Дочь Волдеморта - Ночная Всадница

Гермиона улыбается и торопливо идет к ней. Образ дочери придает ей сил, которых, казалось, не осталось вовсе.

Етта смотрит вперед холодными зелеными глазами. Внезапно, Гермиона еще не успевает подойти, девочка протягивает руку и толкает ладошкой графин. Он падает, ударяется о камень на клумбе и разбивается вдребезги. Генриетта разворачивается, заходит в дом и захлопывает дверь.

Метнувшаяся вперед Гермиона слышит, как падает тяжелый засов.

— Етта! Постой! Етта! — кричит женщина в отчаянии, с трудом ворочая пергаментным языком. — Прости меня! Вернись! Только ты одна можешь меня спасти! Етта! Милая! Прошу тебя!

Разбивая пальцы в кровь, Гермиона дергает и толкает дверь. Через какое‑то время петли не выдерживают, и она врывается в дом. Там пусто. Только черепки битых глиняных кувшинов на влажном деревянном полу и догорающие язычки зеленого пламени в старом скошенном камине.

Острая боль пронзает левое плечо Гермионы. В ужасе видит она, как змея Черной Метки шевелится под кожей и медленно вскидывает голову, разрывая плоть. Струйки крови быстро бегут по ее руке к локтю и капают на пол.

Кап–кап–кап.

Змея открывает клыкастую пасть.

— Она не хочет тебя простить, — шипит злой, леденящий голос. — Она может прожить и без тебя. Она любит Элен, которую знает так недавно, больше, чем тебя! Она любила призрак Наземникуса Флетчера больше, чем свою мать! Она…

— Замолчи! — кричит Гермиона.

Она хватает змею правой рукой, так, что клыки вонзаются в пальцы. С силой вырывает ее из своей плоти вместе с черепом, который падает на пол и подпрыгивает в кровавой луже.

Всё подергивается пеленой…

Гермиона проснулась резко и внезапно. И первым делом протянула руку к высокому бокалу с водой, стоявшему на тумбочке у кровати. Жажда мучила ее после выпитого на вчерашнем банкете.

Отставив опустевший сосуд, леди Малфой спустила ноги на пол и нашарила ночные тапочки.

Люциуса не было. Часы с заколдованными мерцающими стрелками показывали половину четвертого.

В ванной Гермиона умылась холодной водой и мрачно воззрилась на свое отражение. Полтора часа сна определенно не сделали ее отдохнувшей.

Обрывки ужасного кошмара крутились в голове, а руки, казалось, всё еще саднило.

Гермиона внимательно осмотрела Черную Метку, такую же, как всегда. Она еще раз умылась ледяной водой и вернулась в комнату. Очень хотелось заботы, тепла, общения с живым человеком. Где Люциуса носит в такой час?!

Леди Малфой отворила окно и, устроившись на подоконнике, закурила.

Светил яркий месяц.

Всё это — ужасные глупости больного воображения. Всё это неправда. Этого не могло, не должно было быть. Ее дочь любит ее. Она — всё, что у нее осталось светлого, доброго и хорошего.

Отчаянно хотелось заплакать…

Пришлось выпить снотворное, чтобы провалиться в сон. И чтобы прогнать все сновидения.

* * *

После завтрака и до двух часов во все дни, кроме воскресенья и четверга, маленький Скорпиус занимался с аккуратным и строгим волшебником, мистером Беремью, который за всё время, что Астория с сыном гостили в поместье, ни разу не задержался ни на одну минуту.

Матери не позволили сидеть с рукоделием в углу той комнаты, где проходили их уроки, ее пристрастие к вышиванию вовсе подверглось в этом доме грубому осуждению, и Астории пришлось на время бросить это «ремесло маггловских гризеток».

Таким образом, значительную часть всех дней, кроме воскресенья (ей дозволялось присутствовать во время обучения танцам, тогда как в четверг, пока Скорпиус слушал лекции старого семейного портрета, его мать снова оставалась не у дел) Астория была совершенно свободна и не знала, куда себя деть. Если ей удавалось не попасться в лапы к Люциусу, который быстро утратил к ней интерес, или к куда более воинственно настроенной Амфисбене, молодая женщина читала Генриетте вслух или даже ходила с ней гулять в парк при поместье. В это время суток Етта любила матушку своего ненастоящего племянника, во всяком случае, ее общество — девочке нравилось шокировать юную мадам Малфой разными эксцентричными выходками и шалостями.

Сегодня Етта тоже завладела Асторией, и Гермионе не удалось их отыскать после завтрака, который она благополучно проспала, к молчаливому недовольству Амфисбены.

Раздосадованная леди Малфой с окончательно испорченным настроением попыталась отыскать хотя бы своего супруга — и действительно обнаружила его в кабинете с Элен.

Устроившись на низком диване, они увлеченно рассматривали старую подшивку газетных вырезок времен Первой войны с Волдемортом.

— Еще немного и я начну ревновать, — пошутила Гермиона, неслышно отворившая дверь и заставшая парочку низко склоненной над каким‑то снимком.

— Нелл заинтересовалась процессом становления власти твоего отца, — пояснил Люциус, пропуская ее слова мимо ушей, тогда как молодая девушка смущенно потупилась и немного отодвинулась в сторону. — Оказывается, Флорентийский магический лицей уделяет этому очень мало внимания, — продолжал он.

— Не слушай его, — посоветовала Гермиона. — Люциус способен развратить даже самую добродетельную натуру. Под влиянием моего супруга «Скромные предложения[128]» по поеданию грудных младенцев начинают казаться действительно безвредными и весьма рациональными.

— Поедание младенцев? — поднял брови Люциус.

— Не бери в голову. И не вздумай предлагать mon Pére.

Элен неуверенно улыбнулась. Впрочем, Гермиона и сама не была убеждена в том, что шутит.

— Зачем тебе эти ужасы, дорогая? — продолжала она.

— Нужно же знать историю своей семьи…

— И гордиться ею, не так ли? — с сожалением закончила фразу Гермиона, но потом махнула рукой. — Когда выйдешь замуж, Нелли, сразу же берись за воспитание Адама. Чтобы он не позволял себе пропадать целыми ночами, как мой супруг, в то время как его половинку терзают ночные кошмары.

— Думаю, что научусь контролировать своего мужа, — протянула Элен, бросив на Люциуса игривый взгляд.

— Ты дурно спала? — невозмутимо спросил тот.

— Ужасно. Если не помирюсь с Еттой, и вовсе сойду с ума.

— Я поговорю с ней еще раз, — вызвалась Элен. — На самом деле она уже давно не сердится, просто ей нравится быть принципиальной, пока есть чем заниматься на досуге.

— Я понимаю, — вздохнула Гермиона. — Теоретически.

* * *

Разговор, как и следовало ожидать, ни к чему не привел — Етте было по душе разыгрывать перед Элен самостоятельность.

А леди Малфой начала чувствовать, что сходит с ума — ибо внезапно для себя она стала испытывать к молодой гостье настоящую ревность. Вдобавок ко всему Люциус проводил с той слишком много времени — по крайней мере, так казалось его супруге.