Белая субмарина: Белая субмарина. Днепровский вал. Северный гамбит - Владислав Олегович Савин

что следующего польского урожая Рейху не видать. Потому в землях к западу от Вислы немцы стали отбирать абсолютно всю сельхозпродукцию и скот без всякой платы, расстреливая на месте несогласных. При этом хватали и людей, здоровых мужчин трудоспособного возраста, а также молодых женщин и подростков, кто был способен к работе – и гнали всех на заводы и фермы Рейха, разлучая семьи; что будут есть оставшиеся, не волновало никого. Однако же из поляков в капо, бригадиры, старосты бараков выходят едва ли не чаще, чем из уголовных, формально считавшихся чуть выше прочих категорий. И евреев они не любят как бы не больше немцев – ну, сволочной народ!

– Этого человечка я у вас заберу, – сказал Пономаренко, дочитав протокол. – Что он еще порасскажет – и про немецкий тыл, и про свою ридну Палестину? Может быть, и в пропаганде используем что-то. Победа не за горами, но, товарищи, разбить врага – это полдела! Труднее будет после, чтобы бывший враг нас полюбил. И стал нашим искренним, лояльным союзником. Конечно, кто нас не полюбит, тому и жить не надо на нашей земле – но мы же не можем, как фашисты, всех недовольных истреблять?

Это верно. При чем тут Красная империя и мировой коммунизм? Мы всего лишь ищем и наказываем фашистских пособников и палачей – ну, а что девяносто девять процентов тех, кто за «ридну самостийну» хоть Украину, хоть Литовщину, хоть Польшу, и в сотрудничестве с Гитлером по уши замазались, и сами принадлежат к кулацко-помещичьему классу – так это просто совпадение! Их всех изымем – и пойдут оставшиеся стройными рядами и колоннами вперед и с песней к самому передовому общественному строю!

Мы, после того дела, когда сестру Рокоссовского вывозили, еще один раз ходили на ту сторону – обеспечивали переправу. Сначала разведали, затем поработали корректировщиками, я даже ни одного фрица не пристрелил. Для «винтореза» дистанция нужна метров сто – сто пятьдесят, но не дальше – а когда по немецкому «шверпункту» массированно работают «катюши», то и за четыреста метров очень неуютно в яме лежать. А после еще штурмовики по фрицевской обороне впереди бросали напалм и кассетные бомбы, тут вообще господи помилуй – ночью запросто можно промахнуться метров на семьсот! Это не Петсамо, где наши должны были снаряды экономить, и оттого вперед посылали нас – для корректировки и еще снайперками выбить важные цели: наблюдателей, посыльных, телефонистов, да хоть тех, кто захочет убежать. А ведь года еще не прошло, это выходит – от Волги до Вислы дошли в меньший срок и с меньшими потерями! Хотя со снарядами не совсем еще хорошо, 76-миллиметровых хоть залейся, а более крупные калибры в артподготовке участвуют слабо, лишь по важным целям. Выручают «катюши» и тяжелые минометы, наверное, их национальным оружием Советской Армии назовут. По полевой обороне, дзотам, блиндажам, траншеям работают выше всяких похвал, но корректировать их огонь, особенно ночью, занятие точно не для слабонервных, рассеяние при навесном огне большое, а «Краснополь» лишь в начале семидесятых появится. А «осетр» калибром двести сорок и в полтора центнера весом при попадании оставляет яму на месте любого блиндажа, и получить это себе на голову при недолете – никакое укрытие не спасет.

– И всё пока! Вы подводный спецназ, инструмент дорогостоящий, чтобы его в мясорубке уличных боев расходовать и перед Ставкой отчитываться, если кого-то убьют, – генерал, командир корпуса так и сказал, и добавил: – Еще Одер впереди, там поплаваете.

Сидим в Праге, заняли целый особняк, относительно уцелевший, а в соседях Особый отдел корпуса – в доме, похожем на наш, так что мы, на взгляд непосвященного, то ли охрана, то ли отряд быстрого реагирования при особистах. Пользуемся относительным отдыхом – и вот, сначала арабы, затем Пономаренко. Ничего, скоро вперед пойдем – интересно, удастся ли североморским «водяным» вынырнуть в Берлине из реки Шпрее, чтобы Гитлера схватить?

На севере Таллин взят, немцев скинули в море, идут бои на Моонзундских островах и в Курляндии. Здесь наши на Висле, и взяли уже плацдармы на том берегу, тут в Варшаве, и еще два южнее. Затем фронт дугой по Карпатам, но в Румынии их уже перешли; бои в Трансильвании; в Югославии что-то непонятное – так мы за Тито или нет? Судя по тому, что там происходит, с Тито у нас пока не более чем обмен любезностями, а реальная помощь идет Ранковичу – совместно с его отрядами наши Косово освобождали. Интересно, от кого?..

Кто помнит, как в Косовском крае появились албанцы? На исконно сербской земле. А это в сорок первом, когда Югославия капитулировала, Гитлер подарил «другу дуче» кусок югославской территории, примыкающий к границе Албании, тогда итальянского протектората. Туда тотчас же побежали албанцы и вели себя в точности как крымские татары у нас, то есть активно сотрудничали с оккупантами – вот только Тито оказался добрее Сталина, после победы землю вернул, а албанцев назад не выгнал. Или посчитал невыгодным – социализм в Югославии был «с капиталистическим лицом», а албанцы уже тогда заняли в нем нишу дешевой рабсилы, как таджики и узбеки в знакомой нам Россиянии. Пока был жив Тито и силен лагерь социализма, албанцы вели себя тише воды ниже травы (только плодились и размножались, так что в Косово их стало большинство – жизнь там даже в роли гастарбайтеров была намного более сытой, чем в Албании, этой «европейской Северной Корее»). Ну, а после девяносто первого обнаглели, видя за собой поддержку Запада – и все знают, что было дальше! Хотя и Запад тоже не остался безнаказанным, получив в итоге рассадник криминала и наркомафии – как саму Албанию, так и ее диаспоры во всех европейских странах. А вот что в этой исторической реальности будет, то лишь Бог знает, если он есть.

– Мяяяу!

Кот влез без всякой субординации и ткнулся мордой мне в ногу – погладь, хозяин! С тех самых пор, если не спит где-то у нас в расположении, то бегает за мной, как собака, и иногда лишь исчезает – однажды вернулся с крысой в зубах. Но все здесь уже знают, что это наш кот, не сметь обижать! А ночью обычно у меня в ногах или под боком, теплый, как грелка. Вымылся, отчистился, отъелся, распушился – вид обрел самый презентабельный. Точно домашний раньше был – и где теперь твои хозяева? Любил ты их, наверное, если так к людям?

Ну ничего, хвостатый, скоро в Берлине будем – и за всё с немцев спросим. И за твоих хозяев тоже. Поспрашиваем так – а после с теми, кто жив останется, будем строить ГДР.

Да, надо тебя всё же назвать? Раз в немецком тылу тебя нашли, будешь