Том 6. Наука и просветительство - Михаил Леонович Гаспаров

Марк Юний Силан, правнук Августа, в котором Агриппина видела соперника сыну. Затем после краткого междуцарствия («восстание испанских легионов», Гальба, Отон, Вителлий) «с бою» взял власть Веспасиан. Против него поднял было мятеж полководец Юлий Сабин, но был разбит, долго скрывался с помощью своей жены Эппонины и был с нею казнен незадолго до времени действия рассказа. «Эпохой двенадцати императоров» называется время от Юлия Цезаря до Домициана; их биографии написал Светоний, а историю правления – Тацит.

Римская империя при Веспасиане простиралась до Рейна (Ренуса) и Дуная до Сахары и от океана до границ Парфии (Персии). Из завоеванных Римом областей (провинций) упоминаются Галлия («трансальпинская» – нынешняя Франция, «цизальпинская» – северная Италия), Бетика (южная Испания), Африка (Тунис), Паннония (Венгрия), Мизия (Сербия и северная Болгария), Каппадокия и Понт (Малая Азия); из городов – Александрия и Цезарея (в Палестине). Область бриттов – недавно завоеванная Британия; область батавов в устье Рейна – нынешняя Голландия; янтарь туда привозили из «гиперборейской» («засеверной», полусказочной) Прибалтики.

Восстание рабов «в северных латифундиях» (больших поместьях северной Италии) – вымышлено, как и мятеж «македонского Антиоха»; это имя носил мелкий сирийский царь Антиох Коммагенский, но он уже давно был лишен власти Веспасианом. Как управляющему «залили горло оловом» – традиционный мотив (так рассказывали, будто алчному Крассу победители-парфяне залили горло золотом). Канны, где находилось имение Аппия, видимо, следует представлять в южной Галлии (современный курорт Канн близ Ниццы; название «Лауданум» вымышлено). Но «местом знаменитого поражения» римлян от Ганнибала (216 до н. э.) были другие Канны, в южной Италии: ошибка едва ли не намеренная. Аппий ехал в Галлию по тропам, «параллельным римскому сооружению» – мощеной Аврелиевой дороге вдоль моря (на самом деле туда обычно плавали морем).

Рим называется просто «город» (глава 1). В нем три сословия: сенаторы (аристократия), всадники (богатая буржуазия) и народ. Гражданские должностные лица назывались магистратами; отслужив год высоким магистратом, сенатор получал в управление одну из провинций (как Целий – Африку). Военачальники – командиры легионов, римских полков, – назывались легатами; орлы на древках были знаменами легионов. Легионы были пешим войском с небольшими конными отрядами; «топот бесчисленных копыт» караковых (темно-гнедых) коней – анахронизм. Победоносное войско справляло триумф – торжественное шествие через Рим с добычей и пленными; но триумф над парфянами в главе 9 вымышлен.

Из построек города Рима названы Капитолий, главный холм с древними храмами богов; Пантеон, большой купольный храм «всех богов», выстроенный за 100 лет до времени действия; цирк, место для скачек; «новый амфитеатр» – знаменитый Колизей; табуляриум – здание государственного архива, пострадавшее в войне за Рим при воцарении Веспасиана. «Кампанья» как общее название окрестностей Рима – не античный, а итальянский термин. Остия – гавань Рима в устье Тибра; Байи – модный тепловодный курорт близ Неаполя; Сибарис в южной Италии назван по ошибке, он был уже 600 лет как разрушен.

Историк Корнелий Тацит на самом деле в это время был еще молод и свои «Анналы» (не мемуары!) о временах Нерона стал писать лишь лет через тридцать; но действительно, он запомнился как суровый критик современных нравов и мастер «сжатого и точного» стиля. Остальные персонажи рассказа вымышлены. Имя Агриколы заимствовано из одноименного сочинения Тацита, имя Ветулия – из стихотворения Пушкина «К Лицинию».

600 тысяч сестерций долга Аппиева отца – цифра условная; собственно, по указу Клавдия, подтвержденному Веспасианом, сын вообще не должен был отвечать за долги отца. Образовательные поездки в Грецию были у состоятельных римлян обычны (Афины, Коринф; Милет как центр ораторского искусства назван, видимо, ошибочно вместо Родоса). Коринфская медь (будто бы с примесью золота) считалась самой лучшей. Стеклянные сосуды, очень дорогие, были в это время новинкой. Обсидиан – горное стекло, он шел только на мелкие резные поделки. Пеплум – греческая женская одежда с заколками на плечах. Игра в шахматы – анахронизм. Taedium Vitae – отвращение к жизни, ведущее к самоубийству: эти слова встречаются у Корнелия Непота в I веке до н. э., но крылатым выражением становятся только в новое время.

Сирены, пением завлекающие моряков, – образ из «Одиссеи»; обычно изображались с девичьими головами и туловищами хищных птиц (не рыб). Палица фессалийского героя – видимо, ошибка: палицей был знаменит только Геркулес, герой фиванский и аргосский. «Геркулес на распутьи» – известная притча о том, как он делает выбор между пороком и добродетелью. «Богиня» в главе 6 – Венера, муж ее – бог-кузнец Вулкан, любовник – бог войны Марс, урод-сын – бог сладострастия Приап; Венере уподоблена Нигрина, Вулкану – Целий, Марсу – Публий.

Кардинал Биббиена (Бернардо Довици, 1470–1520) – советник папы Льва Х, дипломат, гуманист, драматург (подражатель Плавта). Эразм считался лучшим латинским стилистом своего времени, поэтому критика от его лица в предисловии начинается с языка: «золотой» считалась латынь Цицерона и Вергилия (I в. до н. э.), «серебряной» – I–II вв. н. э., «оловянная латынь» – вообще не термин. Лукиан, греческий эссеист и сатирик II века, любимый гуманистами, назван как тип легкомысленного скептика: жанр и стиль его сочинений не имеют ничего общего с «Сабинулой».

К СТАТЬЕ М. БЕРГА «ГАМБУРГСКИЙ СЧЕТ» 248

Aux Saumaises futurs préparer les tortures.

(кажется, из Буало)

Статья М. Берга представляет серьезный интерес для будущих филологов. Как правило, филологи не знают, из каких побуждений вверенные им писатели прошлого писали свои сочинения: все упоминания о славе и деньгах в их стихах и прозе суть уже литературные мотивы, связанные с действительностью лишь косвенно, а читать прямо в душе у Пушкина или Софокла мы не имеем надежных средств. В «Гамбургском счете» нам предлагается очерк структуры писательского тщеславия, работающей хотя бы в одном секторе современной словесности. Можно думать, что в других секторах – например, в массовой литературе – критерии успеха преобладают другие, но оттуда деклараций мы пока не имеем.

Я прошу прощения за то, что говорю как бы с точки зрения будущих филологов, но ведь основным признаком успеха (странным образом не упомянутым в статье М. Берга) обычно считается именно «остаться в веках»; а прижизненная слава и деньги – это лишь здешний «бессмертья, может быть, залог». Раньше остаться в веках было трудно, потому что книги, особенно рукописные, легко погибали. Теперь, когда вся мировая словесность переводится в электронику, это легче: сохраняться будет все, и, стало быть, в бесконечном будущем когда-нибудь кому-нибудь заведомо придется по вкусу всякая вещь, которая сейчас пишется, бульварная ли, элитарная ли. Полтораста лет назад литература барокко была в презрении и забвении, а сейчас она –