Четверть мили - Девни Перри

на другом конце лоджа, а также у нас были шале и экстравагантные палатки.

Мы продавали роскошь Монтаны. Наши гости приезжали сюда за традиционными Западными видами — по крайней мере, так было заявлено в рекламе. В отеле «Грир Резорт» не было ничего традиционного. Мы обслуживали сверхбогатых людей, знаменитостей и состоятельных горожан, которые хотели на неделю сбежать от реальности и отправиться в пеший поход, покататься на лошадях и заняться глэмпингом (прим. ред.: глэмпинг — гламурный кемпинг) в Монтане.

Наша репутация и качество обслуживания позволяли нам брать четыре тысячи долларов за ночь в роскошном шале с тремя спальнями.

Я взглянула на офис Аннабет, когда мы проходили мимо, и мое сердце упало, когда я увидела, что там темно и пусто. Я опаздывала на встречу с Джеммой, но чувствовала бы себя лучше, если бы перед уходом поговорила хотя бы с одним сотрудником.

Кроме кухонного персонала, который был здесь с шести, большинство моих сотрудников появлялись не раньше половины девятого. Офис Джей Эра находился напротив моего, и, хотя формально он был на пенсии, он любил приходить каждый день около одиннадцати, что давало ему достаточно времени для последней чашки кофе, прежде чем отправиться на кухню обедать.

— Я просмотрела меню на следующие две недели, но когда Джей Эр придет сегодня, не попросишь ли ты его регулярно заходить к нам? Шеф-повар Вонг откажется от меню, если кто-то не будет следить за ним.

Этот человек был блестящим шеф-поваром, которого мы наняли из Нью-Йорка, но временами он забывал, что мы находимся не на Манхэттене и наши гости приехали сюда не для того, чтобы попробовать изысканные блюда фьюжн (прим. ред.: кухня фьюжн — это фантазийное, творческое направление в кулинарии, в котором в равных долях смешиваются технологии и продукты географически отдаленных национальных кухонь).

— Да, мы проследим, чтобы он придерживался меню, — сказала Кэрол, когда мы спустились по широкой лестнице, ведущей в вестибюль.

— И не могла бы ты напомнить Аннабет, что в четверг у нас будет гость в инвалидном кресле? Это маленький мальчик с церебральным параличом. Они остановятся в Шале «Игл Ридж», и я бы хотела, чтобы она лично сопровождала их, чтобы убедиться, что все в порядке.

— Что-нибудь еще? — Кэрол искоса взглянула на меня.

— Эм… — Да. Миллион вещей. — Знаешь что? Я напишу Аннабет по электронной почте в дороге.

— Кэтрин, ты можешь расслабиться?

— Я расслабилась. — Я выдавила из себя слишком широкую улыбку, когда мы вошли в вестибюль. Воздух наполнился запахом свежего кофе, бекона, яиц и блинчиков. Через вестибюль прошла пара, направляясь в столовую. — Доброе утро.

Они оба улыбнулись и ответили на мое приветствие, прежде чем удалиться завтракать.

— Стоп. — Я высвободила руку из объятий Кэрол и бросилась к стойке регистрации, где стул администратора был пуст. — Я забыла сказать шеф-повару Вонгу о вечеринке, которая состоится на следующей неделе. Они заказали на ужин особые ребрышки, с которыми не должно быть проблем, но я не хочу, чтобы он забыл.

— На какую фамилию? — спросила Кэрол, появляясь рядом со мной.

— Бойд. Они будут в Шале «Гризли».

— Хорошо. — Она отмахнулась от меня и схватила ручку, чтобы что-то нацарапать на стикере. — Я позабочусь об этом.

— Я могу просто зайти на кухню.

— Кэтрин Гейтс. — Она пригвоздила меня взглядом, который обычно предназначался для ее внуков, сына или мужа. — Увидимся через две недели.

— Хорошо, — пробормотала я. — Я ухожу. Я позвоню и проверю…

— Ты ничего подобного не сделаешь. — Она уперла руки в бока. — Не звони.

— Но…

— Кэт, иди уже в этот отпуск. Это для твоего же блага.

Я подавила в себе отвращение к этим словам.

Голос Кэрол стал мягче, а мольба в ее глазах заставила меня затаить дыхание.

— Давай не будем притворяться, что я не знаю причины, по которой ты решила отправиться в это головокружительное путешествие. Кэш появился на семейном ужине с женщиной и… я понимаю. Думаю, для тебя это блестящая идея — сбежать.

Я была слишком упряма и горда, чтобы рассказать о влюбленности своей лучшей подруге. Но я была дурой, думая, что Кэрол не заметила моих чувств к ее внуку. Я любила Кэша много лет. Все ли Гриры знали? Обменивались ли они жалостливыми взглядами за моей спиной?

Наша бедная Кэт, застрявшая во френдзоне на всю жизнь.

Я подавила стон.

— Иди. — Она положила руку мне на плечо. — Когда я сказала тебе не торопиться, именно это я и имела в виду. Тебе нужно уехать отсюда и решить, действительно ли ты хочешь такой жизни.

— О чем ты говоришь? — Почему я не должна хотеть такой жизни?

— Мы любим тебя. Ты — часть нашей семьи, независимо от того, живешь ты здесь и работаешь или нет. Но тебе нужно уехать отсюда. Подышать. Подумать. Отпустить его.

Ауч. Разве я сама не думала о том же самом? Так почему же мне было так больно слышать это от кого-то другого?

— Я не хочу, чтобы ты провела свою жизнь в ожидании, — сказала она.

Комок в горле не давал мне говорить, поэтому я кивнула и натянуто улыбнулась.

— Иди. — Она поцеловала меня в щеку. — Подумай хорошенько. Мне бы не хотелось тебя терять, но я бы не хотела, чтобы ты осталась здесь и была несчастна еще больше.

Я отошла от стойки, у меня кружилась голова. Почему у меня было такое чувство, будто меня только что выгнали? Почему у меня было такое чувство, будто мне только что выдвинули ультиматум?

Откажись от Кэша или иди туда, где его нет.

У Кэрол были добрые намерения, и я верила, что она заботится обо мне. Она не хотела, чтобы я страдала, пока он жил своей жизнью. Я и сама не хотела этого для себя.

Но это было суровым напоминанием о правде. Я не была Гриром. Я была гостем на семейном снимке.

Кэш был Гриром, и она не собиралась терять внука.

Мой грузовик ждал снаружи лоджа, припаркованный перед столбиком, который мы использовали как указатель расстояния. Я забралась внутрь и сделала глубокий вдох, борясь с желанием расплакаться.

Часть меня хотела уткнуться лицом в грязь и притвориться, что это не проблема. В конце концов, я годами отрабатывала этот прием. Я могла заниматься своей работой, наслаждаться своей простой жизнью и утопить чувства, которые я вынашивала в течение десяти лет, в работе и отрицании.

Но у меня это не очень хорошо получалось, не так ли? Я оказалась на распутье, и, возможно, проехав восемьсот тридцать одну милю, я пойму, какой дорогой идти.