Весь Эдгар Берроуз в одном томе - Эдгар Райс Берроуз

— Почему ты хотела убить этого человека? — спросил он. — Ты была голодна?

Лэ возмущённо отвергла такое предположение.

— Он пытался тебя убить? — продолжал свой допрос Тарзан.

Женщина отрицательно покачала головой.

— Почему же ты хотела его убить?

Лэ подняла свою тонкую руку и указала на солнце.

— Мы хотели принести его душу в дар огненному богу! — сказала она.

Тарзан взглянул на неё с недоумением. Он снова был большой обезьяной, а обезьяны ничего не смыслят в таких вещах, как душа и огненный бог.

— Вы хотите умереть? — спросил он Верпера.

Бельгиец со слезами на глазах старался его убедить, что он вовсе этого не желает.

— Ну что ж, тогда и не надо! — проговорил Тарзан. — Пойдём отсюда. Эта самка убьёт вас, а меня оставит себе. Но это не место для Мангани. Я бы скоро умер среди этих каменных стен.

Он повернулся к Лэ.

— Мы уходим! — объявил он.

Женщина бросилась к нему и схватила его руку.

— Не оставляй меня! — кричала она. — Останься, и ты будешь верховным жрецом. Лэ любит тебя. Весь Опар будет принадлежать тебе. Рабы будут исполнять каждое твоё приказание. Останься, Тарзан, и любовь вознаградит

тебя.

Человек-обезьяна оттолкнул от себя коленопреклоненную женщину.

— Тарзан не хочет тебя, — ответил он просто и, подойдя к Верперу, перерезал связывавшие его верёвки и сделал ему знак следовать за собой.

Тяжело дыша, с искаженным от злобы лицом Лэ вскочила на ноги.

— Ты останешься! — яростно закричала она. — Ты будешь моим! Если Лэ не может получить тебя живым, она получит тебя мёртвым!

Подняв голову к солнцу, она испустила тот страшный, лающий визг, который Верперу пришлось слышать однажды, а Тарзану много раз.

В ответ на её крик послышался беспорядочный шум голосов в прилегающих к храму комнатах и коридорах.

— Придите, хранители жрицы! — кричала Лэ. — Неверные осквернили святая святых. Придите, наполните ужасами их сердца, защитите Лэ и её алтарь, очистите храм кровью осквернителей!

Верпер не понял, но Тарзан понял все. Взглянув на бельгийца, он увидел, что тот безоружен. Он подскочил к Лэ, охватил её своими сильными руками и, хотя она отбивалась с безумной яростью демона, он скоро обезоружил её и передал Верперу её длинный жертвенный нож.

— Это вам пригодится! — сказал он.

И едва он успел это сделать, как изо всех дверей в храм хлынули толпы уродливых маленьких кривоногих человечков.

Они были вооружены дубинами и ножами, фанатическая ненависть распаляла их смелость. Верпер онемел от ужаса. Тарзан с гордым презрением оглядывал врагов и медленно Подвигался к двери, которую он себе наметил для выхода из храма.

Здоровенный жрец преградил ему дорогу. За ним кинулись и другие. Тарзан поднял своё копьё, изо всей силы ударил им по голове жреца и размозжил ему череп. Тот не успел даже вскрикнуть.

Копьё беспрерывно подымалось и опускалось на головы жрецов, пока Тарзан медленно прочищал себе дорогу к выходу. Верпер следовал по пятам. Он бросал пугливые взгляды назад на пляшущую, воющую толпу жрецов, следовавших за ними. Он держал жертвенный нож наготове, чтобы пронзить им первого, кто осмелится подойти к нему поближе, но никто не приблизился к нему. Он удивлялся, что жрецы, смело вступившие в борьбу с таким силачом, как Тарзан, не решились броситься к нему, хотя он был значительно слабее. Если бы они кинулись на него, он моментально пал бы их жертвой. Тарзан уже добрался до дверей через трупы всех, кто загораживал ему дорогу, когда Верпер понял, что поставило его в такое привилегированное положение. Жрецы боялись жертвенного ножа. Они радостно пошли бы на смерть, защищая свою верховную жрицу и её жертвенник, но смерть смерти рознь. Они, не задумываясь, бросались в смертный бой с могучим Тарзаном, но суеверно боялись умереть от священного ножа.

Когда они выбрались из внутреннего двора храма, Верпер сообщил Тарзану о своём открытии. Тарзан усмехнулся и пропустил его вперёд. Бельгиец шёл, размахивая направо и налево священным оружием, и жители Опара в суеверном страхе убегали от них во все стороны.

Таким образом, они легко пробрались через коридор и покои древнего храма. Верпер ахнул от удивления, когда они проходили через комнату с семью золотыми колоннами. С плохо скрываемой жадностью смотрел он на древние золотые плиты, вделанные в стены комнат и коридоров. В глазах Тарзана все это не представляло сейчас ни малейшей ценности.

Они вышли к широкой улице, которая лежала между величественными колоннами полуразрушенных зданий и внутренней стеной города. Большие обезьяны угрожающе горланили им что-то вдогонку, но Тарзан отвечал им тем же.

Верпер увидел, как огромный волосатый самец спрыгнул с полуразрушенной колонны и, ощетинясь, заковылял навстречу голому великану. Желтые клыки были обнажены, сердитый лай и грозное рычание срывались с толстых губ.

Бельгиец наблюдал за своим спутником. Каковы же были его удивление и ужас, когда Тарзан наклонился, стал на четвереньки и начал ползать вокруг кружившейся на одном месте обезьяны! Из человеческой гортани вырывался тот же звериный лай и то же рычание, что и из глотки животного. Если бы глаза Верпера были закрыты, он по звукам с уверенностью мог бы сказать, что две гигантские обезьяны готовились к поединку. Однако поединка не последовало. Все приготовления кончились, как кончается обыкновенно большинство этих встреч в джунглях: один из противников теряет свою воинственность, неожиданно заинтересованный падающим листом, жуком или вошью на своём косматом животе. Так было и на этот раз. Человекоподобная обезьяна удалилась с полным достоинством, для того чтобы взглянуть на проползавшую мимо гусеницу, которую она и проглотила после недолгого исследования. Тарзан был, однако, склонен продолжать спор. Он свирепо надулся, выпятил грудь и с рычаньем подполз к обезьяне.