Вся вселенная TRANSHUMANISM INC.: комплект из 4 книг - Виктор Олегович Пелевин

стойку, поднял крылышки (он так и думал в бою про свои руки) и двинулся на соперника, но не прямо, а по касательной – одновременно напирая и обходя стороной.

Перед тем как рвать перья (то есть наносить шпорами удары, любой из которых мог стать смертельным), петухам полагалось трижды сойтись грудь в грудь, махая руками, словно бойцовые птицы крыльями. Это было негласной традицией, и ее не нарушали, хотя распонятки подобного не требовали.

В Руделе было что-то очень странное, и Кукер ждал подвоха с самой первой секунды. Только это все равно не помогло.

Когда он стал сходиться с Руделем в третий раз, тот вдруг наклонил голову и метнулся навстречу, целя головой в живот. Движение было таким быстрым, а прием до того необычным для петуха, что среагировать Кукер не успел.

Удар оказался сильным, и ноги Кукера оторвались от пола. Он отлетел и повалился на пол, успев перегруппироваться и выбросить перед собой руки.

Рудель взмыл вверх и упал на Кукера, расставив руки и визжа – как выли когда-то сиренами пикирующие «юнкерсы». Психологически это было эффектно, но петух, привыкший к бою шпорами, использовал бы падение противника для удара шпорой в бок или спину. А Рудель почему-то этого не сделал.

Кукер приготовился к смерти – но у судьбы были другие планы. Рудель просто взял его на стальной зажим.

Теперь боролись не клинки, а два человеческих тела примерно равной силы. Рудель занимал выгодную позицию: он атаковал из верхней полусферы, и похоже было, что победа достанется ему. Кукер уже терял сознание от удушья – перед его глазами плыли радужные полосы, а упертые в пол руки предательски дрожали. Я ждал, что он повалится на пол, и Рудель завершит начатое.

Мне понадобилась справка по техникам ногопашного боя у петухов, и я остановил время.

Но к моему изумлению, оно остановилось не до конца. Вернее, оно остановилось для всех – кроме меня… и Кукера. А сознание Кукера в тот же самый миг нырнуло в мезозойскую симуляцию.

Кукер не был подключен к сети «Юрасика». И тем более к справочной системе HEV, разгоняющей внутреннее время. Но когда весь остальной мир замер, Кукер не остановился вместе с ним. Он выпал из реальности вместе со мной.

Я понял, что вижу опушку мезозойского леса – высокие секвойи и араукарии, густосинее небо над ними – и слышу звон огромных стрекоз. Потом я увидел покрытого серозеленым пером гиганта с голубым петушиным гребнем – тиранозавра с греческим именем Ахилл.

– Видишь, – сказал Ахилл. – Великой мудрости в твоем мире недостаточно. Нужна еще и великая сила.

Кукер молчал.

– По законам судьбы ты должен погибнуть, – продолжал Ахилл. – Чужая воля оказалась длиннее твоей. Чужой расчет был глубже.

Как и в прошлый раз, он не произносил слов в обычном смысле: его жуткая пасть оставалась закрытой. Но смысл доходил четко и точно.

– Да, – только и смог ответить Кукер.

– Я могу спасти тебя. Ты готов мне служить?

Кукер кивнул.

– Хорошо, – сказал Ахилл. – Но я не могу принять твое согласие в этих обстоятельствах – оно будет недействительно. Оно должно быть свободным. Мы встретимся позже, когда тебе перестанет угрожать смерть. Ты сможешь согласиться, но сможешь и отказать. Это важно. А сейчас я на время заменю твою волю своей. Помни, что отныне твоя жизнь – мой подарок.

Мезозойские джунгли исчезли так быстро, что моя голова даже не успела закружиться. Время вернулось к обычной скорости, и я вновь ощутил тело Кукера.

Дальнейшее заняло всего пару секунд. Мышцы Кукера чудовищным образом напряглись. Он подбросил себя вверх – и одновременно высвободил стопу, поставив ее на пол так, что появилась точка опоры.

Рудель на секунду потерял равновесие, и этого оказалось достаточно: Кукер захватил соперника, перегнул через себя и борцовским приемом уронил на пол.

По камере прошел вздох восторга и ужаса.

Рудель не просто упал. Он повалился на ногу Кукера, упертую коленом в пол. Из ее икры косо торчала шпора – и она вошла Руделю в спину. Я почувствовал, как по мозгу Кукера прошла волна сладострастия, посланная имплантом.

Вот, значит, что чувствует петух, протыкая соперника своим живым оружием. То же ощущает и фема-заточница, убивая своим цугундером…

Страшное, противоестественное, запретное наслаждение.

Особенно для фемы, потому что это прямо какое-то выворачивание женской природы наизнанку[30]. Я предпочел бы вообще не знать, как это бывает – но теперь я знал.

Все было кончено. Рудель хрипел и дергался на полу, прижимая ногу Кукера к полу своим весом.

– Сявки, сняли мясо с ноги, – велел Кукер.

Несколько уголовников кинулись исполнять приказание петуха.

– Только шпору не погните, чепушилы.

Сначала поднимите… Вот так.

Высвободившись из-под поверженного противника, Кукер увидел бледного Сеню Пызырыкского и поманил его пальцем.

Сеня встал – и, глядя на Кукера как кролик на удава, пошел к нему. Дойти он не успел. Когда до Кукера оставалось два или три шага, петух подпрыгнул, сделал в воздухе фляк и махнул ногой возле Сениного лица.

Сначала я подумал, что он просто пугает преторианца. Но через секунду на шее Сени появилась тоненькая красная полоска. Он схватился руками за горло, покачнулся и повалился на пол.

– Одним кумососом меньше, – флегматично сказал Кукер.

Хата оглушенно молчала.

Кукер залез на петушатник, снял шпоры, спрятал их за иконой и замер в полулотосе, приняв свой обычный образ деревянного петуха из Чжуан-Цзы.

Сеня был уже мертв. А Рудель еще жил. Его перевернули, положили на пол и принялись раздевать, чтобы перевязать – среди заключенных был лагерный лепила, крутивший срок за торговлю опиатами. Прошла пара минут, и один из блатных охнул:

– Братва, да это же фема…

– Точно, фема.

– Фема? – спросил Кукер. – То есть она что, вмокрую нас развела?

– Нет, Кукер, – ответил лепила. – Не совсем вмокрую. Я проверил, шпоры у нее по науке стоят. Но разъемы вживили недавно, еще воспаление не прошло. Все как у петуха, только на одно гнездо больше. Сделано по уму, но не у нас.

– Погоди-ка… А колы на ней есть?

Братва засуетилась, проверяя. Фема была еще жива – когда ее переворачивали, она стонала.

– Есть, – сообщили через минуту снизу. – На спине – мохнатка-серафим.

– Сколько крыльев? – спросил Кукер.

– Шесть… Нет, семь. Седьмое маленькое и зеленое.

Кукер поджал губы.

– Понятно. А на брюхе?

– На животе женская голова, – ответил лепила. – Портрет Варвары Цугундер. Все как на обычных куриных колах, но Варвара почему-то с тремя рогами.

Рот Кукера растянулся в холодную усмешку.

– Варька Цугундер на животе? С тремя рогами? Ну ясно тогда. Это елдыга. Дашка Троедыркина. Помните, маляву присылала? Что срежет последний метастаз патриархии?

– Помним, – отозвались голоса. – Конечно помним, Кукер.

– Вот она через колючку и перелезла. Чтобы лично срезать. Поэтому