Сладость обольщения - Диана Гамильтон

Как глава международной ювелирной компании он, разумеется, знает, что дела — в первую очередь. Но возможно, уже сегодня вечером, сообразив наконец, что ему сказать, она посетит пентхаус, попросит прощения и удалится. И с этой странной историей будет покончено.

Но Куин ленивым голосом, будто утомился, слушая ее, сказал:

— Заеду за вами через полчаса.

— Об этом не может быть и речи, — отрезала Челси.

Пусть он не плейбой, как она предполагала раньше, но это не дает ему права вести себя так, словно ее работа не имеет никакого значения. Мысль о покаянии улетучилась, едва он с раздражением произнес:

— Полагаю, вы читали утренние газеты?

Значит, понимаете, что нам надо многое обсудить.

В его голосе звучала уже и злость. Он ведь один из самых завидных женихов, не удивительно, что объявление о помолвке произвело такую сенсацию. А он добавил:

— Мое главное управление с утра осаждают толпы репортеров, а мама и обе сестры начали звонить, когда я еще завтракал.

Челси закусила губу и застонала. Он был в ярости, и она это могла понять. То, что вначале выглядело как невинный обман, всего несколько слов, чтобы отвадить Майлза, закончилось газетной сенсацией. Конечно, она не знала, кто он, и не могла предположить, что обман получит такое продолжение, но Куин думал о другом — о возможных неприятностях для него самого и его семьи, когда прессе станет известно, что свадьба не состоится.

— Повторяю, будьте готовы, — резко закончил он и положил трубку.

Челси скорчила недовольную гримасу и с неохотой покорилась неизбежному.

Они выехали за город и позавтракали в роскошном ресторане на берегу Темзы, на террасе, овеваемые приятным ветерком с реки.

— Простите меня за все, — сказала Челси, как только Куин усадил ее в машину, и добавила, чтобы покончить с этим:

— Приношу свои искренние извинения. Мне не следовало…

Но слова замерли у нее на губах, когда он повернулся к ней и, посмотрев долгим, ничего не выражающим взглядом, произнес:

— Вам есть за что извиняться.

Она покраснела и, кипя от злости, уставилась на идущие мимо машины. Ей и так было нелегко признавать свою вину, а он мог бы поснисходительней принимать ее извинения. Поэтому ответила она резко:

— Если бы на приеме вы вели себя более осмотрительно, не кричали… и не хватали меня… — И тут щеки у нее запылали, когда она вспомнила прикосновение его рук и как он прижал ее к своему сильному, мускулистому телу. — Если бы вы вели себя нормально, а не как ребенок в кондитерской, то никто ничего не понял бы и мы не украшали бы собой сегодняшние газеты!

— Вы не очень-то разбираетесь в мужчинах, если думаете, что мое поведение в данных обстоятельствах было ненормальным. — Он бросил на нее быстрый озорной взгляд.

Надув губы, Челси откинулась на мягкую кожаную спинку сиденья, понимая, что крыть нечем. У него, черт возьми, на все есть ответ! И он был прав: она не очень-то разбирается в мужчинах, зато не сомневается нисколько, что все они приносят одни беды — такими уж уродились.

Она уставилась на дорогу, но потом вдруг скосила глаза и задержала взгляд на длинных, узких кистях рук, державших руль. У Челси перехватило дыхание, когда она вспомнила их прикосновение, и даже едва не перебила Куина, когда он сказал:

— Насколько я понимаю, вы просите прощения за то, что упрекнули меня, будто я зря растрачиваю свои таланты и энергию. Но меня не очень беспокоит газетная шумиха. К тому же произошло это в весьма подходящий момент.

Такого она не ожидала услышать и уже собралась было возразить, но он продолжал:

— Не надо быть столь категоричной. Можно работать в полную силу и находить время для отдыха и развлечений. Ваша беда в том, что вы не умеете получать удовольствие.

Если он полагает, что она приняла приглашение на ленч, чтобы слушать его нотации, он заблуждается. Ее жизнь совершенно не касается его. Она холодно спросила:

— А что вам известно о том, как я развлекаюсь?

— Я пристально наблюдал за вами несколько недель.

И снова этот озорной взгляд искоса. Его глаза на секунду задержались на ее чувственных, пухлых губах, затем с нескрываемым интересом скользнули по полной груди, которую не мог скрыть даже самый строгий жакет.

Челси решила, что будет умнее промолчать, и вот теперь они сидели на солнце и смотрели вниз на Темзу. Куин отдал должное восхитительному копченому лососю, который они заказали на закуску. Челси едва дотронулась до еды, не в состоянии проглотить даже легкий салат. Чтобы чем-то занять себя, она потягивала из бокала дорогое шампанское. Ей было жарко, но снимать жакет она не стала: не хотела привлекать его внимание к соблазнительным очертаниям под тонкой блузкой.

Беседой завладел Куин, лениво задавая вопросы, но ее жизнь ни его, ни вообще кого-нибудь еще не касалась, и потому она лишь иногда что-то восклицала или пожимала плечами. Столь «оживленное» общество никак не могло его порадовать. И не пригласил же он ее только затем, чтобы копаться в подробностях ее биографии, должно быть, припас кое-что на потом.

Она уже стала нервничать и попыталась это скрыть, уставившись на салат и тонко нарезанные ломтики мяса, которые поставили перед ней. Наблюдая, как Куин режет приправленный перцем бифштекс, она осушила бокал вина и опрометчиво напомнила ему:

— Что вы имели в виду, когда сказали, что сообщение в газетах о нашей помолвке появилось как нельзя кстати?

Эти его слова поразили Челси, было ведь ясно, что человеку его положения совсем ни к чему объяснять и семье, и тем, кто с ним работает в руководстве всемирно известной ювелирной компании, почему свадьбы не будет.

Черная бровь слегка поднялась, он обворожительно улыбнулся, наполняя ее бокал и буквально промурлыкав в ответ:

— Уже несколько месяцев меня преследует ужасно назойливая особа. Если она, а ее зовут Сэнди, узнает, что я по уши влюблен и собираюсь жениться, она наконец поймет, что между нами все кончено.

Челси пожалела, что задала этот вопрос. Она не ожидала от Куина такой жестокости, и у нее все сжалось внутри, не от ревности, конечно, но от резкой неприязни. Назойливая Сэнди — это, должно быть, одна из дам, о которых говорила Мерил. Интересно, одна из двух блондинок или рыжая?

Челси захотелось очутиться далеко отсюда и никогда не знать Куина. И зачем она выпила один за другим два бокала шампанского? Но долго на свою глупость она не сетовала и постаралась выкинуть все это из головы. Не стоит обижаться из-за того, что он не скрывает своих низких намерений. Он лишь еще больше утвердил ее в том, что увлечение — пустая трата времени, любовь — красивое слово, за которым скрывают похоть, а связь между мужчиной и женщиной длится ровно столько, сколько партнеры физически устраивают друг друга.