Сын поверженного короля (ЛП) - Торнтон А. С.

Когда я проснулась, моё лицо было мокрым от слёз, и я всё ещё задавалась вопросом: положила ли я конец страданиям этой птицы? Правильно ли я поступила?

Опершись на руки, я сунула ноги в холодную воду. Натёртая кожа, покрытая волдырями, испытала облегчение.

— Как думаешь, что это они там делают? — спросил Фироз, толкнув меня ногой, погруженной в воду.

Солдаты из Мадината Алмулихи стояли на другом берегу водоёма. Я могла бы предположить, что они, как и мы, охлаждались в нём, но чем дольше я на них смотрела, тем более выверенным — почти ритмичным — казалось мне то, как они окунали руки в воду и прикасались ими ко лбу, запястьям, шеям.

— Они молятся, — раздался голос позади меня.

Этот голос был таким до боли знакомым, что мне потребовались все мои силы, чтобы не вскочить с земли и не броситься к нему.

Медленно, я повернулась к Саалиму.

За те несколько дней путешествия, я поняла, что он и его люди вели себя совершенно иначе, чем мой отец и его двор. Меня всё ещё удивляло то, что их король — мой король — совсем не походил на знатного человека. Закатанные шаровары, босые ноги. При нём не было оружия, и чёрная туника была покрыта пылью на груди, и потрёпана по краям; а его такая же поношенная гутра была небрежно обмотана вокруг лица. Если бы Саалим самолично не рассказывал мне о богатствах и очаровании Мадината Алмулихи, я бы не поверила в то, что этот город стоит увидеть.

— Эйкабу придётся сильно напрячься, чтобы их услышать, — сказал Фироз.

Саалим перевёл взгляд со своих солдат на Фироза.

— Мы поклоняемся дарителю, а не палачу.

— Вахиру, — сказала я.

Было так странно видеть людей, которые молились менее могущественному богу. Это казалось так неправильно.

Саалим встретился со мной взглядом.

Меня накрыло жаром, затем холодом, желанием, отчаянием, и… Боги, неужели он этого не чувствовал? Я почувствовала то же, что и в первый раз, когда он посмотрел на меня после того, как снова стал человеком, после того как убил моего отца, и его глаза встретились с моими. Я уставилась на него, пожелав, чтобы он почувствовал, вспомнил, то же, что и я… его твёрдый подбородок под моими пальцами, его губы на моих губах, его тёплое дыхание, которое я вдыхала своими лёгкими. Его осторожные руки на моей коже, стук его сердца у своей груди, дрожь в его голосе, когда он произносил моё имя.

— Эмель, верно? — спросил он.

Воспоминания рассеялись. Я склонила голову и потупила взор, чтобы он не увидел моё исказившееся лицо. Он ничего не чувствовал, он ничего не помнил. Боги, он вообще меня не знал.

Мазира была коварной богиней, она так много давала, но также много забирала взамен. Будь проклята её магия, которую она расстелила, точно плетёный ковёр! Красивый ковёр, который скрывал все уродливые шрамы и секреты, и отвлекал от них внимание. Но ведь именно так и работала магия! Если она пыталась что-то скрыть, то делала это так небрежно. Все эти секреты так и оставались лежать под её нитями.

— Да, это Эмель, — громко сказал Фироз.

Я снова посмотрела на Саалима и попыталась избавиться от своих мыслей, как от песка на своих ладонях.

Саалим продолжал:

— Сегодня, ты и…

— Фироз, — напомнил ему он.

Саалим замолчал и слегка свёл брови вместе, после чего он продолжил:

— Фироз. Я всё ещё учусь. Вы оба поможете развести костры для приготовления пищи.

Затем он отвернулся от нас и пошёл в сторону кромки воды.

— Ну, по крайней мере, теперь еду будут готовить на огне. Ты что-нибудь знаешь о готовке? — усмехнулся Фироз.

На всю его семью всегда готовила мать, а я была ахирой, и не работала на дворцовой кухне.

Я выдавила из себя смешок и стала наблюдать за удаляющимся Саалимом.

— Что тебя тревожит? — спросил Фироз.

Я покачала головой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Он всего лишь король, Эмель. У него точно такое же сердце, которое можно проткнуть клинком.

Он пырнул воздух невидимым лезвием.

Сжав губы, я встала.

— Тави поможет мне с кострами. Я уверена, что она скоро проснётся.

— Нет, пусть отдохнёт. Я помогу.

Я покачала головой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Она захочет быть рядом со мной. Пойди, найди Рашида.

Фироз вздрогнул из-за того, как резко я произнесла имя Рашида. А я пошла прочь, жалея о том, что упомянула о нём.

Фироз пошёл за мной.

— Почему ты сердишься на него?

Стараясь идти как можно быстрее, я сказала:

— А ты не понимаешь?

— Байтахира это всего лишь идея. К тому же…

Он положил мне руку на плечо, как только догнал меня.

— Там есть работа, которая не подразумевает постель. Я бы не позволил тебе этим заниматься.

Я фыркнула и продолжила идти.

— Я не дурак, Эмель. Я всё ещё твой Фиро. Твой друг! — крикнул он мне в след и замедлился. — Я знаю, что с тобой что-то не так. Ты можешь мне рассказать.

Я остановилась и позволила ему нагнать меня. Я не хотела, чтобы он начал кричать ещё громче. Люди и так уже начали оборачиваться на нас.

— Мы уехали вместе, забыла? Как мы и обещали друг другу. Таков был наш план, — сказал он, понизив голос и сократив расстояние между нами. — Я знаю, что в тебе что-то поменялось. Я это вижу. Чувствую. Ты должна мне верить… верить Рашиду. Верить людям, Эмель. Ты не сможешь справиться в одиночку.

«Я могла бы сказать то же самое о тебе», — хотела сказать ему я.

Я всё ему рассказала. Когда я случайно освободила Саалима, я рассказала ему о том, что сделала, о том, кого я полюбила, и как я разрушила это всё одним своим желанием. Это случилось как раз перед тем, как эти солдаты ворвались в нашу деревню. Перед тем, как мой отец был убит, и мы обрели свободу.

Он никогда не вспоминал о том, что я ему рассказала. Может быть, он не поверил моим словам? Не поверил в то, что джинн существовал на самом деле? Быть может, он решил, что я помешалась? Или, так же как и Саалим, забыл обо всём под влиянием магии Мазиры, распространившейся волнами вокруг?

Мне показалось, что на горизонте я увидела пики шатров своей деревни, торчащие из песка. Как бы мне хотелось вернуться назад. И не потому, что мне не нравилось быть здесь, а потому что я столько потеряла в погоне за свободой.

Подул ветер, и в его шёпоте мне почудилось, что он просит меня о терпении.

Глава 2

Саалим

Путешественники, которых мы встретили, предупредили нас о том, что на востоке песчаные бури усиливались, а номадов, которые охотились за королями, становилось больше. Одна группа торговцев утверждала, что они нашли череп, который был таким огромным, что в нём можно было жить.

— Внутри него находилась си’ла. Будьте осторожны; он встретится вам на пути, — сказал мужчина Амиру, указав на карте на место, где даже не было дороги.

Стараясь подавить смех — в мире не существовало существ, способных менять обличье и приводить номадов к смерти — мы отправили безумцев восвояси.

Осталось шестнадцать ночей до окончания нашего путешествия, и за все это время мы не встретили ничего такого. Либо нас благословил Вахир, либо все номады, на самом деле, были сумасшедшими.

В свете луны я увидел большое количество путешественников, приближающихся с севера. Я не ожидал, что их истории будут как-то отличаться от историй их предшественников, но не мог не заметить, что эти люди отличались от всех остальных. Они приближались так быстро, что не было сомнений в том, что они ехали на лошадях. Они прибыли не издалека.

— Какие будут приказания? — спросил Нассар.

— Останови караван. Я хочу встретиться с ними.

Нассар выкрикнул приказ солдатам и жителям деревни, идущим позади нас. Его сообщение пронеслось по толпе, словно хатиф.

Взяв в руки поводья своей кобылы, Фаразы, я подошёл к Тамаму в начале каравана. Тамам был моим лучшим солдатом, и он быстрее всех управлялся с клинками. Он был шире, чем камни, из которых был построен дворец, и на одну ладонь выше меня. Он пугал одним своим видом. Когда он увидел меня, он молча вышел из строя и оседлал Хассасу.