Избранное (СИ) - Измайлова Кира Алиевна

На простого искателя приключений он… как же его имя? Ах да, Анри, то есть Генри Монтроз… Словом, он не походил на обычного странника, отправившегося в путь, разузнав о какой-то диковине. Нет, он на кого-то работал. На кого? Хорошо бы узнать…

И еще вещи, о которых он рассказывал: это совсем не укладывалось в голове. Чтобы привычного и вечного мира, в котором все идет по раз и навсегда заведенному порядку – войны можно не считать, это ведь часть оного мира! – больше не было? Чтобы место его заняло нечто странное, невообразимое?.. Но, – девушка вспомнила бескрайние луга, нет, прерию вокруг, – похоже, Генри не лгал. Это совсем иная земля, чем та, что запомнилась ей. И люди теперь, должно быть, тоже иные… во многом. Но суть всегда одна, так говорил когда-то юной принцессе старый полумаг, наставлявший ее во всяческой премудрости. Люди могут меняться внешне, но внутри всегда будет то же, что было от начала времен, и это что-то всегда можно отыскать, если знать, как.

Генри Монтроз – наемник, вот единственное, в чем была уверена принцесса. Что ж, пусть так… И явился сюда он по какому-то делу, напрямую касающемуся ее персоны. Но не только ее лично, иначе для чего ему понадобились королевские регалии? А она помнила, что Генри положил их отдельно от прочих драгоценностей! И еще… часть останков ее родителей он тоже захватил. Зачем? Откуда вообще узнал о затерянном в этой самой бесконечной прерии старинном замке, о заклятии, как сумел проникнуть внутрь и разбудить ее?

Столько вопросов, и ни единого ответа… Впрочем, девушка полагала, что рано или поздно узнает все, если не от Генри Монтроза, то от его нанимателя, кем бы он ни был. Сам Генри может просто не знать истинной подоплеки событий, как многие исполнители, но то, чем он располагает, Мария-Антония вызнает.

И еще кое-что тревожило ее: собственное поведение. Отчего она вчера так странно обращалась с Генри? Она ведь умела быть благодарной, это едва ли не первое, чему обучил ее отец! «Простолюдины не знают этикета и не понимают намеков, – говорил он ей, – но они очень проницательны по-своему. Если простолюдин оказал тебе услугу, поблагодари его искренне, и, может статься, не понадобится и плата. С твоей головы не упадет корона, если ты благосклонно кивнешь леснику, указавшему тебе дорогу, или поблагодаришь крестьянку, поднесшую парного молока. Или, скажем, ответишь на нижайшую просьбу ремесленника, кинувшегося под копыта твоего коня! А эти люди запомнят тебя не чванливой недосягаемой куклой, а живым человеком, и расскажут об этом своим детям. Мелочь? Может быть. Но и такие мелочи, бывает, меняют историю, ты же знаешь…»

Она знала, конечно, она прилежно училась и помнила, что, бывало, королей спасали такие вот ремесленники и крестьяне, запомнившие добро. Люди ведь недалеко ушли от зверей, говорил ей старенький священник, которого едва не сожгли на костре в родной обители за ересь; ему чудом удалось избегнуть страшной гибели, и с тех пор он долго скитался по свету, пока не нашел пристанище в доме отца Марии-Антонии: тому все равно было, в каких заумных теориях старик разошелся с высшими церковниками, был бы грамотен да смыслил в кое-каких науках… а церковь в этом маленьком королевстве никогда большой силы не имела. Такие уж места, почти дикие, говорили на просвещенном юге.

Люди недалеко ушли от зверей, не уставал повторять искалеченный дознаниями старичок. Они запоминают добро, они не прощают и не забывают зла, пусть даже церковь учит иному, и они не любят тех, кто мыслит иначе. Просто природу не переделать, как ты ни старайся. Наверно, кому-то это удается, но их единицы, и их знают по именам – перечисли-ка святых, Мария-Антония, пора заняться делом!

Так отчего же она вчера повела себя с человеком, по сути, спасшим ее, так грубо и заносчиво? Мария-Антония не хотела думать о том, что сталось бы с нею, очнись она от многовекового сна в пустом замке, а это, наверно, вполне могло случиться, ведь заклятие явно слабело с годами… Она бы даже не смогла выбраться наружу, не зная о том подземном ходе, черный лес не выпустил бы ее, и она умерла бы от голода и жажды: ведь в кладовых все давно обратилось в прах! Генри Монтроз был груб, как многие наемники, которых ей доводилось видеть, но он ее спас, этого нельзя отрицать. Так в чем же дело?

«Это все сон, – решила она, поразмыслив. – Мне снилось, что я… Да, я принцесса, ожидающая прекрасного принца. Тот маг правильно сделал: если бы снилось что-то другое, можно было бы сойти с ума, а так… Я все это время провела в сказке, ведь ожидание чуда не менее прекрасно, чем оно само! И я, кажется, слишком свыклась с этим… – Она усмехнулась, перебирая кольца на пальцах. – Когда же пришел человек из реального мира, моя сказка не приняла его, а я, должно быть, не избавившись еще от сонных чар, оставалась такой принцессой, какой была в придуманной истории. Такой, какими видятся принцессы простолюдинам…»

Так это или нет на самом деле, она сказать не могла. Спросить бы того мага, но его, конечно, давно нет в живых… Ничего, она разберется и сама. А пока нужно подумать о вещах более насущных!

Оглядевшись, девушка наткнулась взглядом на какой-то сверток. Кажется, его не было, когда она забралась в этот маленький шатер, одолеваемая сном. Должно быть, оставил его этот наемник…

Мария-Антония развернула тючок: так и есть, рубашка, мужские штаны, куртка, кое-какие мелочи. Она критически осмотрела одежду. Штаны, пожалуй, придутся впору, если как следует затянуть ремень, а вот остальное… Кажется, Генри рассчитывал на более крупную девушку!

Принцесса усмехнулась и сняла с пояса кошель: кроме зеркальца и гребня, в нем лежал набор для шитья, какие в ее времена носили все знатные дамы. А уж шить она умела, этому обучали всех девушек. Конечно, ей больше пристало вышивать шелками, но и подогнать одежду по себе она была в состоянии. Все равно ведь больше нечем заняться, так отчего бы не полезным делом?

Вот только было темновато, и принцесса, поколебавшись, откинула край шатра с задней стороны. В проеме тут же показался мокрый черный нос, усиленно втягивающий воздух. Понятно: собаки Генри несут стражу…

– Я не собираюсь убегать, – сказала девушка псу. Которому из двух, она пока определить затруднялась. – Не мешай мне, будь добр. Здесь и так мало света…

Пес шумно вздохнул и завозился: устраивался поближе, чтобы следить за подопечной. Второй, должно быть, обходил лагерь дозором. Прекрасные псы, невольно подумала принцесса, отличная выучка, интересно, Генри сам их натаскивал? И пожалела еще о страшных – для чужих, конечно, – зверях, что остались спать на псарне вечным сном. Был бы сейчас при ней верный волкодав, что приходился ростом девушке по пояс, стало бы куда спокойнее… Да и у ложа своего Мария-Антония с куда большей охотой положила бы такого пса, а не болонку. Но обычай, обычай: иной принц, должно быть, побоится подойти к принцессе, которую охраняют такие чудовища… Тем более те могут проснуться раньше хозяйки и попросту разорвут гостя.

Усмехнувшись своим мыслям, девушка снова взялась за иглу. Принцесса не может выглядеть недостойно, даже если на ней рубашка с чужого плеча и сапоги на два пальца больше, чем нужно!..

…Генри разбудил странный звук – что-то звонко треснуло, будто кто-то разодрал длинный кусок материи сверху донизу. Он вздрогнул и открыл глаза. Звон преспокойно дрых по другую сторону кострища, Грома не было видно, но он помалкивал, стало быть, все в порядке.

Тогда что это был за звук? Генри прислушался и обнаружил, что из палатки доносится шорох, шелест, потом снова что-то треснуло, и все стихло.

– Принцесса, – окликнул он, приподнявшись на локте. По имени он к ней обращаться пока что не стал, пусть обвыкнется маленько… – У тебя там все в порядке?

– Благодарю за заботу, – откликнулась та после короткой паузы. – Все хорошо, не стоит беспокойства…

Генри сел и озадаченно взлохматил себе волосы. Тон принцессы разительно отличался от давешнего. Вчера она либо цедила слова сквозь зубы и смотрела на Генри как на червяка какого-то полураздавленного, либо попросту допрашивала. Пока не отключилась. Сегодня, правда, говорила она холодновато, но достаточно дружелюбно… «Поди пойми этих баб, – в сердцах подумал он. – Что ей еще в голову вступило?»