что игра даже в течение нескольких минут оживит скуку его бесцельного существования, она, помолчав, продолжала: