Белая птица - Любовь Бурнашева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Алиска, ты где, паршивка? Нету что ли или спать завалилась? Я говорила тебе, что она дома должна быть. Алиска, сучка, спряталась что ли? — мать прошла по всей квартире, заглянула в ванну, — Правда нет. Ну не виноватая я, Серёжа, что она сбежала.
— Ты мне обещала, я и так уже сколько жду, — тихий гневный голос был хорошо слышан Алисе, — Я тебе, в натуре, сколько денег за неё уже дал, а? Или возвращай деньги, или давай мне её.
— Где я тебе деньги возьму? Сам знаешь, нету. Да послушай, ну куда она денется то, всё равно придёт домой и я запру её. Не отвертится, большая уже, пора отрабатывать жрачку.
— Слушай, Нинка, я тебе ещё заплачу, сколько скажешь, — голос дядьки лился в уши матери, — Но сначала понимаешь, сначала надо пробу снять. Это как с арбуза, вкусный, нет ли.
— Это я понимаю, — хохотнула грубо мать.
Предательство матери поразило Алису. Мать, её мать, продала её, свою дочь, этому вонючему мужику. Слёзы покатились по щекам, и она бросилась бежать. Бежать подальше от подлой матери, подальше от своего дома. Обида и злость душили её. Не видя ничего она бежала по парку.
Кто-то преградил дорогу и схватил её. Алиса забилась в чьи-то цепких, сильных руках, закричала.
— Эй, потише, куда так несёшься? — знакомый голос заставил замолчать и взглянуть на крепко державшего её мужчину.
— Сэм, Сэм, — всхлипывая пробормотала Алиса и вдруг уткнувшись ему в грудь разревелась с новой силой.
Они сидела в беседке уже два часа. Алиса рассказала ему всю свою жизнь, все свои обиды и страхи. Он был первым человеком кому она открылась, доверилась. Он не смотрел на неё, сидел упёршись локтями в колени, положив голову на сжатые в кулаки руки. Сэм смотрел в угол беседки. Глаза его странно поблёскивали, и гримаса похожая на улыбку кривила полные губы.
— Значит, твоя мать решила тебя продать, — произнёс он задумчиво, достал носовой платок и утёр ей глаза, — А ты значит не хочешь спать с этим уродом?
— Нет конечно! — запротестовала Алиса, — Я что, дура что ли спать с мужиками!
— Так ты ни с кем ещё? — его глаза пытливо смотрели на неё.
От возмущения, не найдя слов чтобы ответить, она энергично замотала головой.
— Ну тогда мы сейчас в одну игру сыграем, пойдём, покажешь мне этого мужика.
Они подошли к её дому, Алиса поставила ящик к стене под окном кухни и заглянула в освещённое окно.
— Там он и ещё какие-то припёрлись. Достали уже пить.
— Стой тут, я скоро. — Сэм завернул за угол дома.
Прошло минут пять прежде чем он появился.
— Слушай, — и показал рукой на окно.
Громкая трель звонка. Крик матери, что открыто, заходите. Звонкий мальчишечий голос:
— Дядя Серёжа, ваша квартира горит. Давай те быстрее, там пожарники выбили окна и заливают всё.
Сдерживая смех Сэм вслушивался в сочувствующие возгласы собутыльников и маты шокированного дяди Серёжи. Алиса вопросительно посмотрела на Сэма.
— Пацана попросил разыграть его. Ты тут посиди немного и можешь спокойно идти домой. Он сегодня не вернётся. Не бойся, — он потрепал её по голове, взъерошив короткие белые волосы и ушёл.
Дядя Серёжа больше не появился. Он вообще куда-то исчез. Мать даже не знала где он живёт и не могла вспомнить кто его к ним привёл.
В последнее время мать стала какой-то через чур ласковой. То ли чувствовала за собой вину, то ли ещё что-то задумала. А Алиса замкнулась, перестала с матерью вообще разговаривать, делала вид что не видит её и не слышит. Начались осенние каникулы. Алиса встала поздно, прошла в ванную. Умылась. Зашла на кухню. Мать сидела одна за столом, медленно потягивала красное пойло из стакана. Алиса включила чайник, открыла холодильник. Кусок сала, пачка маргарина, пара луковиц и что-то в банке, вроде кабачковая икра. Она взяла банку, открыла, понюхала. На хлеб намазать сойдет, вон пара кусочков чёрного хлеба лежит на блюдечке. Налила чай, поискала в шкафчике сахар, нашла два завалившихся кусочка рафинада. Прекрасный завтрак. Густой сладкий чай и хлеб с густо намазанной сверху икрой. Алиса ела и смотрела в окно, а мать косила на неё свои уже осоловелые глаза.
— Может составишь мне компанию, а? — мать протянула ей наполовину наполненный стакан с вином.
Алиса не ответила, смотрела в окно и доедала хлеб. Вот дура, какая мать дура. Мысли кипели в голове, но внешне она оставалась спокойной. Вспомнила как лет в восемь прибежала домой с прогулки, пить очень хотелось. На столе стоял вот такой же стакан с красным пойлом. Почему она тогда подумала, что это сок, сама не знает. От сильной жажды у неё пересохло горло и она, схватив стакан сделала несколько глотков. Сначала не заметила странного вкуса. Потом у неё долго кружилась голова, она заблевала свою постель и пол в комнате. Проспала почти сутки, просыпаясь из-за тошноты и снова проваливаясь в кружащуюся дурноту. Мать тогда ей здорово всыпала и заставила убирать её художества за собой. С тех пор она даже видеть спиртное не могла, не точно пробовать.
— Может пиво будешь? Тут где-то стояло, — мать наклонилась и стала шарить под столом.
Этого Алиса уже выдержать не смогла. Негодование вспыхнуло в ней и вылилось сердитым румянцем на лицо. Вскочила и бросилась в комнату. Мать хочет из неё такую же сделать. Дура. Сука! Она скинула халат, натянула джинсы, свитер и стала искать носки. Голос матери с визгливыми нотками ударил по ушам:
— Фу ты, ну ты. Какая правильная. Матери уж ничего сказать нельзя. Ты, паршивка, благодарна должна быть, что не сплавила тебя в интернат. Живёшь тут на всём готовом, пора уже долги то возвращать. Слышь меня. — голос приближался, — Отрабатывать будешь всё, что я потратила на тебя.
Алиса нашла носки, натянула их и проскользнув мимо матери бросилась к двери.
— Куда? Я не отпускала тебя. Быстро вернулась. Я сказала! — мать нетвёрдой походкой побежала за ней.
— Я тебе ничего не должна. Да пошла ты, сука! — крикнула прямо в лицо матери Алиса, — Ты продала меня старому вонючему дядьке. Ты, мразь вонючая, как и он. Чтоб ты сдохла пьяница, дура. Лучше бы ты замёрзла вместо отца. Сдохни, тварь, — и с этими словами Алиса выскочила в коридор.
Брань летела Алисе в спину, мать выбежала в коридор и стоя на лестнице орала ругая дочь,
