Рай с привкусом тлена - Светлана Бернадская

как от боли, и со всех ног побежал в сад, намереваясь тотчас же разыскать Джая под его любимым раскидистым платаном и вытрясти из того правду.

Он не ошибся: Джай, закрыв глаза и откинув затылок на подголовник плетеного кресла-качалки, блаженно подставлял лицо утренним лучам солнца.

— Это правда?! — Сандро казалось, что он кричит, но на самом деле едва мог дышать от гнева.

— Что правда? — удивленно поднял голову Джай. — То, что я велел тебе до ужина сидеть в своей комнате, а ты опять пропустил мой приказ мимо ушей?

— Это правда, что ты… и мать… — Сандро только теперь понял, что не может подобрать слов, и вспыхнул до кончиков ушей.

— Правда, — вздохнул Джай. — Я думал, ты уже достаточно взрослый, чтобы это понимать. Так всегда происходит между мужем и женой. А как бы еще появились Коннор и Инесс? Но ты выбрал странное время, чтобы об этом поговорить…

— А мы с Габи?! — теперь уже Сандро и в самом деле чувствовал себя круглым дураком.

Лицо Джая закаменело. Он нащупал возле ручки кресла свою трость и медленно, неуклюже встал на ноги, возвышаясь над Сандро, как гора.

— Кто тебе сказал?

Сандро едва не завыл, теперь окончательно убедившись, что каждое слово Габи — чистая правда.

— Но ведь… но ведь тогда мать была замужем за Диего Адальяро! Ты… ты… как ты посмел! А она… как посмела она! Да ведь она, получается, никакая не благородная леди, а настоящая…

Тяжелая пощечина обожгла скулу, да так, что у Сандро из глаз посыпались искры. Переведя дух, он ошалело уставился на человека, к которому всю жизнь испытывал противоречивые чувства. Человека, чье одобрение он долго и безуспешно пытался заслужить. Человека, о котором в Кастаделле до сих пор ходили легенды. Человека, перед которым склоняли головы благородные доны из самых знатных семейств города. Человека, который изредка давал ему уроки боя на мечах, делая Сандро самым счастливым мальчишкой на свете. Человека, которого Сандро не без причин побаивался и втайне лелеял свое превосходство над ним, взращенное ласковыми словами бабушки Изабель…

Человека, который внезапно оказался его отцом.

— Если я еще раз услышу хоть одно неуважительное слово в сторону матери, — грозно зарычал Джай у него над ухом, — сниму с тебя штаны и отхожу хворостиной так, что неделю не сможешь сидеть. Ты меня понял, господин будущий сенатор?

— Понял, — все еще держась за скулу, пробормотал Сандро.

— Что здесь происходит? — послышался за его спиной взволнованный голос матери. — Джай, что ты сделал с Сандро?!

— Вель, ступай в дом, — властно велел Джай, не взглянув в ее сторону. — У нас с Алексом серьезный разговор.

— Но…

— Хоть однажды в этом доме меня могут послушать с первого раза? — рявкнул он.

Мать, не осмелившись спорить дальше, послушно ушла, оставив их наедине. Джай, поморщившись, потер ногу над коленом и уселся обратно в кресло. Сандро только теперь почувствовал, как неприятно у него дрожат колени.

— А теперь садись и слушай, — кивнул Джай в сторону небольшой скамейки, на которой любила сидеть мать. — Я расскажу, как все было на самом деле, и после этого сам будешь решать, чей ты сын и что тебе с этим делать.

Вернувшись в дом, Габи застала мать нервно мечущейся по гостиной.

— Что случилось, мам?

— Ах! — мать закусила губу и расстроенно протянула к ней руки. — Габриэла, милая, иди скорее сюда и обними меня, пока я не натворила глупостей.

— Тебя огорчила ссора мальчишек? — Габи сочувственно обняла мать. — Не переживай, они все такие. Бенито говорит, что они с Альфредо тоже постоянно дерутся. Мужчины! Ссоры у них в крови.

— Ты права, моя милая, — мать позволила Габи увести себя к широкому дивану. — Сколько войн удалось бы избежать, если бы решать позволили женщинам!

— Ты о войне с Халиссинией? — уцепившись за возможность отвлечь мать от грустных мыслей, спросила Габи.

— И о ней тоже, — вздохнула та. — Сколько жизней погублено, сколько судеб сломано, сколько друзей стали врагами…

Габи не стоило большого труда догадаться, о чем сокрушается мать.

— Ну почему врагами. Когда в прошлом году мы ездили к тетушке Лей, папочка был очень даже рад встрече со своим старым другом Хаб-Арифом, а ведь тот чистокровный халиссиец.

— Папочка?.. — насторожилась мать, вглядываясь блестящими от слез глазами в лицо дочери.

— Ой, брось, мам, — отмахнулась Габи. — Я давно уже все знаю. А сегодня и у Сандро открылись глаза.

— О Творец! — мать едва не рвала на себе волосы. — Так вот что у них там за разговор!

— Но…

— Габи, тебе следует молчать об этом! Ведь если все это выйдет за пределы поместья…

— Мам, ну что ты, — Габи прильнула к матери, стараясь ее успокоить. — Я же не дура. Да и Сандро не такой уж дурак, каким кажется на первый взгляд.

— Габи!

— Молчу, молчу.

Они просидели так, в обнимку, бесконечно долго. Мать то и дело всхлипывала, а Габи, как могла, пыталась ее успокоить. В конце концов их уединение нарушила хлопнувшая входная дверь. Мать всполошилась, вскочила с кресла, сделала шаг в сторону появившегося на пороге Сандро, но тут же замерла, словно натолкнувшись на невидимую стену.

Габи с интересом наблюдала за тем, как брат, весь пунцовый от шеи до кончиков ушей, виновато поглядывал на мать. На его левой скуле начинал наливаться внушительный синяк.

— Джай… кхм… спрашивал, когда ты наконец принесешь ему то письмо, — пробормотал он, не зная, куда девать глаза.

— А ты как, сынок?

— Нормально, — буркнул он, втягивая голову в плечи. — Пойду к себе. Мне ведь там до ужина сидеть, изучать законодательный уклад Саллиды. Если сегодня не выучу и не сдам урок, завтра снова придется сидеть до ужина.

— Я провожу тебя, — засуетилась мать, виновато взглянув на Габи.

— Ну мам! — заартачился Сандро. — Я ведь уже не маленький!

— Но ты ведь не знаешь, где та книга. Я покажу тебе, где именно читать. И расскажу о том, чего там не написано. И вообще…

Сандро обреченно вздохнул, сдаваясь. Габи проводила их взглядом, хихикнула и толкнула входную дверь. Миновав лужайку и задний двор,