Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП) - Диана Гэблдон

— Птицы, Боже мой, это птицы! — услышала я голос Брианны посреди хора изумленных криков. Все стояли на улице, глядя вверх. Несколько детей, напуганных шумом и темнотой, принялись плакать.

Это было пугающее зрелище. Я никогда не видела ничего подобного так же, как и большинство чероки, если судить по их реакции. Казалось, земля дрожала, а воздух вибрировал от взмаха крыльев, как барабан, по которому били обезумевшие руки. Я чувствовала его пульс на свое коже, а мой платок рвался в воздух, словно хотел улететь.

Растерянность толпы длилась недолго. Тут и там раздались крики, и люди резко помчались к домам, выбегая оттуда уже с луками. В течение нескольких секунд град стрел взмыл в облако из птиц, и пернатые тела, пронзенные стрелами, упали на землю окровавленными каплями.

Тела не были единственными предметами, падающими с неба. Сочная капля ударила меня по плечу, и я увидела целый дождь ядовитых осадков, которые поднимали маленькие облачка пыли, падая на землю. Перья плавали в воздухе, как парашютики одуванчика, и временами большие перья из хвоста или крыльев летели вниз, как маленькие ланцеты, вращаясь от ветра. Я торопливо бросилась в убежище под свисающий край крыши, где уже укрылись Брианна с Джемми.

Мы с изумлением смотрели, как индейцы, толкая друг друга, стреляли так быстро, как могли, посылая одну стрелу за другой. Джейми, Питер Бьюли и Джосайя тоже сбегали за ружьями и теперь стреляли, даже не давая себе труд прицелиться. В этом не было необходимости, промахнуться было невозможно. Дети, вымазанные птичьими экскрементами, ныряли среди толпы, подбирая и складывая тушки птиц возле домов.

Это длилось где-то около получаса. Мы присели под навесом, полуоглушенные шумом и загипнотизированные зрелищем. После первого испуга Джемми прекратил плакать, но прижимался к матери, пряча голову под ее платком.

Выделить отдельных птиц в этом необъятном потоке было невозможно. Это была река из перьев, заполнившая небо от края до края. За хлопаньем крыльев я могла слышать крики птиц — непрерывный шум, словно ураганный ветер мчался через лес.

Наконец, стая улетела, и ее рваный край, состоящий из отставших птиц, скрылся за горой.

Все в деревне вздохнули, как один. Я видела, как люди терли уши, пытаясь избавиться от шума крыльев. Посреди толпы с сияющим видом и горящими глазами стоял Джексон Джоли, весь в перьях и зеленоватых подтеках и, раскинув руки, что-то говорил. Стоящие рядом люди бормотали в ответ.

— Мы благословлены, — перевела для меня потрясенная сестра Цацави. Она кивнула на Джейми и близнецов Бердсли. — Древний Белый послал нам добрый знак. Они найдут злого медведя.

Я кивнула, все еще чувствуя себя ошеломленной. Брианна возле меня наклонилась и подняла мертвую птицу, держа за пронзившую ее стрелу. Это была красивая птичка с изящной дымчато- голубой головкой и темно-желтыми перьями на грудке; оперение крыльев было красновато- коричневое.

— Это он? — спросила она тихо.

— Думаю, да, — ответила я также тихо. Я протянула палец и осторожно коснулась гладкого оперения. Я никогда не видела его прежде, но была совершенно уверена, что птица, которой я касаюсь, являлась странствующим голубем.

Охотники ушли на рассвете следующего дня. Брианна с неохотой рассталась с Джемми, но запрыгнула в седло с такой легкостью, что я подумала: она не станет скучать по нему во время охоты. Что касается Джемми, то он был слишком занят, роясь в корзинках под нарами, и не обратил внимания на отъезд матери.

Женщины провели весь день, ощипывая, жаря, коптя и обваливая голубей древесным пеплом; воздух был полон дыма и аромата жареной голубиной печени. Я тоже помогала с голубями, перемежая работу интересными разговорами и взаимовыгодным бартером, прерываясь время от времени, чтобы взглянуть на горы, куда ушли охотники, и возносила краткую молчаливую молитву за них и за Роджера.

Я привезла с собой двадцать пять галлонов меда, а также ряд европейских трав и семян из Уилмингтона. Торговля шла бойко, и к вечеру я выменяла свои запасы семян на некоторое количество дикого женьшеня, клопогон и настоящую редкость — чагу. Этот огромный бородавчатый гриб, растущий на старых березах, использовался, как мне сказали, для лечения рака, туберкулеза и язв. «Полезная вещь для любого врача», — решила я.

Мед я обменяла на те же двадцать пять галлонов подсолнечного масла. Оно было разлито в кожаные бурдюки, которые лежали под навесом, как маленькая кучка ядер. Я останавливалась, с удовлетворением посматривая на них, каждый раз, когда выходила наружу, и воображала ароматное мягкое мыло, которое можно сделать с его помощью. Больше никаких рук, воняющих жиром сдохшей свиньи! И если повезет, то я смогу продать большую его часть по достаточно хорошей цене, чтобы собрать деньги для проклятой Лаогеры, лопни ее глаза.

Следующий день был проведен в саду с другой сестрой Цацави, которую звали Сунджи. Она была высокой женщиной около тридцати лет, имела приятное лицо и знала несколько слов по- английски, тогда как мой чероки ограничивался словами: привет, хорошо и больше.

Несмотря на все укрепляющееся взаимопонимание с индейскими леди, я не могла точно определить, что означает имя «Сунджи». В зависимости от того, с кем я разговаривала, это слово означало «лук», «мята» или даже «норка». После длительных объяснений я пришла к выводу, что имя не означало ни одно из этих вещей, а скорее указывало на какой-то сильный аромат.

Яблони в саду были еще молодыми и тонкими, но на них было достаточное количество желто- зеленых фруктов, которые вряд ли произвели бы впечатление на Лютера Бербанка, [194]но имели прекрасную хрусткую мякоть и кисловатый вкус — великолепный антидот к сальному вкусу голубиной печени.

Сунджи определила двух своих дочерей присматривать за Джемми и, очевидно, проинструктировала их быть осторожными, указывая в сторону леса.

— Хорошо, приехал убийца медведей, — сообщила она, повернувшись ко мне и держа корзину с яблоками на бедре. — Этот медведь не говорит с нами.

— О, ага, — ответила я, глубокомысленно кивая головой. Одна из леди услужливо разъяснила, что дух медведя откликнется на призыв шамана, и охотники с ним встретятся. Учитывая цвет медведя и его злобный нрав, совершенно очевидно, что это не настоящий медведь, а некий недобрый дух, который решил проявить себя в форме медведя.

— Ага, — сказала я уже более разумно. — Джексон упоминал про Древнего Белого, он имел в виду медведя?

Другая женщина, которая назвалась английским именем Анна, удивленно рассмеялась.