Дочь Волдеморта - Ночная Всадница

— Нам нужно очень серьезно поговорить, — произнесла она. — Я надеюсь на ваше благоразумие, выслушайте меня до конца. — Элен выдержала паузу, и Гермиона коротко кивнула. — Я влюблена в вашего мужа, леди Малфой, — произнесла девушка, пускаясь с места в карьер.

— Здóрово! — невольно вырвалось у Гермионы, и она сложила руки на груди.

— Я говорю абсолютно серьезно, — не дрогнула молодая ведьма, — и, поверьте мне, он отвечает взаимностью.

— Я должна поздравить тебя? — иронически спросила наследница Темного Лорда.

— Всего лишь выслушать, — склонила голову Элен. — Я молода, мадам Малфой, и, в отличие от вас, здорова. Вы — супруга одного из двух последних ныне живущих представителей древнейшей фамилии. Один из них еще слишком мал, и неизвестно, что может произойти с ним в будущем. Волею судеб, вы не способны подарить своему супругу еще одного наследника, в котором он, вы должны это понимать, весьма нуждается. Не я повинна в этом. Связав Люциуса браком, браком, который он не способен расторгнуть, вы совершаете преступление против древнего рода. Вы, дочь человека, превыше всего ставящего чистоту магической крови, должны хорошо это понимать. Люциус никогда не предложит вам развода и уж тем более не осмелится требовать его. Неповиновение вашему отцу карается смертью, и это знают все. Но вы можете дать мужу свободу. Ваша воля — закон. Подумайте, прошу вас, подумайте над тем, что я сказала! Ведь вы тоже несете ответственность за то, что продолжение рода Малфоев поставлено под угрозу. Вы — виновница гибели сына Люциуса. Я хорошо знала Драко, он долгое время жил у нас с тетушкой в Италии. Это был во всех смыслах достойнейший молодой человек и, что самое важное, продолжатель фамилии. Вы отняли у него жизнь и связали бесплодными брачными узами его отца. Миссис Малфой, вы губите то, что после нельзя уже будет восстановить! Отбросьте в сторону чувства и рассудите здраво. Если вы любите своего супруга или хотя бы уважаете его имя, если вы верны взглядам вашего почтенного отца, — вы должны дать Люциусу развод! Я никогда не говорила об этом с ним, ибо реакцию его предвидеть не трудно. Страх перед вашим отцом — не трусость, а здравый смысл. Но если вы проявите благоразумие, он будет вам безмерно благодарен. Поверьте мне. Не судите сгоряча. Если вы подумаете, вы поймете, что я права. Вы — мудрая женщина. Вы не должны поступать бесчестно со многими поколениями Малфоев! Речь идет о большем, нежели честь или счастье одного человека. Мой роман с вашим мужем — свершившийся факт. И я жду ребенка. Я сделала немало для того, чтобы эта беременность стала возможной в тайне от вашего супруга. Теперь вы видите, что я в ближайшее время подарю этому роду наследника. Мой ребенок должен носить фамилию своего отца и стать залогом будущего многих прошлых поколений! Если в вас есть благородство, честность и чувство справедливости, — заклинаю, дайте Люциусу развод, позвольте ему снова стать отцом и исправьте несправедливость, которую вы сотворили с его единственным сыном.

— Какой у тебя срок? — коротко спросила Гермиона, выслушав эту длинную вдохновенную тираду, разученную и отрепетированную заранее.

— Три недели, — с вызовом сказала Элен, сверкнув глазами.

— Поговорим вечером.

С этими словами леди Малфой развернулась и вышла из комнаты, игнорируя возмущение молодой девушки и всё, что та произносила ей в спину.

Стиснув зубы от ледяной ярости, Гермиона быстрыми шагами поднялась в свою спальню.

Она делала четкие, будто заранее обдуманные действия: сменила цветастую летнюю мантию на строгое черное облачение, вытащила из комода увесистый кожаный мешочек, полный золотых галлеонов и положила его в карман; собрала волосы и накинула на плечи длинный легкий плащ с низким капюшоном.

Выкурив у окна сигарету, ведьма внимательно изучила в зеркале свое отражение, скрыла лицо и трансгрессировала в Лютный переулок.

* * *

Скошенные крыши разношерстных построек темной узкой улочки почти не пропускали на грязную мостовую лучи солнечного света. Около лавки ядовитых свечей, под табличкой с названием улицы, о чем‑то шептались две старые ведьмы в засаленных мантиях. Впереди шмыгнул в какую‑то дверь низенький коротышка в остроконечной шляпе. Больше вокруг никого видно не было.

Гермиона ниже опустила капюшон и быстро пошла вперед, подальше от любопытных взглядов двух старух. Она свернула в тесный проход сразу за большой клеткой, кишащей гигантскими черными пауками, и, протиснувшись между строениями, оказалась в убогом внутреннем дворике. Перед дверью покосившегося домишки сидела старая карга дивной наружности.

Она устрашала взор плоским, как доска, лицом медного цвета с вдавленным, словно от сильного удара, носом. Необычная форма нижней челюсти придавала этому лицу сходство с мордой обезьян крупной породы. Лоб, хотя и низкий, свидетельствовал о сообразительности, которую развила привычка хитрить. Блестящие маленькие глаза, бесстрастные, как глаза тигра, смотрели в сторону. Она точно страшилась ужаснуть окружающих. Синеватые губы приоткрывали ряд ослепительно белых, нетронутых временем, но ужасно неровных зубов. Все черты этой животной физиономии выражали низменность ее натуры. Волосы, лоснящиеся и жирные, как и кожа лица, окаймляли двумя черными полосками головную повязку из дорогого шелка. Уши были украшены двумя крупными черными жемчужинами. Низенькая, коренастая, она напоминала причудливые существа, изображаемые китайскими магглами на своих ширмах.

При виде этого чудовища, обряженного, несмотря на жару, в белый передник поверх шерстяного платья, Гермиона учтиво поклонилась, не поднимая, однако, опущенного капюшона, скрывающего ее лицо.

— Чем могу служить вам, мадам? — подала низкий и хриплый голос уродливая старуха, отрываясь от своего занятия: она перебирала содержимое большого мешка, полного сушеных ушей различных животных. Впрочем, на засаленном столе, где карга сортировала товар, высилась и довольно внушительная горка ушных раковин, подозрительно напоминающих человечьи.

— Мне нужно Можжевеловое выжигающее зелье, — сообщила Гермиона, вынимая из кармана мешочек с золотом и протягивая его старухе.

— Надеюсь, мадам не вздумали пить его самостоятельно? — сощурилась та. — Имеются куда более гуманные способы вытравливания плода и куда менее изуверские средства самоубийства.

— Мадам знакома с действием этого состава, — холодно заверила ее Гермиона. — Впрочем, — добавила она после короткой паузы, — летального исхода было бы желательно избежать. Найдется у вас корень исиниса и волокна тинхи?

— Мадам знает толк в зельеварении! — хмыкнула старуха, поднимаясь на ноги. — Пойдемте, — она заковыляла к двери. — Полагаю, вам и без меня известно, что эти добавки всего лишь ограничат действие Выжигающего зелья областью матки, но вовсе не поспособствуют безболезненности и отнюдь не сделают его безвредным?