Фантастические тетради - Ирина Ванка

— Постой, скажи мне, малыш, почему вас не должны увидеть пришельцы?

Ладо примолк.

— Кто они такие? Почему вы прячетесь?

Ладо прикусил губу и отвернулся.

— Ты боишься их, поэтому разгуливаешь один по пустыне в такую погоду?

— Я не один. Со мной Макролиус.

Мидиан вспомнил зубы Макролиуса и принял довод.

— Допустим… Как ты думаешь, кто я такой? Может, я и есть тот самый пришелец.

— Нет, пришельцы там, — мальчик указал в сторону неба, — летают и смотрят вниз.

— Я тоже иногда летаю и смотрю вниз, но это не значит, что ты должен меня бояться.

— Ты? — удивился Ладо. — А где твои крылья?

— У меня есть кое-что поинтереснее крыльев. Хочешь, покажу?

— Хочу.

— А заодно познакомлю тебя со своими друзьями.

— Давай.

Мидиан нырнул под полог шатра, чтобы завывания ветра не искажали информации, которой и так едва ли можно было верить.

— Эф! Бахаут! Если хотите видеть живого альбианина, надо встать на грунт до конца урагана. Используйте скоростной режим. Быстрее, прошу вас.

Мальчик, к удивлению, не кинулся убегать. Напротив, зашел без спросу внутрь шатра, напичканного оборудованием, словно это была родная пещера. В наушнике не прозвучало ни одного внятного слова. Только беспорядочная возня, из которой Мидиан время от времени извлекал смысл: вот они ринулись к лифту в гаражный отсек, вот они застряли в капсуле, потому что забыли стабилизировать станцию, вот бортовой компьютер разблокировал выход. Сейчас они будут в суматохе вспоминать, что надо сделать, потом Бахаут догадается вернуться в навигаторскую. Секунды, минуты, вечность, когда маленький абориген стоит рядом с ним и щупает пальцем крепление антенны.

— Когда прояснится небо, ночью, я покажу тебе звезду — корабль, на котором я прилетел сюда.

— Нет, — ответил Ладо, — мне надо вернуться домой до чистого неба. Иначе папа больше никогда не пустит нас в пески. Еще он допросит Макролиуса и тот расскажет, что видел пришельца.

— Кто твой папа?

— Так… альбианин.

— Об этом я мог бы догадаться. Чем занимается альбианин, кроме того, что запрещает тебе гулять?

— Чаще всего он спит. Дядя Мидиан, я должен обязательно найти мяч. Папа огорчится, когда узнает.

— Не беспокойся об этом, лучше скажи, кроме тебя и папы, здесь кто-нибудь живет?

— Конечно, — мальчик удивился наивности взрослого человека, — мой пантер Макролиус.

— А кроме пантера Макролиуса?

— Есть и другие жители… Но не все они прошли через ураган.

— Что это значит?

— Не с каждым я играю в мяч.

— Значит, у тебя совсем нет компании?

— Мой пантер Макролиус.

— Да где же он, твой пантер?

— Вон сидит… — Ладо указал сквозь закрытый полог точно в цель. Именно оттуда на Мидиана блеснули два желтых глаза. — Не хочет причинять неудобство.

— Да ну, какое там неудобство. — Мидиан застыл на пороге в позе проникновенного гостеприимства. — Прошу вас переждать непогоду. — Но пантер не привык злоупотреблять вежливостью пришельцев и, не двинувшись с места, погасил свои «прожектора», оставив две светлые щелочки.

— Папа, — объяснял мальчик, — тоже мой друг. Сейчас он самый умный и добрый, но когда узнает, что ты пришелец, — даже разговаривать не захочет.

— Может, какой-нибудь другой взрослый альбианин захочет узнать нас поближе?

Ладо задумался, перебирая в памяти знакомых. Чем дольше тянулась пауза, тем меньше оставалось надежды на результат. Казалось, мальчик успел просмотреть именной архив метагалактического поселения, в то время как Мидиан не смог даже сосредоточиться на вопросе, который причинял ему дискомфорт: почему ребенок свободно говорит на его языке? Как это можно объяснить, будучи в здравом рассудке? Как можно оставаться в здравом рассудке, не имея возможности объяснить этого феномена?

— Пожалуй, я познакомлю тебя с Эсвиком, — осенило кучерявую головку. — Да, как раз с Эсвиком я тебя и познакомлю. Пожалуй, ты будешь доволен.

— Надеюсь, что Эсвик тоже…

— А… не беспокойся. Он счастлив, когда ему уделяют внимание. Только Эсвика сначала надо найти.

— Когда пойдем искать?

Ладо выглянул из шатра.

— Хоть прямо сейчас же… — его взгляд застыл неподвижно у макушки скалы, и Мидиан еще раз поразился остроте зрения ребенка. Красная машина в оболочке песка и пульсирующих протуберанцев защитного поля бесшумно опускалась в рыхлый грунт. Два пришельца, до макушек упакованные в скафандры, выплыли из песчаной завесы, вломились в шатер и встали как вкопанные.

— Ладо, — представил мальчика Мидиан. — Это дядя Эф и дядя Бахаут.

Оба дяди имели одинаково ошарашенный вид. Оба так и не сообразили поднять маски. Однако мальчика это совершенно не смутило, словно он, проживая в песках, привык видеть предметы насквозь. И если при таких данных ребенок не нашел своей игрушки, рассудил Мидиан, значит, не кроется ли в этом подвох? Не есть ли это первый шаг «с их стороны», о котором говорил Эф, и не стоит ли прекратить порочную практику недооценивать собеседника по причине малолетства?

— Вообще-то, мне пора. Дядя Мидиан, ты не обидишься, если мы поищем Эсвика в другой раз?

Дядя не обиделся и, как только мальчик скрылся из вида, взял воздушный бур и направился к занесенной песком биостанции.

— Зарядите мне, Бахаут, поисковое устройство на янтарную структуру.

— Мальчик потерял свой «звездолет»? — сообразил биолог.

— Если до конца урагана я не вытащу его игрушку, о контакте можно забыть. По крайней мере, до следующего циклического провала.

Янтарную лепешку Бахаут вычислил сразу и не отдал Мидиану, пока не обшарил ее поверхность лучом химического индикатора. Он уже готов был просветить ее насквозь, но Мидиан отобрал реликвию, испугавшись нежелательного воздействия просветки на полетные свойства. Бахаут удовольствовался тем, что есть, собрал на борт новые образцы, посадил на задний диван подозрительно спокойного профессора и отчалил на орбиту.

Вскоре машина вернулась без Бахаута. В ней Мидиан обнаружил того же профессора, только на этот раз в совершенно невыносимом расположении духа. К профессору прилагался спальный комплект, что свидетельствовало о лопнувшем терпении Бахаута и невозможности дальнейшего сосуществования в замкнутом пространстве.

— Ну вот, — поприветствовал профессор Мидиана, — поздравляю. Потрясающий прорыв в исследовании фантомов. И то и другое существо — абсолютные биоструктуры. Не верите? А Бахаут уже разбирается с ДНК. И мальчик, и зверь — персонажи для заповедника мутантов. И еще не ясно, кто из них больше. Опять не верите? Если вы не сильны в генетике, вам повезло, даже не пытайтесь напрягаться…